Мерси Шелли - Худловары

И тут открывается еще один секрет желтухи: ей того и надо! Тупое средневековое желание изобразить из себя первоисточник приводит кучу изданий и агентств к тому, что ссылки просто запрещаются. Хочешь узнать предысторию — а хреф тебе?

Ну ладно еще, когда классические СМИ в грош не ставят «Газету.ру». Это уже привычная отсталость. Услышав в очередной раз, как Миткова по телику цитирует нашу новость с присказкой «сообщают в Интернете», я предлагаю редакции перестать ссылаться на НТВ — лучше вместо этого просто писать «как сказала одна баба в телевизоре».

Но когда ссылок принципиально не дают даже в Интернете… Особенно славится этим модный дом РБК. Каждая новость у них начинается с пафосной метки типа «РБК, Гваделупа», словно их собственные торчки и вправду торчат во всех Гваделупах мира. Но за пафосной меткой следует знакомое всем сообщение, подчистую содранное с «Reuters», а то и прямо с нашей «Газеты».

Мы искренне сочувствуем тем, кто работает на плантации РБК. Мы представляем себе огромный хлев. По хлеву бродят несколько белых людей в пробковых шлемах, с большими металлическими линейками. Этими линейками они пиздят по рукам негров-новостников, чтобы те помнили: нельзя ставить ссылки на первоисточники. Вот вы сейчас ухмыляетесь, а белый плантатор РБК пиздит очередного негра, приговаривая: «Не ставь ссылок, сука, не ставь! Помни, что наш бизнес — выдавать чужие тексты за свои».

Бедные, бедные плантаторы. Они даже не догадываются, что любой поисковик давно выдает их трюки и делает их скорбный труд совершенно напрасным. «Весь мир — Yahoo! а люди в нем — лишь ссылки», как говорил Шекспир.

Продвинутая сетевая журналистика, отказавшаяся от средневековой скрытности, очень помогает в борьбе с литературной болезнью. Когда тебе каждую минуту кричат «лажа!» со всех концов света, когда ты сам ежедневно отслеживаешь кучу нелепостей — поневоле задумаешься, как много бреда в бумажных книжках, авторы которых вообще никакой обратной связи не использовали.

В результате потребление классических суррогатов, так называемая «культурная жизнь», постепенно отходит на второй план. Наш секретарь Юля Миндер, уж на что культурная девушка в прошлом, но и та говорит:

— Я сейчас поеду в это… не помню, какой там театр напротив казино «Чехов»?

Или вот Норвежский Лесной отправляется в Летний лагерь Литературного Объединения им. Стерна под руководством Житинского. И вы думаете, он привозит оттуда что-то культурное? Ну да! Его главный комментарий к поездке:

— В Питере продаются анальные презервативы!

Но если гора не идет к Магомеду, Магомед сам становится альпинистом. Узнав о нашей популярности, в редакцию «Газеты.ру» начинают захаживать деятели культуры. Они завидуют нашим успехам в манипуляции виртуальными мирами — ведь это и для них хлеб. Из зависти они пытаются всячески отвлечь нас от работы.

Легче всего это удается Марату Гельману, благо он обитает в соседней комнате.

— О, девушки ушли? — говорит он, входя в редакцию. — Тогда я вам почитаю вслух Яркевича!

И начинает читать про минет. Читает пять минут, десять, пятнадцать… В качестве ментального противостояния я нахожу в Сети официальный французский сайт минета minet.fr. Там почему-то продают резиновые обои.

Потом Гельман уходит, но Яркевича оставляет открытым на экране компа, ближайшего ко входу. Наши девушки возвращаются по одной, глядят на экран, читают про минет. Хихикают. Работа стоит.

В другой раз Гельман приходит под видом дня рожденья Ленина. Показывает нам эксклюзивные фотографии села Шушенское, ленинского шалаша и других возбуждающих мест. Все очень напоминает фильм Бунюэля «Призрак свободы», где извращенец показывал маленьким девочкам фотографии соборов.

Иногда заходит Марта, в народе более известная как негритянский писатель Макс Фрай. Ей тоже недалеко идти, она сидит у Гельмана под кислотным портретом Мэрилин Монро, из-за чего я никогда не могу вспомнить цвет ее (Марты) волос. Марта-Фрай угощает нас черными негритянскими конфетами «трюфелями» под видом дружбы народов. Приходится опять отвлекаться и пить чай.

Оттуда же, от Гельмана, приходит Слава Курицын. Он литературовед и телепат. Он как-то узнал, что меня мучает вопрос кастрации Пушкина. Маленького я водил Пушкина гулять. Но он подрос, начал бегать за кошками, и мне стало за ним не угнаться. Я перестал его выводить, но Пушкин все равно хочет кошек, потому что весна и вообще. Он сидит дома под дверью и зовет кошек. Ксюша моя предлагает его кастрировать. Когда по телику рассказывали, что жена Хемингуэя кастрировала всех его котов, Ксюша кричала «Yes!» и всячески поддерживала жену Хемингуэя (а он, между прочим, застрелился).

Но я никому не рассказывал о проблеме с Пушкиным. И совершенно непонятно, откуда про это узнал Слава Курицын, который регулярно сообщает всему Интернету, что я пишу стихи о кастрации котов. Очевидно, он тоже хочет подорвать нашу работу. Потому что девушки из разных концов страны заваливают меня письмами такого содержания:

«Алексей, привет. Тут Курицын сообщил, что у вас проблема с котом. У меня есть знакомые ветеринары, очень классные. Они могут приехать к вам домой».

Каким-то мистическим ветром к нам в редакцию заносит даже Умку, звезду рок-андеграунда. Хватаю диктофон и вытаскиваю ее на лестницу, взять интервью для «РадиоНЕТа». Русская Дженис Джоплин тоже оказывается литературным человеком, большой специалисткой по Хармсу.

Пока мы сидим на ступеньках лестницы и болтаем, мимо проходит министр иностранных дел Игорь Иванов под охраной крепких многополярных медведов. Медведы одеты в черные костюмы, у каждого в ухе торчит проводок. Они идут в РИА «Новости» на конференцию о многополярном мире.

Еще Гельман приводит философа Дмитрия Галковского. Галковский знает, что Интернет придумали газомасоны, а WWW — это звезда Давида в разобранном виде. Поэтому Галковский с большим подозрением косится на плакат, который висит в нашей редакции над спящим Носиком. На плакате написано:

«Сионизм — это еврейский фашизм.

Но Носик спит носом в клаву, и подискутировать с ним не удается.

Галковский идет дальше по коридорам ФЭПа. Его знакомят с другими сотрудниками:

— Это Дмитрий Иванов, «Русский журнал». Это Николай Данилов, «Газета.ру». Это Алексей Андреев…

— Да ладно врать-то! — не выдерживает философ Галковский. — Это же не настоящая фамилия! Таких людей вообще не бывает!

Тут он неправ. У нас о людях судят не по фамилиям, а по делам. Если человек дельный, он может зваться как угодно. Ему даже необязательно быть человеком. Когда работаешь через Интернет, все равно не видишь, кто на том конце. В противогазах все кошки — с хоботом.

Юля Миндер звонит в секретариат ФЭПа и просит выписать пропуск человеку по фамилии Львов:

— На какого писать?

— На «Львов».

— На сколько львов?

После таких диалогов уже нетрудно ответить, к чему ближе интернет-журналистика — к управляемым снам или к общению с животными. Если даже французский журнал «Ля Монда» называет Носика «нервным, как кролик Алисы»… Тут уж никаких сомнений.

Но если животное — не наше, никакие литературные способности его не спасают. Мы ведь тут только тем и занимается, что взламываем липовые реальности.

В один прекрасный день в редакцию звонит Кирилл Готовцев и зовет на презентацию какого-то навороченного проекта в соседнем животноводческом ресторане «Три пескаря». Нам в лом идти. Но Готовцев — большой знаток садистских струнок в наших волчьих душах. Он сообщает, что к нему на презентацию уже пришло одно неизвестное животное, которое аккредитовалось от «Газеты.ру» и теперь изо всех сил жрет халявное мясо.

Заинтригованные, мы с редактором породы Норвежский Лесной рвем когти в сторону «Пескарей». Кстати, вы не знаете, как выглядит в гневе Лесной. Тот, кто считает, что это порода кота, никогда не видел настоящего Лесного. Вот что он сам написал в статье о снежных людях в Кировской области — как можно догадаться, это автопортрет:

«Дорогу перед машиной перебежало стадо диких кабанов, за которыми, по словам очевидцев, „сильно наклонившись вперед, бежало человекообразное существо около двух метров ростом, с узкими плечами и прижатыми к бокам длинными руками. Спутать с медведем его было нельзя“».

Итак, мы с Лесным врываемся в «Пескарей». Готовцев показывает нам странного зверька и вновь жалуется, что зверек не произнес «мы с тобой одной крови» на нужном языке. Я подсаживаюсь к животному и спрашиваю, правда ли оно из «Газеты.ру». И нельзя ли посодействовать, чтобы меня взяли на работу в этот прославленный коллектив.