Бен Элтон - Смерть за стеклом
Старший инспектор Колридж снял в гардеробе пальто и премного удивился, услышав доносившиеся из следственной комнаты возгласы и веселые восклицания. А когда открыл дверь, обнаружил, что вся его группа – и мужчины и женщины – сгрудилась у экрана телевизора, динамики которого источали странные вопли и стоны.
– Отпад! – громогласно резюмировал один из констеблей. – Он не втиснется ей в рот!
– Не может быть, чтобы натуральный, – ужаснулась девушка. – Наверняка цифровое увеличение.
Только тут Колридж понял, что за видео смотрели его подчиненные. Он уже намеревался устроить разнос, но в этот момент Хупер нажал на кнопку «стоп-кадра» и повернулся к начальнику.
– Это вы, сэр? – проговорил он. – Извините за шум. У нас сегодня удача. Я полагаю, теперь нам известно, каким образом Келли познакомилась с Дэвидом.
На экране застыла женщина, ублажавшая минетом партнера, который, судя по его выдающимся данным, происходил из могучего племени ослов-производителей.
– Это не Келли, – раздраженно заметил инспектор. – И Дэвида я тоже не вижу. Что вы имеете ввиду?
– Взгляните за спину этого типа, сэр, – предложил Хупер. – Там две девахи тянутся к вымени героини – то есть, извините, к грудям. Ту, что справа, загородил хобот, простите, пенис. Но это определенно Келли.
– Боже праведный! Так оно и есть! – воскликнул Колридж.
– Она говорила, что подрабатывала на съемках. Теперь нам известно, в каком фильме она снималась. Неудивительно, что она его ставила не слишком высоко. Кстати, это и есть ее «Один носатый корги».
– Странное название.
– Не очень, если разобраться, как оно на самом деле звучит – «Одиннадцатая секс-оргия».
– Понятно. Вот уж никогда бы не подумал… ну, ладно. А обладатель этого… гм… придатка… это Дэвид?
– Нет, сэр. Просто один из снимавшихся в картине пенисов. А Дэвид вот. – Хупер перемотал пленку, и на экране появился главный герой – чудовищная фигура непонятного пола в пышном бордовом парике, с напомаженными губами и блестящими тенями вокруг глаз. Монстр снимал с себя балахон из меха и перьев. – В серии «Сексуальные оргии» известен под именем Бориса Хрена. Появляется также в ролях Оливии Ньютон Давалы, Айвора Залупона и в двойном амплуа Бена Палки и Фила Макдырки в полушутливой голубой шотландской порнокомедии.
– Пресвятая Богородица!
– Сегодня утром я разговаривал с его агентом. Он сначала отнекивался, но в итоге признался – не решился вводить в заблуждение полицию. Наш Дэвид ведет двойную жизнь. И в качестве порнозвезды определенно нарасхват.
– Вот откуда у него средства, хотя он нигде не работает.
– Совершенно верно, сэр. Таков уж этот талантливый, серьезный актер, который ни за что не согласится на массовку и лучше останется безработным, чем решится торговать своим дарованием.
– Грязный лицемер!
– Именно. Помните, как он выговаривал Келли и предлагал поменять мечту, потому что она разменивалась на массовки.
– Помню.
– А теперь посмотрите.
Магнитофон заработал, и едва узнаваемый в чудовищном макияже Дэвид, он же Борис Хрен, предстал на фоне совокупляющихся тел. Он был совершенно гол, если не считать отвратительного бордового парика и красной шапочки на члене.
– Меня зовут лорд Коитус, – объявил он. – Кланяйтесь могуществу моего Шлонга.[29]
Тела из массовки перестали дрыгаться и распростерлись перед своим повелителем.
– Удивительно, что ни один газетчик не пронюхал, – заметил Колридж.
– Парик, помада, манеры гомика. Вы бы тоже не узнали, сэр, если бы не были уверены.
– Пожалуй.
– И другие также. Если не запомнили какую-нибудь характерную деталь. А теперь посмотрите на Келли.
Девушка лежала у ног Дэвида и смотрела прямо на его левую голень.
– Быть или не быть, сэр, – улыбнулся сержант.
День тридцать восьмой. 10.15 утра
Пока Колридж и Купер оценивали Дэвида в заглавной роли в «Одном носатом корги», Триша снова отправилась в комплекс «Любопытного Тома» поговорить с Бобом Фогарти.
– Речь идет о забавах Хэмиша и Келли на сексодроме, – сообщила она по телефону. – Наутро после сексодрома Келли пошла в исповедальню, но мы располагаем только отредактированной версией записи. У вас сохранился оригинал?
– С жесткого диска вообще ничего не исчезает, – ответил Фогарти в восторге, что можно поговорить о компьютерах. – Если что-то не записать специально поверх, цифровая копия сохраняется навечно. Нажатие на «делит» или сброс в «корзину» не уничтожает, а только скрывает его. Зная методику, можно все восстановить. Так ловят порнодельцов.
– В таком случае попытайтесь выудить исповедь Келли в девятнадцатый день заточения. За это я принесу вам шоколадку.
Боб выудил необходимую запись, и они вместе сели ее просматривать.
«Сейчас семь пятнадцать утра девятнадцатого дня «ареста», – сообщил диктор Энди. – Келли входит в исповедальню, потому что она озабочена событиями предыдущего вечера».
– Привет, Том.
– Привет, Келли, – ответила Сэм умиротворяющим голосом «Любопытного Тома».
– Я хотела спросить о вчерашней вечеринке и… м-м-м… о том, как отлучилась в маленький домик с Хэмишем.
– Слушаю, – подбодрил «Любопытный Том».
– Я немножко выпила… м-м-м… если честно – напилась. Вот что я хотела спросить… там что-нибудь случилось? Я ничего не помню. Мне нравится Хэмиш, он отличный парень. Но у меня абсолютный провал в памяти.
– Почему бы тебе не спросить у самого Хэмиша, Келли?
– Ну… он тоже напился. И потом, как-то неудобно спрашивать парня: «Слушай, у нас с тобой ночью что-нибудь было?»
– «Любопытный Том» вынужден напомнить тебе правила: играющие не должны подвергаться никакому влиянию извне или пользоваться внешней информацией. Это правило запрещает также обсуждать поведение отдельных индивидов. «Любопытный Том» предполагает, что каждый из вас понимает, как поступить.
– Я это знаю, просто хотела спросить, что… – Келли запнулась, ее глаза, казалось, молили камеру.
Триша вгляделась в изображение девушки. «Спросить, что он сделал?» – мысленно договорила она.
– Пожалуйста, «Любопытный Том», я не требую деталей. Скажи, в хижине что-нибудь было?
– «Любопытный Том» подумает, – прозвучал после паузы ответ.
– О чем тут думать? – выкрикнула девушка. – Ты же все видел! Там что-нибудь случилось? – Ее голос задрожал. – Это хохма? Розыгрыш на вечеринке? Вроде того, когда просыпаешься с бритой головой и вся в зубной пасте. Ну, скажи, я стала посмешищем? Надомной посмеялись?
– Я сама не дежурила вечером. Мне надо проконсультироваться с соответствующим редактором. Если хочешь, посиди, подожди.
Келли осталась в исповедальне.
Триша и Фогарти смотрели, как она ждала.
– Ей довольно погано, – заметил Боб. – Боится, что напилась и отмочила глупость. А на самом деле – вы видели материал – все было очень скучно.
Наконец возвратился голос «Любопытного Тома».
– Я разговаривала с редактором, Келли, – объявила Сэм. – Мы решили, что это в рамках правил, и сообщаем, что вы с Хэмишем целовались, ласкались, а потом уснули под одеялом, и мы не наблюдали никакого движения.
Келли облегченно вздохнула. Ей очень требовалась поддержка.
– Спасибо, «Любопытный Том». Пожалуйста, не показывай это, ладно? Я выглядела идиоткой. А о Хэмише ничего не хочу говорить. Он славный, и он мне нравится.
– «Любопытный Том» ничего не обещает. Но мы учтем твою просьбу.
– Спасибо.
– Но как вы видели, мы, естественно, показали, – заметил Фогарти. – По крайней мере, отредактированную версию. Джеральдине очень понравилось. Она сказала, что получился забойный сюжет: напившаяся шлюшка умоляет ответить, натянули ее ночью или нет. Джеральдина сказала, что с ней самой такое часто случается: какой-нибудь хмырь на вечеринке уверяет, что отодрал ее по-черному в прошлый вторник, а она не может ни подтвердить, ни опровергнуть этого, поскольку просто не помнит.
– Ну и характерец у вашей Джеральдины.
– Одно слово – стерва.
– Вот что странно: почему эта Келли решила, что вы не покажете ее исповедь?
– Поразительно, они все полагают, будто их желания превыше возможности сенсации. Заползают в исповедальню и ноют, чтобы мы не показывали этот кусок. А могли бы задуматься, на кой ляд мы потратили два с половиной миллиона на обустройство этого дома. Не для того же, чтобы обеспечить им прямую дорогу в шоу-бизнес!
– Им некогда задумываться. Все время уходит на то, чтобы ощущать. – Триша внезапно поняла, что в свои двадцать пять она заговорила как ее престарелый пятидесятилетний шеф. Далеко же она пойдет!
– Трогательно, – продолжал Фогарти, – они даже благодарят, когда мы как-то о них заботимся. Хотя все направлено на то, чтобы ребята сняли побольше одежды. Стокгольмский синдром.
