Эдна Энни Пру - Грехи аккордеона
Четки на зеркале заднего вида
Человек сидел у края стойки и сейчас, когда их не разделял столик для влюбленных, держался холодно и настороженно. Знакомым жестом он согнул палец в сторону бармена, и перед Абелардо появился стакан виски.
– Я представляю других людей, – тихо сказал человек. Рядом на стойке лежала газета с фотографией Муссолини на фестивале аккордеонистов. Человек выпустил дым из обеих ноздрей, словно бык на морозном плоскогорье. – У меня к вам предложение. – Повисло долгое молчание. Наконец Абелардо спросил, что за предложение? Слово «предложение» он произнес легко и даже презрительно, он уже не был слугой, убиравшим за этим человеком грязную посуду.
– Очень серьезное предложение. Весьма достойное предложение для достойного человека. Я думаю, вы из таких. – Снова долгое молчание. Абелардо допил виски, палец шевельнулся вновь, и тут же появился второй стакан. Человек закурил новую сигарету и дрожащими колечками выпустил дым из вытянутых губ.
– Предложение, – сказал он, – подразумевает одно или два простых действия. Время от времени я стану приносить в «Сизокрылый Голубь» пакет и класть его на пустой стул под скатерть. Когда вы будете убирать посуду, я скажу вам несколько слов, например «белый «бьюик» с четками на зеркале заднего вида». Вы возьмете пакет, положите его на дно своего таза и пойдете на кухню. Я видел, там есть боковая дверь, которая выходит во двор к мусорным бакам, у этой двери обычно курят официанты. Сразу за углом находится автостоянка. – При слове «курят» пальцы человека потянулись к карману рубашки. – Пока вы будете идти по проходу, вы достанете из таза пакет и выйдете с ним через боковую дверь. Если кто-то заметит, скажете, что хотите покурить. Но все можно сделать очень быстро, никто даже не посмотрит в вашу сторону. На стоянке вы положите пакет на заднее сиденье «бьюика» с четками. Или любой другой машины, которую я вам опишу. Вместо «бьюика» может быть «шевроле» или «де-сото». Там может не быть никаких четок. Пакетов будет десять за год, или сто. Первого числа каждого месяца, я буду оставлять под своей тарелкой для вас вот это.
Человек приоткрыл левую ладонь, и в полутьме Абелардо разглядел сложенную банкноту. Сначала он подумал, что десятка, потом – сотня, но в конце концов ясно увидел, что это тысяча. Тысяча долларов. Влажный жар прокатился по его боку – тому, что был ближе к деньгам.
Первый пакет появился через четыре дня. Все получилось, как и говорил человек, очень просто. Трудности начались с деньгами. Такие большие банкноты не могли быть настоящими. Абстракция, непредставимая сумма, ее нельзя ни показывать, ни тратить. Он достал банку шеллака и маленькую кисточку, сложил банкноту несколько раз в длину, чуть-чуть смазал с одной стороны, снял басовуху зеленого аккордеона и приклеил тысячу долларов к внутренней складке мехов. Банкнота теперь была абсолютно невидима, даже если поднять крышку и заглянуть внутрь. Свои тайные пакеты и тайные тысячедолларовые банкноты человек приносил в «Сизокрылый голубь» ровно год и два месяца. А потом исчез.
Взрывной костюм
Абелардо заходил в бар на противоположной стороне улицы, но ни разу не встретил там этого человека. Он спросил бармена, не знает ли тот, когда он появится. В ответ бармен шепнул, что лучше не спрашивать. Он сам ничего не знает, но слыхал, что кое-кому доставили новый модный костюм, прекрасный серый костюм из акульей кожи в белой коробке, но когда человек его надел, то от тепла его тела активизировалось спрятанное в швах особое вещество – костюм взорвался, и человек вместе с ним.
В мехах зеленого аккордеона остались лежать четырнадцать банкнот по тысяче долларов.
Старший сын
В 1945 году они получили известие о гибели Кресченсио и письмо от лейтенанта, начинавшееся словами: «Я познакомился с Криско, так все его тут звали, за несколько дней до его гибели…». Так они узнали, что Ченчо погиб не от пули, а от упавшей на него шлакоблоковой стены. Вместе с другим солдатом он танцевал джиттербаг; разошелся, повернулся кругом и слету ударил ногой в стену, а та не выдержала. Адина приклеила на окно золотую звезду.
Улыбайся
Сыновья Крис и Бэйби стали уже почти взрослыми, высокомерными и своенравными – в конце каждой недели они теперь выступали с Абелардо. Отец играл первые фигуры, затем почти всегда отправлялся в клубы или бары, выпить пива «Бульдог» и послушать по sinfonola [104] льющиеся голоса сестер Падилла, предоставив остаток вечера сыновьям. (У Адины всегда был наготове menudo, острый суп из требухи – лекарство от похмелья.) Чем больше Абелардо доверял сыновьям музыку, тем сильнее менялась их манера; постепенно они стали играть короткое, как удары ножа, стакатто. Люди постарше жаловались, что невозможно танцевать под музыку этих детей – резкие, быстрые толчки и полупьяный ритм сбивают их с толку, но молодым нравилось, они одобрительно кричали и хлопали, особенно Крису:
– Viva tu música [105]! – когда, облаченный в красный пиджак, он делал шаг вперед; на Бэйби обычно был черный костюм с белой свирелью на лацкане. Через некоторое время, к великому горю Адины – она обвиняла во всем Абелардо с его легкими субботними деньгами – оба бросили школу.
– Большое дело! Все дороги ведут в никуда. Ándale [106]!
Лицо Криса покрылось прыщами – и это же лицо стало твердым и непроницаемым после того, как он попытался искать работу, но так ничего и не нашел. Субботней музыки не хватило бы на жизнь даже цыпленку. Крис пристрастился к модным рубашкам, часам, золотым цепочкам. Пределом его тщеславия была собственная un carro nuevo [107]. Он отрастил усы – сразу, как только появилось что отращивать – отвлечь внимание от прыщей и выглядеть старше. Черные усы теперь закручивались книзу. Он носил темные очки и завел дружбу с cholos [108], особенно с местным хулиганом по кличке Venas [109] – на левой ноздре у того была черная родинка, деньги он швырял прямо на драную бархатную обивку белого «бьюика», а его отца, Пако Робело, да и все робеловское семейство молва прочно связывала с narcotraficantes [110].
Через год или два Крис завел себе машину, подержанный «шевроле», и перекрасил его в серебристый цвет – нарисованное пламя облизывало капот и багажник, а посередине огненного круга красовался на портрете сам Крис и растягивал аккордеон – старухам виделось в этой эмблеме путешествие в ад. Бэйби страдал. Все выводило его из себя: запах подгоревшей пищи, гром или град, девчоночье перешептывание, зайчик от чьего-то стилета, падавший ему на лоб. Старухи говорили, что в голове у него стальная пластинка.
Абелардо кричал:
– Немедленно прекрати – нам сегодня играть на танцах. Ты сидишь с такой миной, как будто похоронил лучшего друга. Посмотри на Криса – он всегда улыбается. Зрители должны видеть, как вы радуетесь вместе с ними.
Адина прикладывала руку ко лбу сына, словно волнуясь, вдруг слишком горячая кровь каким-то образом перегрела ему мозги. Но на самом деле он сочинял свою первую песню, мужественно продираясь сквозь слова и музыку. Песня получилась на американском языке.
Заботливый учитель Фелиды
Голос мистера Мора, преподавателя математики в классе для отстающих, все бубнил и бубнил о топологических вершинах, но Фелида не поднимала глаз, чувствуя, что учитель смотрит прямо на нее. Он ходил туда-сюда по проходам и говорил о них же.
– Назовем переднюю стену класса отрезком AB, заднюю – отрезком CD. Если я пройду вдоль отрезка BD, при условии, что смогу пересечь класс наискосок и остановиться в точке A, получим мы четное или нечетное количество вершин? Руки? – Ответа не было. И вот он опять движется вдоль ряда, замедляет шаг, останавливается у ее парты. Она чувствует запах шерсти, запах мела и видит уголком глаза пыль на коричневых туфлях.
– Фелида.
Она не знала.
– Четное?
– Разумеется, четное, но я думаю, ты просто угадала. Может, ты пройдешь к доске и нарисуешь чертеж?
И звонок не зазвенит! Она вышла к доске, взяла мел. Что он там говорил, где он там ходил? Сначала у доски. Она провела горизонтальную линию. Потом по проходу. Потом по ее проходу.
Он засмеялся.
– Я же сказал: при условии, что смогу пройти наискосок к точке A. На самом же деле я не смогу пройти к точке A, поскольку мешают парты. Смотри. – Снова рядом, забирает у нее мел, холодные перепачканные пальцы касаются ее руки. Он заговорил очень тихо, но не шепотом, просто понизив голос:
– Зайди ко мне после уроков на пару минут. Мне нужно с тобой поговорить. – Повысил голос, поднял тряпку, стер ее линии и нарисовал на их месте свои. Фелида вернулась за парту, ничего не чувствуя. Вообще ничего.
