Зархуна Каргар - Зари. Мне удалось убежать

— Если у людей будет доказательство того, что наш сын — куни, мулла убьет его. Пока Анеза и дети с ним, слухи так и останутся слухами.

Мои родители не стали больше ничего говорить, потому что они не хотели позора.

Когда я решила узнать о своих правах, мне рассказали, что по исламским законам, если мы разведемся, дети останутся с мужем, и эти же законы не защищали нас — Джабар продолжал игнорировать меня и детей и спать со своим любовником. Родители Джабара делали все возможное, чтобы спасти сына.

— Анеза, прошу тебя, защити его. Я умру, если они убьют моего сына, — просила мать Джабара.

Я плакала.

— Почему вы не потребуете, чтобы он изменился?

Она рассказала, что ему с детства нравились мальчики. Они решили женить его на мне, потому что он никогда не слушался их и не собирался меняться.

Я пошла в независимую Комиссию по правам человека, находящуюся в Кундузе, но там тоже ничем не могли мне помочь. По закону Джабар в случае развода стал бы опекуном детей. Я не могла пойти на такое. Я не хотела, чтобы мои дети росли в одном доме с грешниками. Мне страшно представить, что случилось бы с ними, если бы они жили наедине с двумя гомосексуалистами. И мне пришлось остаться, чтобы защитить их.

Бесчисленное количество раз я хотела покончить с собой, но мысль о том, что станет с моими детьми, останавливала меня. Иногда я думаю о том, чтобы убить и себя, и их. Я живу так уже четвертый год, и мое положение не улучшается. Каждое утро Джабар моется в хамаме (бане), а потом они с Бабраком занимаются сексом. Бабрак главный в доме — он решает, что можно и чего нельзя делать мне и моим детям. Их отец кормит его, тратит на него и его семью почти все деньги. Родные Бабрака знают о том, чем занимается их сын, но молчат, потому что Джабар обеспечивает их материально. Джабар сказал, что умрет, если любовник покинет его. Он больше не спит со мной. Я и мои дети для них всего лишь рабы, а афганские законы и традиции таковы, что нам приходится страдать.

Такой была история, шокировавшая и расстроившая Сальми. Я тоже была потрясена тем, что Анезе приходится все это терпеть и что она не может найти выхода из этой ситуации. Развод считается большим позором и негативно сказался бы на ней и ее детях. Несмотря на то, что в крайних случаях ислам разрешает людям разойтись, это все равно порицается людьми. Даже к разведенным мужчинам относятся с презрением. У нас есть поговорка, что вдовцу нужно дать невесту, а разведенному — камень. Мужчина, разведшийся с женой, считается недостойным доверия. Но для женщины последствия развода во много раз тяжелее. Мужчина сможет найти другую жену, а для женщины шанс снова выйти замуж фактически равняется нулю. Я очень хорошо понимала, чего страшится Анеза, и осознавала, что моя ситуация гораздо проще. Я не зависела в материальном плане от мужа, и у нас не было детей, я не жила в Афганистане и могла не следовать афганским традициям. Для меня в случае развода мало что изменилось бы, но Анеза потеряла бы все. Она лишилась бы уважения, и люди обсуждали бы каждый ее шаг. Если бы она стала танцевать на празднике, то все сказали бы, что она ведет себя, как шлюха, потому что у нее нет мужа; если бы она поссорилась с кем-то, то люди стали бы говорить, что она злится, потому что у нее нет мужа. Что бы она ни сделала и ни сказала, ее будут порицать и объяснять это тем, что она разведена.

Единственное, что оставалось Анезе, — это оставить все как есть и продолжать страдать. Без поддержки семьи и без денег у нее не было другого выбора.

Я пыталась понять, что так расстроило Сальми в этой истории. Сначала я подумала, что ей просто очень жаль Анезу, потому что она встречалась с ней лично и видела, в каком она состоянии. Но потом я вспомнила, что даже истории тех женщин, с которыми я не встречалась лично, сильно повлияли на меня.

Чем больше я думала об этом, тем яснее осознавала, что история о гомосексуалистах шокировала меня все же меньше, чем Сальми, возможно, потому, что я жила в Лондоне. У меня есть друзья и коллеги нетрадиционной сексуальной ориентации, и я отношусь к ним как к обычным людям. Думаю, Сальми эта история тронула гораздо больше именно из-за предпочтений Джабара, хотя мы обе были возмущены тем, что он использует Анезу.

Но Анеза жила в Афганистане, а не в Лондоне. В мусульманских странах увлечение людьми того же пола — большой грех. Гомосексуализм считается там бесстыдством и чем-то противоестественными, а гомосексуалисты не имеют тех же прав, что остальные люди, потому что они не такие, как все, и живут вразрез с заповедями ислама. К ним не относятся с уважением и часто насмехаются над ними. Конечно, в Афганистане есть гомосексуалисты, но им, как и Джабару, приходится скрывать свою ориентацию. Если они говорят о своих предпочтениях открыто, родители могут отказаться от них, а общество отнесется к ним с презрением.

Прожив в Великобритании несколько лет, я поняла, насколько отличаются наши культуры. Благодаря своим друзьям я узнала, что на Западе люди с нетрадиционной ориентацией считаются полноправными членами общества, и если людям хорошо вместе, то ни религия, ни общество не должны вмешиваться в их личную жизнь. Но в моей родной стране гомосексуализм запрещен, и мне известно, что если я признаюсь, что общаюсь с такими людьми, то меня за это осудят.

Когда история Анезы отзвучала, мне позвонила Сальми. Я сказала, что прослушала ее рассказ и согласна с тем, что жизнь Анезы невыносима, но мы не должны забывать о том, что Джабару тоже нелегко. Услышав это, Сальми рассердилась.

— Дорогая Зари, я не понимаю, почему мы должны переживать о том, хорошо ему или плохо? Он очень жестокий человек.

Согласившись с тем, что он относится к Анезе и детям несправедливо, я добавила, что он тоже является жертвой. Ему пришлось притворяться и делать вещи, которые он считал отвратительными. Сальми было сложно с этим согласиться. Она не понимала, как можно относиться с сочувствием к Джабару. Я постаралась объяснить ей, что в Лондоне я встречала мусульман нестандартной ориентации, которым не приходилось скрывать свои предпочтения.

Я спросила, слышала ли Сальми о других женатых мужчинах, которые тайно встречаются с мужчинами, и она сказала, что на свадьбе женщины рассказывали ей о том, что такие ситуации не редкость. Тогда я сказала, что в этом нет ничего ужасного, что люди с нестандартной сексуальной ориентацией живут по всему миру.

Мне пришла в голову мысль, что мы могли бы использовать историю Анезы для того, чтобы начать обсуждение проблемы гомосексуализма в Афганистане. Как я уже говорила, в моей родной стране однополые отношения осуждаются. Правильными считаются только половые отношения между женой и мужем. Однако довольно часто взрослые состоятельные мужчины занимаются сексом с мальчиками, хотя это и преследуется по закону. Эти люди используют свое богатство и влияние, чтобы нанимать мальчиков из бедных семей. Как бача бе риш, о которых рассказывала Анеза, эти мальчики танцуют для мужчин, их часто используют в качестве рабов для удовлетворения прихотей своих хозяев. Их насилуют, а общество порицает их за то, что им приходится делать. Однако мужчины, пользующиеся их услугами, избегают наказания за свои развратные действия. В то же время человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией может быть арестован, потому что он считается в Афганистане преступником.

Мы с Сальми поняли, что это непростая тема и нам будет нелегко найти желающих говорить о гомосексуализме по радио. Однако мы решили, что просто обязаны подготовить такую передачу, и начали собирать материал. Мы разговаривали как с врачами-мужчинами, так и с женщинами, и нашли людей, которые могли кое-что рассказать. Многие говорили, что они лично знают людей нетрадиционной сексуальной ориентации, но когда мы просили их прийти и рассказать об этом в эфире, они отказывались. Один доктор из Кабула сказал, что к нему обращались несколько мужчин, которые жаловались на то, что им сложно заставить себя спать с женами и что им нравятся мужчины. Я спросила у доктора, может ли он принять участие в обсуждении этой темы в нашей программе.

— Зархуна, я уважаю вас, а вашу передачу считаю полезной, но как гражданин Афганистана, живущий в этой стране, я не могу говорить о таких вещах открыто.

Он сказал, что говорить об этом было бы небезопасно.

— В Афганистане эта тема считается запретной. У нас есть мужчины-гомосексуалисты, они спят с другими мужчинами, но об этом лучше не говорить. Несмотря на то что люди с нетрадиционной ориентацией живут и у нас, другие предпочитают об этом не знать, потому что такие отношения запрещены нашей религией и осуждаются обществом. Поэтому я не могу участвовать в вашей передаче. Прошу меня простить!

Сальми и я выслушали его и поняли, что у нас ничего не выйдет. Разве мы можем просить его рассказать слушателям о гомосексуализме, зная, что при этом он будет рисковать жизнью?