Антон Соя - ЭмоБой
Мания промолчала. Улица, по которой они шли, заканчивалась большим шлагбаумом, на котором аршинными розово-черными буквами было написано: «Эмо-кидам вход строго запрещен».
— Смешно, — сказал Эгор. — Приколисты.
За шлагбаумом сиял огнями широкий проспект, по которому разгуливали компании и парочки нарядных и вальяжных барбикенов. Розово-черные цвета все равно преобладали в цветовой гамме района, а то, что показалось разноцветьем привыкшему к двуцветному миру глазу Эгора, оказалось лишь добавлением двух цветов: желтого и красного.
— Национальные цвета барбикенства, — сказала, поймав его взгляд, Мания. — Золото — цвет достатка, красный — цвет плотских удовольствий.
Они уже совсем подошли к шлагбауму, когда увидели собак. Хотя, может быть, эти существа только походили на них, а скорее даже на гиен. Но поскольку они однозначно охраняли шлагбаум, в мозгу Эгора стереотипно просигналило: «Собаки». Они не увидели их раньше, поскольку зверюги замечательно мимикрировали под окружающую их красно-розово-черную среду. У них в наличии имелось по две мерзкие лобастые башки с разверстыми розовыми пастями, усаженными желтыми зубами, и по три пары резвых кривых ног, на которых они на всех парах неслись к Эгору и Мании. Неслись, не издавая ни звука, лишь со свистом рассекая воздух мускулистыми телами.
— Презрение и самодовольство, — выкрикнула, как пароль, кукла, но твари не обратили на это никакого внимания.
Эгор уже чувствовал их мерзкий мускусный запах, когда в нем поднялась волна отвращения и ненависти, которая вырвалась из бойницы его глаза и вмиг раскатала незадачливых псов в пятнистые блины по мостовой. Блинов получилось очень много, и от них поднимался вонючий пар. Мания вытерла рукой испарину со лба Эгора и достала из своей сумки футболку «КС». Впервые Эгор увидел ее одетой сверху, но спрашивать ничего не стал. Все и так понятно. У негостеприимного района существовали свои законы.
— Я думаю, Кот редкий гость в этих местах, сказал Эгор.
— Он здесь не был и не будет никогда, — сказала Мания. — Презрение и самодовольство — сторожевые псы района — питаются глупыми эмо-кидами, забредшими сюда, ну и злобой, глупостью, страхом и прочей дрянью, избытки которой Королева разрешает барбикенам им скармливать.
— А вдруг они сожрали Тик-Така? — испугался Эгор.
— Не думаю. Он существо не этого мира и вообще, по-моему, несъедобный.
— Да, думаешь? Как красный мухомор?
— Да, точно. Если он здесь, мы это быстро узнаем, — сказала Мания, и они вышли на широкий проспект, ярко освещенный нарядными фонарями и неоновой рекламой на домах.
И мостовые, и дома ничем не отличались от своих собратьев в районе эмо-кидов, их просто нарядно украсили и подсветили яркими желтыми и розовыми прожекторами. На проспекте шло гулянье. Из открытых дверей супернавороченных иномарок последних моделей неслась веселая танцевальная музычка. Машины, припаркованные на обочине тротуара вплотную друг к другу, — это первое, что бросилось в глаза Эгору. Он очень любил машины, но еще ни разу не видел их в Эмомире. Такие блестящие красавицы, с узкими фарами-глазами и крутыми изгибами задов. Каплевидные болиды и роскошные кабриолеты — японки, немки и американки. Такие машины всегда вызывали у Егора белую зависть и желание немедленно умчаться в дальние дали… Но что-то с ними было не так, какая-то болезненная ущербность чувствовалась в их статике. Ни одно авто не двигалось, и из каждого, надрываясь бум-бокс-басами, выливалась своя навязчивая музыка. Из-за шума многочисленным парочкам и компаниям, гуляющим по проспекту и циркулирующим из одного увеселительного заведения в другое, говорить приходилось очень громко, они почти кричали. Немудрено, что никто не обратил внимания на собачью бойню у шлагбаума. Эгор с интересом разглядывал барбикенов. Все они, без исключения, и парни и девушки, казались записными красавцами и красавицами, которые словно только что сошли с обложек гламурных журналов. Одеты только «от кутюр». Проспект напоминал огромный подиум, где шел грандиозный показ: тысячи супермоделей демонстрировали друг другу достижения высокой моды, шумно приветствовали знакомых, демонстративно целовались и обнимались, танцевали рядом с машинами, сидели за столиками уличных кафе, потягивали пенные коктейли через розовые трубочки, заваливали шумными компаниями в рестораны, толпились у клубов и даже занимались любовью в машинах.
— Вот это тусень! — восхитился Эгор, он на время забыл про Тик-Така и залюбовался неожиданным бурлением жизни в центре города. — А чего машины все стоят?
— Это просто большие модели, такие же пустые, как их вечно молодые супермодные хозяева. Они не ездят, да и куда им тут ездить.
— А как они их сюда дотолкали? Руками, что ли?
— Ну да, а как же еще?
— Круто.
Эгор прислонился к стене розового дома и принялся с интересом изучать местных жителей. Сначала они показались ему однозначно симпатичней эмо-кидов. Красивые, уверенные в себе девушки-секси и их элегантные спутники вызывали симпатию. Потом Эгор стал вглядываться в лица этих прожигателей жизни, не обращавших внимания на его колоритную фигуру. Все вроде смотрелось замечательно, но милые, ухоженные, прошедшие парикмахерские, макияж, пиявки и массаж лица несли в себе какую-то ущербность. Может быть, потому, что все они нарочито, даже чуть зловеще улыбались, выставляя напоказ жемчуг зубов. Многие Барби и Кены украсили свои физиономии пирсингом из золота с драгоценными камнями и сверкали не только эмалью. А может быть, неловкость вызывали совсем чуть-чуть, но все-таки задранные носики отдыхающих и какая-то почти незаметная механистичность их действий. Сквознячок усталой фальшивости гулял по проспекту. Но никаких отрицательных эмоций у Эгора не возникло.
— У них что, праздник какой-то? — спросил он у присевшей рядом с ним на корточки Мании.
— Нет, обычный вечер рабочего дня, переходящий в ночь разгула. Буратино был создан на радость людям, а барбикены — на радость себе. В Реале сейчас утро, и на основных разломах, порталах или, как их здесь называют, «месторождениях» сейчас затишье. Ночью Кены добывают эмоции для королевы в порталах ночных клубов, театров, кинотеатров, цирка и несут Маргит, а от нее получают тряпки и вещи, в том числе машины, чтоб хвастаться друг перед другом. Меняют чистые эмоции Реала на блестящее барахло.
— Слушай, а мне здесь нравится. Не понимаю твоего сарказма. Все это гораздо больше похоже на жизнь людей, чем параноидальные поиски любви твоих новых друзей. А что они все время пьют и нюхают?
— Подожди, Эгор. Ты только попал сюда, а я довольно долго прожила с этими манекенами. Ты сразу не поймешь, они утратили вкус к естественной жизни. А пьют и нюхают они те же эмоции, что передали королеве, только перебодяженные, подвергнутые обработке, выхолощенные в суррогаты и концентраты, — радость, покой, веселье, только с добавками, которые вызывают привыкание. Я долго переламывалась, уйдя к эмо-кидам.
— Смешно.
— Да нет, скорее грустно. Здесь веселятся не от души, а по долгу службы. Чтоб не отставать от других.
— Ты хочешь сказать, что хитрая Королева подсадила этих красуль на наркоту? Чтобы они набивали ее подвалы драгоценными эмоциями, которые они сами могли бы употреблять в чистом виде и быть счастливы?
— Конечно. — Н-да. Невеста у меня молоток. Слушай, Маня, а что это за штуки нашиты на ширинках у Кенов? Смешные узкие карманы.
— Это гульфики. Здесь принято хвастаться членами так же, как машинами, прическами, тряпками и партнерами. Ты по-любому стал бы здесь королем, Эмобой.
От скользкой темы их оторвала любопытная парочка. Яркая мелированная блондинка в коротком красном платье с декольте, которое открывало взгляду высокий силиконовый бюст, и брюнет, бритый наголо, с золотым гвоздиком в ноздре, в сандалиях на босу ногу и в желтом костюме на голом загорелом теле. Гульфик на штанах у Кена был пугающей длины.
— Мания, ты ли это, сучка? — закричала блондинка, остановившись. — Чертовски рада тебя видеть, эмо-кидская подруга!
— Да. Это я, а вот тебя я что-то не узнаю!
— Все такая же злюка. — Блондинка подбежала к Мании и поцеловата воздух рядом с ней. — Муа, муа. Это же я, Бэйби, твоя лучшая подруга. Как мы тусили! Как мы отрывались, пока у тебя не съехала крыша! Познакомься, это Кул, он просто кул, мой новый факер. А разве тебе не запрещено тут появляться?
— Я здесь по делу, с Эмобоем — нашим и вашим будущим Королем.
Повисла пауза. Эгор прокашлялся. Кул на прямых ногах подошел к своей подруге и сказал:
— Ни фига себе. И точно, гляди, Бэйби, это ж Эмобой. Я в отпаде.
— А-а-а-а, — завизжала Бэйби и запрыгала на месте. — Круто, круто, круто! Моя бывшая подружка — фаворитка будущего Короля. Мания трахается с Эмобоем. Кто бы мог подумать? Господин Король! Зачем вам эта безглазая дура, возьмите в фаворитки меня.
