Марк Дюген - Дорога великанов
Я предложил пообедать вместе, уточнив, что, увы, не могу их угостить. Мы направились к парку аттракционов, который занимал добрую половину Бич-стрит. Между колесом обозрения и туристической лавкой были сплошные комнаты ужасов. Бургеры были не дороже, чем везде, но и не крупнее. Моя прожорливость впечатлила подружек: они быстро поняли, что парень, который ест за троих, не в состоянии платить за всех.
Венди встречалась с продавцом овощей из супермаркета. Он их распаковывал, не неся никакой ответственности, и Венди не слишком его любила. Мэрилин, которую родители назвали в честь актрисы, не отдавая себе отчета в том, насколько это жестоко, занималась исключительно личной жизнью подруги. Венди не распространялась о любовных отношениях и для своего возраста была достаточно скрытной.
Я быстро понял, что мы оба толком не знаем, чего хотим. Она работала секретаршей у дантиста и думала, не продолжить ли обучение. Но какая уж тут учеба, если ничем толком не интересуешься? Она считала себя созерцательницей – Мэрилин, скорее, воплощала действенное начало. Я хорошо себя чувствовал в компании девушек, которые зря не болтали. Мне хотелось наведаться в бар «У присяжных», но Венди и Мэрилин там не ждали. Сперва я отвез домой Мэрилин, затем Венди. Они с отцом жили в перестроенном мотеле. Я высадил ее в тот самый момент, когда ее отец вышел из машины. Диган не привык удивляться, поэтому, увидев меня, просто слегка поднял брови:
– Вы знакомы?
Венди развеселилась, узнав, что я знаю ее отца.
– Иногда мы вместе пьем пиво в баре напротив суда.
Диган рассказал, как мы познакомились.
– Ваша дочь ловила машину на Хай-стрит. Я решил, что со мной она в большей безопасности, чем с кем-то другим.
– Правильно. Она мое сокровище. Выпьешь пивка?
Мы поднялись в просторную, кое-как обставленную квартиру. Окно выходило на парк аттракционов и полоску океана. Машины проносились мимо, но их почти не было слышно. Мы устроились на балконе, вокруг пластикового стола. Диган достал из холодильника три бутылки пива и улыбнулся мне. Венди потерла глаза, словно стараясь не уснуть.
– Простите, вина нет.
– Ничего, я пью его только в баре.
– Ты слишком много пьешь. Я видел тебя в деле. Это пройдет.
Я кивнул.
– Где вы встретились?
– На Хай-стрит. Я выходила с работы, – ответила Венди.
– Я думал, ты на автобусе ездишь.
– Обычно да, но тут за мной зашла Мэрилин. Мы прогулялись и решили поймать машину.
– А ты откуда возвращался?
Я несколько секунд молчал. Сложно признаться в том, какое удовольствие доставляет автостоп, даже если в этом и нет ничего зазорного.
– Я навещал мать.
– Она здесь живет?
– Она секретарша декана факультета психологии, но живет в Эптосе. Недавно переехала.
– А отец?
– Живет в Лос-Анджелесе с новой женой. От него давно ничего не слышно.
– Ты хорошо ладишь с матерью?
– Мы разные.
– Зато она у тебя есть. Пользуйся шансом: Венди потеряла мать в возрасте одиннадцати лет.
Венди не отреагировала.
– И вы потом не женились? – спросил я.
– Женщина, которая хочет жить с полицейским, – это женщина, которая хочет жить без мужчины. Мне такое не по душе. Мать Венди – исключение. Другой не нашел. Мне сказали, ты хочешь служить в полиции?
– Да, но сержант Рамирес говорит, я слишком огромный.
– Увы, это правда. Какой у тебя рост?
– Два метра двадцать сантиметров.
– Ужас. В полицию берут гномов, но не великанов. И не спрашивай почему. Правила, как топор. Ты сейчас работаешь продавцом «Харли», да? Не нравится?
– Думаю, я способен на большее. В школе я проходил тесты. У меня IQ выше, чем у Эйнштейна.
– Тогда не надо работать в полиции, сынок. – Он улыбнулся своей привычной грустной улыбкой. – А что тебя еще интересует?
– Психология. Я работал в психиатрической больнице в Монтане. Полезная для общества работа. Может, поступлю в университет.
– Хорошая мысль. Но если ты будешь заниматься психиатрией и анализировать уголовников, то я не уверен, что мы сможем общаться дальше. Психиатры – полные кретины: смотрят на меня, как на ископаемое; думают, что между кожаным футляром и сталью нет ничего – ни капли интеллекта, ни капли сострадания.
– Просто всех пациентов пытаются подвести под какую-то схему. Ни во что не ставят индивидуальность. С другой стороны, в психиатрии каждый случай уникален. Однако, по долгу службы, его обязаны классифицировать. Криминальные патологии – сложная вещь: тут не обойтись без проблемы ответственности.
Небо затянуло тучами, но дождь еще не пошел.
– Венди тоже должна снова учиться. Ты должен ее в этом убедить. Правда, Венди?
– Чему учиться?
– Хочешь всю жизнь работать у дантиста? Не самая увлекательная профессия, да, Эл?
– Может быть.
Венди встала, чтобы принести еще пива. Диган воспользовался моментом:
– Проблема Венди в том, что ей не хватает уверенности. Это, несомненно, связано со смертью матери. Я бы отправил ее к психологу, но не доверяю им совершенно. Видел бы ты ее дружка! Он овощи распаковывает в лавке. А потом серфингом занимается. Что за бред: стоять на доске и отбиваться от волн!? В свободное время он встречается с Венди, и они слушают музыку. Для меня это не музыка, это шум бесполезный. Они часами молчат. Неврастения какая-то, преклонение перед выдуманным богом. От этого парня Венди нет никакого проку. У него мозг размером со спичечный коробок. Он никакой. Он слабак. В его возрасте я в Тихом океане убивал японцев.
– А мой отец убивал немцев.
– Где он служил?
– Специальные войска. Форт Харрисон. Монтана.
– Как они назывались? Я забыл.
– Дьявольская бригада.
– Точно. Представляю себе, чего он за войну насмотрелся. Теперь мне ясно, как тебя воспитывали и почему ты такой упрямый.
Венди вернулась с пивом, и мы спокойно выпили, беседуя, словно родственники.
– Если на этот уикенд ни у кого нет планов – можем прокатиться на юг на мотоциклах. Как вам такая идея?
Я чуть не подпрыгнул от восторга. Не из-за Венди. Она была красоткой с прекрасными глазами и тонкими чертами лица. Однако она меня не привлекала. Я радовался доверию ее отца. Чувствовал настоящее удовлетворение. После третьего пива мы распрощались. Я хотел отправиться в бар, но не хотел, чтобы Диган знал о моем пьянстве.
36
Я сел в машину и отправился взглянуть на новый дом своей матери. Эптос – в пяти минутах от Санта-Круса. Впрочем, я немного поскитался, прежде чем добраться до места. Среди разрозненных участков я не сразу нашел нужный. Пришлось окликнуть парня, который, склонившись с фонариком над мотором старого «Форда», никак не мог заставить колымагу тронуться.
Дом моей матери стоял на отшибе, чуть выше других построек, и выглядел довольно обшарпанным: серо-голубой рисунок на стене почти полностью облупился. В окнах горел свет. Мать открыла дверь. Судя по наряду, она принимала гостей. Она представила мне Салли Энфилд, секретаршу, которая поздоровалась со мной с видом побитой собаки, как бы извиняясь за свое жалкое существование. Мать заводила себе только таких подруг. Она пребывала в хорошем настроении – видимо, потому, что уже набралась; Салли производила впечатление такой же пьянчужки. Она явно испугалась моих размеров, но тут же сделала моей матери комплимент: какой, мол, хороший мальчик. Мать взглянула на меня так, словно видела впервые, затем скорчила гримасу и налила себе еще вина.
Мать с подругой пили и болтали, не заботясь о том, чтобы задавать мне какие-либо вопросы. Они обсудили всех сотрудников, профессоров и учеников. Никто не ускользнул от их внимания. Мать воображала себя Элизабет Тэйлор в фильме «Кто боится Вирджинии Вулф?»[67], однако ее рост, крупные черты лица и очки с толстыми стеклами делали ее просто смешной. Я решил больше не ждать и попросить у матери денег взаймы. Я не собирался этого делать, но мне было слишком скучно.
– Эх, Салли, я не удивлена: иначе он ко мне не пришел бы!
Мать продолжала, меряя гостиную неуверенными шагами:
– Этот звереныш никогда не спрашивает, как у меня дела! Но я всегда для чего-нибудь ему нужна. Он считает, что я плохо с ним обращалась, когда он был ребенком, и якобы поэтому он наделал столько глупостей… не буду тебе рассказывать. Салли, если ты услышишь правду об этом мальчике, то решишь, что я напилась. Скажу тебе при свидетелях, Эл: денег у меня нет. Я и переехала сюда, потому что у меня нет денег. Ясно?
Черная дыра, в которую я проваливался каждый день и которая уменьшилась с появлением Дигана, снова разверзлась передо мной.
– Мне просто не на что купить бензин для мотоцикла, вот и всё. Черт возьми, не стоит превращать это в трагедию. Я пошел отсюда!
Покидая гостиную, я услышал:
