Энтони Бёрджес - Мед для медведей
Он протянул Полу приглашение, на которой было написано следующее: «Полковник Д.И. Ефимов», далее следовал текст, из которого можно было понять, что вышеупомянутого полковника с нетерпением ждут на ужин, который состоится в отеле «Европа» в 8 часов 30 минут…
– Но это же не я, – запротестовал Пол, – я совсем не полковник Ефимов. А то имя, которое вы не смогли вспомнить, – Опискин. Это о нем я говорил на судне. Простите, но я не совсем понимаю, каким образом…
– Описов или Эфискин, – сказал Мэдокс, – это не важно. Док не интересуется подобными мелочами. Какая разница, кто придет? Все эти имена и фамилии такие одинаковые…
Пол обратил внимание, что из приглашения тоже не ясно, мужчина или женщина этот пресловутый док, не было там ни титулов, ни научного звания. Приглашения рассылались кем-то или чем-то, имеющим название «Англорусс».
– Итак, вы как-то связаны с этим «Англоруссом», – решил уточнить Пол, – не знаю, правда, что это такое. Но могу предположить, что ваша деятельность направлена на улучшение русско-британских отношений.
– Дареному коню в зубы не смотрят, – заметил Мэдокс. – Может быть, вы правы, а может, и нет. Но, как бы то ни было, мы не занимаемся ничем подобным. – Он брезгливо сморщил нос и кивнул на мирно лежащий на стуле пакет с платьем. Затем он аккуратно разлил по стаканам шампанское, коньяк и добавил: – Кстати, когда придете, постарайтесь выглядеть поприличнее. Там будут женщины. Между прочим, русские женщины, оказывается, довольно старомодны и не желают проводить свободное время с неопрятными, подозрительными личностями, с недельной щетиной. Этот город не слишком хорошо подействовал на вашу внешность.
– Я отращиваю бороду, – вызывающе заявил Пол и демонстративно поскреб заросший подбородок. Звук получился довольно громкий.
– Маскировка? – осведомился Мэдокс. – Темные очки и прочая дребедень? Имейте в виду, я вас узнаю в любом обличье. По походке. Человек не может изменить свою походку.
– Может быть, поэтому, – воскликнул Пол, которого внезапно посетило озарение, – док везде следует только в инвалидной коляске?
– В определенных кругах, – сообщил нисколько не смущенный Мэдокс, – вас могли бы счесть умным и догадливым. Но у меня другое мнение по этому вопросу, дружище. Оставьте дока в покое, мой вам совет. Мы говорили о вашей походке, вот об этом и продолжим. Так вот, я узнаю вашу походку, как бы вы ни старались ее изменить.
– Что вы имеете в виду? – громко возмутился Пол. – Что особенного вы заметили в моей походке?
– Расслабьтесь, – снисходительно бросил Мэдокс, вновь наполняя стаканы, – не стоит так бурно реагировать на справедливые замечания. А если вы не умеете пить, тогда вам лучше уйти. Что же касается пола моего хозяина, то он для меня совершенно не важен. – Последняя фраза прозвучала как тост. Чтобы подкрепить впечатление, Мэдокс отхлебнул из стакана и только после этого продолжил: – Каждый человек живет своей жизнью. И ему никто не помогает жить.
– Вы позволяете себе весьма откровенные высказывания, – возмутился Пол, – и я не понимаю, кто дал вам на это право. Я протестую! – взвизгнул он. – Слышите? Я протестую!
– Наш разговор, – спокойно проговорил Мэдокс, – приобрел явно выраженный сексуальный уклон. Почему мы не можем оставить в покое вопросы пола? Давайте будем как док. Не возражаете? Секс, – мечтательно прищурился он, глядя куда-то вдаль, – в моей жизни я испробовал секс всех видов, но никогда и ни с кем об этом не говорил. Для меня это все уже в далеком прошлом. Но если с вами, дружище, дело обстоит иначе, я могу вам сказать только одно: пусть будет счастлива девушка, полюбившая моряка. А теперь давайте завершим наше застолье. Мне необходимо отправить несколько писем.
– Послушайте, – начал Пол, покраснев от злости. – Мне не нравится то, что вы сказали о моряках. В песне говорилось о солдатах, и вы это отлично знаете. А я служил в ВВС Великобритании. – Пол снова подумал о Роберте, и ему захотелось плакать. Сладкое шампанское и коньяк. Виноградины размером с крупную сливу, древесный спирт со жженым сахаром. И долгая болезнь. – Я должен это продать, – буркнул он, пнув ненавистный пакет. – Вы даже не представляете, как это трудно. А моя жена в больнице. И у нас совсем не осталось денег. У русских тоже нет денег, поэтому они ничего не покупают.
– В больнице? – полюбопытствовал Мэдокс. – И вы продаете ее платья? Вам крупно не повезло, дружище. Кажется, – он тронул очень белыми пальцами высунувшийся из пакета лоскут, – неплохой материальчик. Сколько вы за него хотите?
– Тридцать рублей, – буркнул Пол. – Очень дешево.
– Тяжело вам приходится, приятель. Придется хоть чем-нибудь помочь своему соотечественнику. Все-таки мы оба подданные ее величества, королевы Великобритании. – Мэдокс вытащил из кармана толстый кожаный бумажник, отсчитал четыре пятерки и десятку и протянул Полу. – Дома у меня есть знакомая официантка, я ей это подарю. Скажу, подарок из России.
Сжимая деньги в кулаке, Пол едва не разрыдался.
Глава 2
Пол не торопясь шел к станции метро «Балтийский вокзал». По дороге он старательно прислушивался к своим ощущениям, но никак не мог решить, сыт ли он или следует еще что-нибудь поесть. В вестибюле он привычно взглянул на расписание движения пассажирских судов. Вот они, все русские адмиралы: Ушаков, Лазарев, Корнилов, Нахимов и Макаров. Пол уже давно выучил наизусть эти трудные фамилии.
Станция метро была отделана мрамором цвета морской волны, привезенным сюда с Урала, на потолке изображен надутый ветром парус, композицию довершало мозаичное панно «Выстрел «Авроры». Мрачно оглядев все это великолепие, Пол решил, что его плохое самочувствие, скорее всего, вызвано морской болезнью. Но во время короткой поездки в вагоне электропоезда (ему надо было проехать только одну станцию – «Нарвскую») у него появилось ощущение, что уральские каменоломни, где добывают мрамор для ленинградской подземки, каким-то волшебным образом переместились в его бедную больную голову вместе с сопутствующим процессу шумом и грохотом. А может быть, это излишне трудолюбивые каменотесы добросовестно выдалбливали барельеф Пола Хасси, причем трудились они самоотверженно, не покладая рук, сменяя друг друга, потому что торжественное открытие с официальными лицами, вялыми аплодисментами и ироничной музыкой Прокофьева уже не за горами.
Не то чтобы настало время подводить итоги, но последние события настроили Пола на философский лад. Он задумался о смысле жизни. Кто он? Зачем пришел в этот мир? Частично он знал ответ на этот вопрос. Должны же существовать люди, хлопочущие над елизаветинскими монетами, старинными парусниками в бутылках, красивым сервантом, изготовленным в 1689 году, подлинными серебряными подсвечниками, которые держала в руках сама королева Айна, парчовым жилетом и изрядно потертой софой, начавшими свой жизненный путь еще при регенте… В конце концов, кто-то должен стирать со всего этого пыль.
Станция «Кировский завод». По широкой лестнице из дымчатого кавказского мрамора рабочие поднимаются навстречу трудовым свершениям. Так… теперь на улицу. Как сегодня солнечно и тепло! А вот и знакомое 11-этажное здание Кировского райисполкома. В соседнем кинотеатре Анна, странная подружка Алексея Пруткова, раньше работала киномехаником. Алексей рассказывал, что однажды, во время премьеры очередного советского киношедевра, у нее запуталось несколько десятков метров пленки с панорамой русской степи. Теперь она убирает мастерские детского технического центра при заводе. Ах, Россия, Россия!
Пол подошел к подавляющему своими грандиозными размерами «Парку имени 9 января». Здесь рабочие Нарвской заставы собрались, чтобы вручить царю свое прошение. И были расстреляны. (Начищенные до блеска сапоги, черные дыры разинутых в отчаянном крике ртов, раздавленные безжалостным каблуком хрупкие очки.)
В целом это был довольно приятный и вполне современный район. Правда, дом, к которому сейчас подходил Пол, был построен примерно в тридцатых годах и уже успел основательно обветшать. Впрочем, следует признать, что строения этого периода в Англии находились в аналогичном состоянии. На фасаде здания красовался барельеф. Пол окинул взглядом маленькие балкончики, на которых сушилось белье, прислушался к вдохновенному радиоголосу, несущемуся из распахнутых настежь окон (похоже, здесь все слушали только одну радиостанцию), вздохнул и поплелся вверх по лестнице. Добравшись до нужного этажа, он остановился, чтобы перевести дух, после чего толкнул дверь в квартиру. Ее никогда не запирали. Анна была дома одна. Она лежала на кровати и листала спортивный журнал. Пол покосился на нее и недовольно хмыкнул. Он не мог сказать, какие чувства к ней испытывает, но уж точно не слишком теплые.
У нее были очень черные брови, которые она частенько хмурила, глядя на него. Точно так же она посмотрела на него поверх журнала и сейчас. Женщина была полностью одета: в черных чулках, теплой юбке цвета перца с солью, нежно-голубом свитере. Пол предложил ей выбрать дрилоновое платье, но она отказалась. Она всячески противилась его вселению в квартиру.
