Юлия Широкова - Записки русской гейши

Читаю статью — увы, интервью Марата отсутствует, как и информация о нём, но всё же статья кажется увлекательной, и автор, сумевший сделать из ничего конфетку на несколько страниц, вызывает уважение. “Вот что значит, человек умеет писать — учись!” — зачем — то говорю я себе назидательным тоном. Потом снова начинаю любоваться фотографией с обложки — на ней знаменитый теннисист не напоминает Иисуса, потому что тому не положено выглядеть так сексуально.

В течение получаса я предаюсь мечтам о том, как мы случайно встретимся, влюбимся друг в друга, будем с утра до вечера заниматься сексом, потом сыграем свадьбу и я рожу ему сына. Мне приходит в голову проверить, как мы будем смотреться вместе. Я достаю одну из своих самых удачных фотографий, сделанных в последнее время, и прикладываю её к обложке журнала. Результат эксперимента меня расстраивает. Рядом с Маратом я начинаю казаться вульгарной и искусственной как пластмассовая кукла. Странно, а вот с Рики Мартином мы всегда хорошо смотрелись! Я достаю другую фотографию, на которой я почти не накрашена — прикладываю. Опять что-то не то. Теперь становится очевидным, что я не достаточно хороша для такого красавца, да и разница в возрасте заметна…

Приуныв, я представляю девушку, на которой мог бы женится такой мужчина. Ну, во-первых, хорошо образованная и из хорошей, обеспеченной семьи, а не какая-нибудь авантюристка вроде меня — со средним образованием и мамашей алкоголичкой. Во-вторых, двадцати двух — двадцати трёх летняя — идеальный женский возраст для мужчины со вкусом, уже не молоденькая дурочка, но ещё не залежавшийся товар, со стройной, изящной фигурой и с по-настоящему красивым лицом, а не нарисованным, как у меня. В третьих, уверенная в себе, яркая, волевая личность, а не закомплексованная дура, которой больше не чем заняться, кроме как мечтать о мужчине, который в её сторону даже не взглянет…

Всматриваясь в свои фотографии, я замечаю, что чем старше я становлюсь, тем очевиднее становится моё сходство с матерью, которое мы обе когда-то активно отрицали. Такое же чуть полноватое и бледное лицо, с испуганными глазами, и выражением безволия и слабохарактерности…

Чтобы отвлечь себя от самоуничижения, я решаю почитать другие статьи.

Оказалось, что журнал, который я купила, предназначен для мужчин — сплошная реклама дорогих автомобилей, перьевых ручек и “новых ароматов для мужчин”.

Оп-паньки! Почти на каждой странице какой-нибудь сногсшибательный красавец! Но, все они кажутся такими холёными и самовлюблёнными, что на них смотреть противно, и я обращаю внимание на других мужчин — менее красивых но, их фотографии сопровождают статьи, написанные ими или о них.

Оп-паньки! Да это же сплошные знаменитости и олигархи, рассказывающие о том, как они замечательно проводят своё свободное время!

“…город разделён на женихов — то есть одиноких мужчин, совершенно не собирающихся жениться, и невест — одиноких женщин, судорожно пытающихся обязать так называемых женихов к совместной жизни в законном браке. Кое у кого получается. Кое-кто согласен взять бриллиантами или просто солнцезащитными очками YSL. Это не любовь.”

Сообщает мне статья, посвящённая красивой жизни в Москве. Мне становится стыдно от того, что я одна из “судорожно пытающихся”…

Пролистнув несколько страниц, натыкаюсь на статью о тех, у кого получилось, которую украшают фотографии молодых и красивых женщин, но все они кажутся грустными и одинокими. Рассказывают, как они раскручивают своих богатых мужей, и как те им постоянно изменяют. Статья из серии “богатые тоже плачут” — я это понимаю, но всё равно почему-то верю, что завидовать этим женщинам не стоит.

Заканчивается статья откровениями анонимных олигархов — как всегда, мужчины оправдывают собственную распущенность тем, что они полигамные существа и вообще, моральные законы для мужчин ни те же, что для женщин. Подобные аргументы всю жизнь приводят меня в бешенство! А женщины, по их мнению, моногамны как слоны? С чего бы это? А уголовный кодекс, что существует в двух экземплярах — один для мужчин, другой для женщин? А в Библии, что прелюбодеяние считается смертным грехом, только для женщин?

В заключение эти гадёныши дают советы:

”— …Женщина может преуспеть, если будет мегастервой. Хитрой, умной, сексуальной — в которой я смогу каждый день открывать что-то новое.

— Не много ли претензий к женщине?

— Много. Но по их части предложение превышает спрос. А значит, нужно работать над качеством. И перестать дешевить.”

Они что думают, что женщин производят как автомобили, конкурирующие друг с другом компании?

На последних страницах, на которых традиционно печатают фотографии светской хроники, я получаю возможность полюбоваться на юных красавиц, обнимающих пожилых мужчин с заурядными и довольно не приятными физиономиями. “Может быть, этим мужчинам свойственно внутренне обаяние и харизма, которые не заметны на фотографиях?” — оправдываю я красавиц.

Закрыв журнал, снова включаю видеомагнитофон и стараюсь сосредоточиться на добром и смешном фильме снятом более тридцати лет назад, в надежде избавиться от не приятного осадка, оставленного только что прочитанным…

Кроме престарелого японца, живущего в Берлине, ещё трое мужчин изъявляли желание сделать меня своей женой — все трое японцы. Не старые, не бедные и даже внешне интересные мужчины. С первым я познакомилась, когда мне было девятнадцать, с двумя другими в двадцать лет.

Первым был якудза — он верил, что я ещё девственница и потому ухаживал за мной очень культурно — ни каких сексуальных домогательств. Помню, как в ювелирном магазине, где он покупал мне платиновый браслет и серьги с жемчужинами, мы случайно встретили двух его коллег — ну и мордовороты! Они покупали золотые браслеты (что-то за десять тысяч йен) филлипинкам, которые были почти такими же страшными, как и их кавалеры. После магазина мы всей кампанией отправились в ресторан, только филлипинки куда-то пропали (потом оказалось, что они дожидались своих гостей на улице). Я жутко испугалась. “Ну, всё, — думаю, — кранты мне”. От страха, я даже есть не могла. Когда мы вышли из ресторана, знакомые моего жениха сели в такси со своими подругами и укатили, оставив нас вдвоём.

— Куда они? — спросила я.

— В отель. Я заметил, что ты почти ничего не ела, может, пойдём в кафе? Хочешь мороженого?

Он собирался прислать мне приглашение…

Год спустя, когда мы снова случайно встретились в клубе, в который я вернулась на работу, он молча достал из портмоне бумажку, на которой был записан мой адрес — вымышленный, и сжёг её. “Ну, всё, — думаю, — теперь мне точно кранты — он понял, что я его обманула”. Он понял, но не словом не упрекнул меня. В течение часа он сидел в клубе — молча курил и смотрел на меня, потом ушёл и больше не возвращался…

Вторым моим женихом был (так и хочется написать — мальчишка), но ему уже исполнилось тридцать лет, просто, как и все японцы, он казался гораздо моложе своих лет — и внешне, и по образу мыслей, и по манере держать себя. Он приходил в клуб по субботам со своими друзьями — мне было весело и легко работать за их столом, потому что я чувствовала себя с ними, как с ровесниками. Напивалась, прикалывалась, танцевала. Однажды он спросил меня: “Выйду ли я за него замуж?”

“Ну, конечно!” — ответила я, рассмеявшись. Я подумала — это шутка!

Что он не шутил, я поняла только спустя несколько дней, когда мы впервые встретились в дневное время, чтобы пойти на концерт Майкла Джексона. Перед этим мы поужинали в ресторане, и там он признался мне, что его старший брат сидит в тюрьме за убийство — согласна ли я, связать свою жизнь с человеком, у которого такие родственники? А ещё он рассказал, что его родители закатили жуткий скандал, после того как узнали, что он хочет жениться на русской девушке, которая работает хостос. “Но, если мне придётся выбирать между тобой и ими, я выберу тебя”.

Он дрожал всем телом, когда рассказывал мне обо всём этом — так волновался. Я не смогла ему сказать, что согласилась выйти за него замуж, шутя…

Ему я тоже оставила фальшивый адрес. В клубе я его больше не встречала — надеюсь, он женился на порядочной японской девушке и забыл обо мне.

Третий мой жених меня не любил — ему просто очень хотелось жениться, всё равно на ком. Он был сорока пяти летним, среднего достатка служащим, одиноким, не умным и скуповатым, но безобидным человеком. Ему нравилось планировать нашу совместную жизнь — что я буду готовить ему на ужин и на завтрак, куда мы будем ходить в выходные дни, русским или японским именем назовём нашего ребёнка…

Ему я оставила свой настоящий адрес — только для того, чтобы ещё немного денег из него вытрясти.

Спустя несколько лет мы снова встретились в клубе — он таки нашёл русскую, которая не обманула и вышла за него замуж.