Олег Северюхин - Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков
Училищные изобретатели использовали даже опыт аборигенов по добыванию огня. В камору через отверстие в прицельной коробке вставляется палка, которая с торца прижимается газовым поршнем. На палку наматывается в два оборота брючный брезентовый ремешок, придающий палке вращательное движение. Десять минут работы и камора как отполированная.
Женщинам это читать не интересно, а будущим защитникам России, которые будут служить с автоматом Калашникова, практический опыт пригодится. Может быть, и конструкторы подумают о том, что автоматы после стрельбы еще и чистят.
Кстати, если бы в автомате Калашникова приклад был продолжением линии ствола, то точность стрельбы из автомата повысилась бы значительно. Но, снова начнутся обвинения в низкопоклонстве перед Западом, потому что в винтовке M-16 и других модификациях иностранного оружия линия приклада является продолжением линии ствола. Наша дурь исправляется только тогда, когда эта дурь становится совсем невыносима, и давно, десятилетиями, веками отринута всем миром. И только потом наших вдруг осеняет, что они делали что-то не так.
Чем русские отличаются от всех других народов? Твердостью. Знают, как надо сделать, чтобы было лучше, но делать это не будут — зачем создавать себе хлопоты, когда и так неплохо.
Единственное, с чем мы были не согласны, что ПМ (пистолет Макарова) самый лучший в мире. Механика — да. Ни одного винта. Надежность — почти 100 %. Ствол — коротышка, отклонение мушки на сотую долю миллиметра кратно сантиметровому отклонению пули от цели. Патрон — слабый. Скопирован с патрона американского пистолета «Кольт» калибра 11,43 мм и уменьшенный до калибра 9 мм. Мокрый ватник не пробивает. Самое лучшее, считали мы, это увеличение калибра спортивного пистолета Марголина с калибра 5,6 мм до калибра 7,62 или 9 мм (до 32 калибра по западным стандартам и применения патрона типа «парабеллум»). Получилось бы мощное оружие с большой прицельной дальностью стрельбы и высокой кучностью боя.
Сильное оружие всегда в цене. Преступный элемент по достоинству оценил старый, снятый с вооружения ТТ (Тульский Токарева). А в армии до сих пор нет пистолета, сильного и не уступающего мировым стандартам.
Это сейчас на выставке вооружений и военной техники Сухопутных войск были представлены образцы стрелкового оружия, которые радуют глаз военного человека, хотя это и орудия убийства, но нами они рассматриваются как средства защиты и нападения. Один пистолет «Гюрза» вятских умельцев чего стоит. Против него еще не изобрели бронежилет. Пятизарядный револьвер «Кобальт» пробивает трехмиллиметровую стальную пластинку. Разработаны восемнадцатизарядный пистолет «Грач» (9 мм), двадцатичетырехзарядный пистолет «Дротик» (5,45 мм), восемнадцатизарядный пистолет «Бердыш» (9 мм), автоматический пистолет «Пернач» (9 мм) с магазинами на 18 и 27 патронов, восемнадцатизарядный пистолет П-96 (9 мм) изготовленный из металла и пластмассы, револьверы, стреляющие пулей и дробовыми патронами.
Конечно, можно много спорить, что что-то заимствовано из зарубежных систем оружия, сравнивать боевые свойства с другими видами оружия, но в армии должен быть сильный пистолет, нужный для ведения боя, защиты и нападения, а не для того, чтобы в случае чего офицер мог только сам воспользоваться им в случае неудачи, как японец своим ножом для харакири.
Я уже не говорю о других видах автоматического оружия — автоматах и пистолет-пулеметах (автоматах, стреляющих пистолетными патронами). Однако в войска это оружие в массовом порядке еще не поступало. Успокаивает то, что наконец-то оценили достоинства патрона типа «Парабеллум», применявшегося противником во время Второй мировой войны и широко применяющегося сейчас практически во всех армиях мира. Могу с уверенностью сказать, что для ПМ не был взят патрон типа «Парабеллум» только по идеологическим соображениям и из принципа, что «русский мужик самый умный в мире». Что еще можно сказать, если до сих пор на вооружении многих стран на вооружении состоит пистолет «Вальтер» (Pi-38), а полицейский «Вальтер» все-таки удивительно похож на пистолет Макарова.
А тут о невиданном прорыве на технологическом фронте нам сообщила Госкорпорация «Ростехнологии», начавшая переговоры с итальянской оружейной компанией Beretta о создании совместного предприятия по производству стрелкового оружия для спецслужб и милиции.
Совершенно непонятное движение партии (Единая Россия) и правительства (В.В. Путин). Оружейная промышленность в завале и мы просто хотим уничтожить российскую оружейную промышленность, как уничтожили машиностроение и автомобильную промышленность? Или мы хотим вооружить до зубов наши спецслужбы и милицию, которым в ближайшее время найдется много работы?
Учеба в училище пришлась на период очередной военной реформы. В 1970 году сменили военную форму для офицеров и солдат. Остались в прошлом синие брюки, мундиры и гимнастерки со стоячими воротниками.
Курсанты-пограничники всегда отличались от курсантов других училищ своей формой. Мундиры немнущиеся из тонкого сукна с лавсаном, а не из грубой диагонали. Зеленые фуражки с малиновым кантом и курсантские желто-зеленые погоны с малиновым кантом, как знак принадлежности к органам НКВД. Мы потом узнали, не достоверно, по-моему, что за качеством курсантской формы наблюдал сам Лаврентий Берия, в ведении которого находились погранвойска. По этой причине нас часто останавливали армейские патрули, которые ни в одном уставе не встречали трехцветных курсантских погон. А офицеры Советской Армии, сами бывшие курсанты, удивлялись качеству сукна на форме пограничников.
Недавно читал приказ об изменении пограничной формы. Комментировать не буду, но напрашивается аналогия с мундирами некоего ведомства безопасности в уже несуществующей структуре некоего рейха, в котором проходил службу товарищ Штирлиц-Исаев. Иссиня-черная форма. Зеленая фуражка с голубыми кантами и каким-то черным околышем. Прямо скажу, это не пограничная форма. Эту форму придумал тот, кто сам пограничником не был, пограничников не знает и кто из шкуры вон лезет, чтобы выпендрить органы госбезопасности и чтобы новый Лермонтов, или даже не Лермонтов, но сказал:
Как непонятна ты РоссияИ молчалив во всем народ,И сине-черные мундирыИз пролетариев господ.
Время покажет, надолго ли это. Если бы «государь-анпиратор» на свои деньги полки обмундировывал, то он бы крепко подумал, как одеть их так, чтобы и красиво было, и носко, и в бою не мешало, и на балу за дам не цеплялось. А когда «все вокруг колхозное — все вокруг мое», то форму можно менять с каждым президентским сроком. Погоны большие, погоны маленькие, фуражки-карацуповки и огромные аэродромы, в которые не промахнется ни одна уважающая себя тварь небесная, зато те, кто ростиком не вышел, но чуть ли не в наркомы выбился, будет всегда на две головы выше любого высокого человека, если невзначай ветер не подует. Как люди не понимают, что фуражки с высоченными тульями превращают их в шутов гороховых, в модных баб-любителей шляпок, а не в офицеров армии, которой есть чем гордиться.
Вспоминаю себя в настоящей кавалерийской шинели настоящего шинельного сукна с разрезом до того самого места, где спина превращается в мягкую подушку для седла, маленькой «карацуповской» фуражке с маленьким околышем и маленьким козырьком, потемневшей от времени металлической выпуклой звездочкой с настоящей эмалью. У всех куцые шинелюшки с ворсом и с маленьким, намного ниже прибора, разрезом и блестящие алюминиевые звездочки. Когда пошли в казарму, то меня обступили старшекурсники и начали предлагать на выбор любой элемент одежды. И тут я вспомнил, что сказал мне старый сверхсрочник:
— Сынок, формы будут меняться, а твоя форма не изменится никогда. Не думай, что товар лежалый, просто сын мой на тебя похож, тоже на границе служит, дай Бог, что и его оденут так же по-человечески.
Как я ему был благодарен, когда на конной подготовке моя шинель не поднималась как подол юбки, чтобы можно было сесть в седло, а свисала по сторонам седла, прикрывая лошадь от холода и закрывая мои ноги.
Чуть раньше у офицеров были отменены шашки и кортики, а в училищах прекратились занятия по привитию хороших манер и обучению танцам.
«Дедовщина» в училище была особая. Первый курс сразу брался под опеку курсантов четвертого курса на основании приказа начальника училища, распределявшего выпускников по группам первокурсников. На нас тренировались в проведении политико-воспитательной работы с личным составом, нас учили училищным традициям и урезонивали второкурсников, уже считавших себя корифеями военной службы. Третий курс никого не трогал и его никто не трогал. И настоящие филантропы на четвертом курсе. Со временем второкурсники превращались в третьекурсников, а затем и в выпускников, защищающих молодежь.
