Дэниел Мейсон - Настройщик
За спальней располагалась ванная, с сосудом для воды и отглаженными полотенцами. Вторая дверь выходила во двор, где под двумя деревьями папайи стоял маленький столик. «Все кажется весьма старомодным, — подумал Эдгар, — и весьма английским, за исключением деревьев папайи и женщины, стоявшей позади».
Он повернулся к ней.
— Эдгар наа мех. Наа мех бе ло... ло... кау дха ле? — Вопросительная интонация относилась не только к сказанному, но и к правильности его бирманского произношения. — Как вас зовут?
Женщина улыбнулась:
— Киамма наа мех Кхин Мио, — она произнесла это мягко, «м» и «и» сливались вместе, словно это была одна буква.
Эдгар Дрейк протянул ей руку, она снова улыбнулась и взяла ее в свои ладони.
На часах у него все еще было четыре. Сейчас, судя по солнцу, было на три часа больше; он свободен до тех пор, пока не станет больше на восемь часов, когда он должен будет отправиться с капитаном на обед. Кхин Мио начала греть воду для ванны, но Эдгар остановил ее.
— Я пойду... прогуляюсь, гулять. Я пойду гулять, — он изобразил шаги пальцами, и она кивнула. «Кажется, она поняла», — подумал он. Он достал шляпу из дорожного мешка и вышел через переднюю, где ему снова пришлось сесть, чтобы завязать ботинки.
Кхин Мио ждала у дверей с зонтиком от солнца. Он остановился рядом с ней, не зная, что должен сказать. Она сразу понравилась ему. Она держалась с изяществом, улыбалась и глядела прямо ему в глаза, в отличие от многих других служанок, которые чаще всего стремились незаметно ускользнуть, после того как задания были выполнены. У нее были темно-карие глаза, прятавшиеся в тени густых ресниц, а на обеих щеках нанесены яркие полосы танакха. В волосы она вплела цветок гибискуса, и когда Эдгар приблизился к ней, то почувствовал запах сладких духов, похожий на смесь ароматов корицы и кокоса. На ней была выцветшая кружевная блузка, свободно спускавшаяся до талии, и лиловая шелковая тхамейн, заложенная аккуратными складками.
К его удивлению, она пошла с ним. На улице он снова попытался произнести несколько бирманских слов по-бирмански.
— Не стоит беспокоиться обо мне, ма... тхва... ум, вы не обязаны... ммм... ма идти, — это всего лишь акт вежливости, думал он, не стоит утруждать ее заботами о себе.
Кхин Мио рассмеялась:
— Вы хорошо говорите по-бирмански. А мне сказали, что вы здесь всего две недели.
— Вы говорите по-английски?
— О, не так уж хорошо, у меня ужасный акцент.
— Нет, у вас очень приятное произношение, — в ее голосе была мягкость, которая сразу произвела на него впечатление, он звучал, почти как шепот, но глубже, как звук ветра, тихонько свистящего в горлышке стеклянной бутылки.
Она улыбнулась и на этот раз опустила глаза:
— Благодарю вас. Пожалуйста, идите, куда хотели. Я не собиралась мешать вашей прогуле. Я могу сопровождать вас, если вы захотите.
— Но я действительно не хотел бы излишне утруждать вас...
— Вы нисколько меня не утруждаете. Я очень люблю свой город ранним утром. И я не могу отпустить вас одного. Капитан Нэш-Бернэм сказал, что вы можете заблудиться.
— Что ж, спасибо. На самом деле я удивлен.
— Тем, что я говорю по-английски, или тем, что бирманская женщина вообще не постеснялась разговаривать с вами? — видя, что Эдгар не знает, что ответить, она добавила: — Не переживайте, меня здесь часто видят с приезжими.
Они пошли по улице, мимо домиков с размокшими от дождей, но чисто выметенными дорожками. Возле одного дома женщина развешивала на веревке белье. Кхин Мио остановилась, чтобы поговорить с ней.
— Доброе утро, мистер Дрейк, — проговорила женщина.
— Доброе утро, — ответил он. — А что, все... — Он запнулся, смутившись.
— Все ли служанки говорят по-английски?
— Да... да.
— Не все. Я учу миссис Цин Нве, когда ее хозяин отсутствует, — Кхин Мио одернула себя: — На самом деле, пожалуйста, не надо никому об этом говорить, наверное, я уж слишком разоткровенничалась с вами.
— Ни одна душа не узнает. Вы учите английскому?
— Когда-то я этим занималась. Это долгая история. Мне не хотелось бы утомлять вас.
— Вряд ли это может меня утомить. Но могу ли я спросить, а где учились вы сами?
— Вы слишком много задаете вопросов, мистер Дрейк. Вас так многое удивляет?
— Нет-нет, вовсе нет, прошу прощения. Я не хотел обижать вас...
Кхин Мио промолчала. Они пошли дальше, она держалась чуть позади него.
Через некоторое время она снова мягко заговорила:
— Простите меня. Вы очень добры, а я веду себя дерзко.
— Неправда, — возразил Эдгар. — Я действительно задаю слишком много вопросов. Просто пока у меня почти не было возможности лично узнать бирманцев. А вам, должно быть, известно, что из себя представляет большинство британских офицеров?
Кхин Мио улыбнулась.
— Известно.
Дойдя до конца улицы, они повернули. Эдгару казалось, что они следуют теперь примерно тем же путем, по которому его везли сюда, только движутся в обратном направлении.
— Куда бы вы хотели пойти, мистер Дрейк?
— Отведите меня на свое любимое место, — ответил он, сам поразившись той интимности, которая внезапно прозвучала в его ответе. Если Кхин Мио и была удивлена, то ничем этого не выдала.
Они направились по большой дороге в западном направлении. Сзади них вставало солнце, и Эдгар наблюдал за их тенями, бегущими впереди них, которые преодолевали дорожные ухабы, извиваясь, подобно змеям. Они все время молчали, их прогулка продолжалась почти целый час. Наконец они остановились у небольшого канала, чтобы поглядеть на рынок на воде.
— Я думаю, что самое красивое место в Мандалае — это, — сказала Кхин Мио. И Эдгар, который не пробыл в городе и четырех часов, согласился с ней. Внизу толкались самые разнообразные плавучие средства, занимая водное пространство между двумя берегами.
— Они похожи на цветки лотоса на воде, — сказал он.
— А торговцы — на лягушек, которые сидят на них и квакают.
Они стояли на маленьком мостике, наблюдая за лодками. Кхин Мио сказала:
— Я слышала, вы приехали, чтобы отремонтировать пианино?
Эдгар ответил не сразу, вопрос удивил его:
— Да-да, это так. Откуда вы знаете?
— Можно узнать очень многое, если другие убеждены, что ты не понимаешь их язык.
Эдгар взглянул на нее.
— Могу себе представить... Вам это кажется странным? По-моему, я далековато забрался, для того чтобы починить пианино, — он снова посмотрел на канал. Две лодки остановились рядом, чтобы продавец с одной из них отвесил в маленький мешочек какую-то желтую приправу для женщины с другой. Немного порошка просыпалось в воду, расплывшись по черной глади, как цветочная пыльца.
— Нет, по-моему, это не так уж странно. Я уверена, что Энтони Кэррол знает, что делает.
— Вы знакомы с Энтони Кэрролом?
Его спутница снова промолчала, и, обернувшись, он увидел, что она смотрит куда-то вдаль, на воду. Торговцы толкали свои лодки шестами по чернильной воде канала, проводя их через островки водных гиацинтов, громко выкрикивая цены на пряности.
Они вернулись домой. Солнце уже поднялось достаточно высоко, и Эдгар переживал, что ему может не хватить времени, чтобы принять ванну до того, как Нэш-Бернэм зайдет за ним. Кхин Мио наполнила бассейн в его ванной комнате водой и принесла ему мыло и полотенце. Он вымылся, побрился и оделся в новую рубашку и брюки, которые она отгладила, пока он мылся.
Выходя, он обнаружил, что она склонилась над корытом, уже заканчивая стирать его одежду.
— О, мисс Кхин Мио, вы не должны этим заниматься.
— Чем?
— Стирать мои вещи.
— А кто же будет стирать их, если не я?
— Не знаю, но это...
Она перебила его:
— Смотрите! Капитан Нэш-Бернэм пришел.
Он увидел капитана, выходящего из-за угла.
— Привет! — крикнул он.
Капитан был одет в парадную одежду: пурпурный жилет, офицерский мундир, синие брюки. С пояса свисала сабля.
— Здравствуйте, мистер Дрейк! Надеюсь, вы не против пройтись пешком. Экипаж понадобился для менее выносливых гостей! — он зашел во двор и посмотрел на Кхин Мио: – Ма Кхин Мио, — произнес он, изящно кланяясь, — а-ах, какой приятный запах!
— От меня пахнет хозяйственным мылом.
— В таком случае в этом мыле купались розы.
«Вот, — подумал Эдгар, — наконец я увидел человека, который назвал Иравади сверкающей змеей».
Резиденция комиссара была в двадцати минутах ходьбы от дома, где остановился Эдгар. Пока они шли, капитан постукивал пальцами по ножнам своей сабли.
— Вы хорошо провели утро, мистер Дрейк?
— Хорошо, капитан, просто прекрасно. Я совершил совершенно очаровательную прогулку с мисс Кхин Мио. Мне кажет i, она непохожа на других бирманских женщин. Обычно они такие робкие. И она прекрасно говорит по-английски.
