Владимир Соловьев - Апокалипсис от Владимира
— Согласен, — кивнул Билл. — Я смотрю, ты в России действительно покуролесил!
— Не отвлекайся, — отмахнулся я.
— Так вот, самая тяжелая судьба постигла разработчиков этого похабного контента и хакеров, взломавших мой сайт. Обратились в прах не только они, но и члены их семей. У одного было несколько любовниц, так их всех испепелило!
— А не проклял ли ты, братец, весь их род и всех их близких? — спросил я, состроив наигранно грозную мину.
Вместо ответа Билл опять стал играться со своими очками, снимая и лихорадочно протирая их.
— Слушай, прекрати, а! — не выдержал я. — Мы-то с тобой прекрасно знаем, что у тебя идеальное зрение, так что можешь выбросить свои окуляры!
— А что я тогда буду теребить? — возмутился Гейтс. Прочитав мою очевидную скабрезную мысль, он густо покраснел и укоризненно посмотрел на меня:
— Да, знаешь ли, имидж — в очках я для людей как-то привычнее. Так вот, на этом мои приключения не закончились. Вдруг все вокруг забыли о том, что я помогал любому страждущему и раздал все деньги неимущим. Все добро, когда-либо сделанное мной людям, в момент перечеркнули журналисты. История приняла совершенно неожиданный для меня оборот. Какой-то полицейский из Сан-Франциско озадачился исчезновением стольких людей и умудрился проследить, что единственное объединяющее их обстоятельство — ненависть ко мне и любовь к порнографии.
— Старичок, — засмеялся я, — таких пациентов процентов шестьдесят от всего половозрелого населения земного шара!
— Шути-шути, — обиделся Билл. — Тебе легко, а у меня был настоящий шок, когда газеты стали печатать списки пропавших. При этом сначала никто не связал все эти таинственные случаи поражения самых разных людей со мной, и когда этот полицейский выдвинул свои предположения, его сразу же подняли на смех. Я уже подумал — пронесло, хотя, с другой стороны, чего мне бояться, ведь по заслугам получили грешники, а не какие-нибудь случайные люди? Но не тут-то было. Я и представить себе не мог, сколько народу лазило на мой сайт за мерзкими картинками и, соответственно, скольких постигла кара небесная. Счет шел на сотни тысяч людей, среди которых оказались не только прыщавые программеры, но и сенаторы, конгрессмены, известные деятели культуры, бизнесмены, полицейские и агенты ФБР. Даже пара губернаторов! И что меня особенно огорчило — неслабое количество сотрудников «Майкрософта».
— Не может быть! — Я заломил руки в притворном ужасе.
Билл не почувствовал издевки в моем голосе и продолжал:
— На меня подали в суд и даже вручили повестку! Меня травили во всех газетах и по всем каналам телевидения. Вряд ли это могло пройти мимо тебя. Я потупил глаза. Действительно, о каком-то смешном скандале в Америке мне говорил Илья и даже клал на стол распечатки, но я был настолько погружен в решение своих российских вопросов, что жизнь колорадских жуков меня не интересовала. Билла не очень огорчила моя реакция. Ему надо было выговориться, так что он и не думал останавливаться:
— Меня представили этаким графом Дракулой, а моих обидчиков агнцами, тем более что многих из них было довольно сложно заподозрить в увлечении порносайтами. Мол, они мне на ногу в подземке наступили, а я их молниями по фейсу. Шизофреник, короче. Мне вспомнили все, даже тот факт, что мои друзья, то есть Даниил и ты, — родом из России. Не могу перечислить всех глупостей, озвученных в это время! Конечно, меня поддерживали друзья и даже президент, но когда и он мне на полном серьезе посоветовал взять хорошего адвоката, я вспылил и пошел по твоему пути — созвал пресс-конференцию. И что ты думаешь? Заявки прислало столько желающих, что пришлось снять «Мэдисон Сквер Гарден»! Ну, а там я устроил бойню почище твоей московской.
— Да, переплюнул ты меня! И сколько граждан США ты уконтрапупил, то есть, извините, осудил?
— Да боюсь даже прикинуть, — Билл шмыгнул носом, — но, по-моему, до миллиона недалеко.
— Силен! — Я уважительно посмотрел на Гейтса: — Только вот чего я никак не пойму — ведь мы с тобой действовали не в один день, так? Тогда почему ни тебе, ни мне Даниил даже не пытался подсказать, каким путем идти?
— У меня нет ответа, — сказал Билл, — должно быть, ему было не до нас. Много дел. Вот ведь вроде в Израиле жизнь наладилась?
— Какая жизнь?! - Меня аж передернуло. — В этом городе нет смертей, но заметь, что и рожать перестали! Что, разом у всех женщин младенцы не хотят вылезать из утробы?
— Не младенцы, — насупился Билл.
— А кто?
— Правильнее говорить — плод.
— Слушай, филолог, ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Что ты придираешься по пустякам?! Посмотри — мы живем в странной реальности: апостолы в отдельных странах и для выборочных категорий граждан устроили настоящий геноцид, назвав его Страшным судом. Ничего не напоминает, не смущает? Как к нам могут относиться люди, если мы просто испепеляем их знакомых и родственников? Заметь, мы ведь начали не с преступников всех мастей, а пошли по пути личной мести. Убийц, насильников и казнокрадов мы не тронули…
Я замер — одна и та же мысль одновременно обожгла нас с Биллом. Мы переглянулись.
ГЛАВА 20
Идея была настолько красивой, что даже странно, почему мы ее раньше не воплотили в жизнь. Разумеется — вначале надо было осудить всех преступников! Выгода налицо: впервые в истории неотвратимость наказания будет стопроцентной и произойдет полное очищение общества от асоциальных элементов. А какой будет воспитательный эффект для молодежи, увлекающейся ложной бандитской романтикой!
Вот сказанул! Хоть в многотиражку Управления по делам наказаний отправляй. Одним словом — совок. Видимо, из подкорки советские штампы уже ничем не вытравить.
— А что на это скажет Даниил? — спросил Билл. Его до сих пор трясло от недавно прошедшей взбучки, и перспектива очередного разбора полетов определенно беспокоила. Я хлопнул его по плечу:
— По сравнению с тем, что ты уже натворил, братец, это будет не так страшно. Хотя общее число жертв точно будет под миллион!
— Это если мы ограничимся Штатами и Россией, — заметил Билл, — а если в мировом масштабе?
— Биллушка, ты случаем кино про Чапаева в детстве не смотрел? Уж больно ты Петьку этой фразой напоминаешь! — Я улыбнулся: — Отвечу: в мировом масштабе никому мало не покажется, но на такое со всех сторон правильное деяние Даниилу точно возразить будет нечего.
— Вряд ли, — Гейтс нахмурился, — еще начнет разбойниками, которые вместе с Христом были распяты, попрекать. Один-то покаялся и в Христа уверовал, а вечером уже восседал у престола отца Его.
— Может, — задумался я. — Ну, значит, надо дать им шанс, предупредить заранее. Предоставить определенное время для размышления, а по истечении его привести приговор в исполнение.
— Хорошая задумка, — Билл потер переносицу, — но как нам ее покорректней осуществить? И с каких категорий граждан, нарушивших закон, начинать будем?
— Ты где этой словесной шелухи про граждан нахватался? — Я сурово нахмурил брови и осуждающе посмотрел на младшего апостола: — Ладно я, мне простительно. Я все-таки продукт советской эпохи — октябренок, пионер, комсомолец. «Нерушимый союз партийных и беспартийных», «Партия и Ленин — близнецы-братья», «Решения 25-го съезда КПСС в жизнь», «Слышишь, шпалы гудят — БАМ», «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги» и все такое. М-да… А ты, сытый форин, чего так говоришь?
Билл расплылся в самодовольной улыбке. По-солдатски вытянулся, щелкнул каблуками, вытаращил глаза и гаркнул, пародируя собственное представление о Кремлевском карауле: — Виноват, товарищ Первый апостол!
Зрелище было настолько неожиданным и комичным, что удержаться было невозможно. Я прыснул в ответ и легонько ткнул Билла в живот:
— Подтяни пузырь, стоишь, как беременная баба, а не верный защитник Социалистической Родины. Ничего, со мной поведешься, еще не такого наберешься! А теперь о деле. Если незатейливо привести к единому знаменателю абсолютно всех преступников, то мы опять превысим свои полномочия. Ведь, как ни крути, существуют разночтения в уголовных кодексах разных стран. Что, если, скажем, болгарин совершит преступление в Эмиратах, которое в его стране таковым не считается? Какой из кодексов нам с тобой применять? Или наши ребята, взорвавшие террориста в Катаре? По местным законам это тюрьма, а по нашим — ковровая дорожка и правительственная награда.
— Владимир, а зачем нам вообще задумываться на эту тему? Ведь мы же не разбираем оттенки цветов, здесь все гораздо проще. Считай, бинарная система: или-или. Если грешен — душу в Ад, если чист — в Рай.
— Это смотря с кем сравнивать. — Я покачал головой. — Так мы вообще без свидетелей наших подвигов останемся. Увы, дорогой друг, экзамен на сообразительность ты провалил — не предложил объективных критериев отбора.
