Клятва пацана - Богданов Владимир
— А с тобой кто сядет? — фыркнул спортивного вида брюнет.
На всех он посматривал свысока, Кешу и в упор не замечал, разговаривал через губу. За стол сел с самой красивой девчонкой, голубоглазой блондинкой с кукольным лицом, очень смахивающей на киношную Мальвину, но Кешу она почему-то не тронула. Одухотворенности в ней не больше, чем в плачущей кукле.
— Я сяду! — вышел вперед рыжий.
Прозвенел звонок, появилась учительница — строгая, сухая, как вобла, роговые очки, шиньон высокий и большой, как вторая голова. Только тогда все заняли свои места. К Кеше никто не подсел, зато в грудь больше никто не толкал.
Только под конец урока он почувствовал боль под задницей. Как будто раскаленный паяльник под ногу сунули, но дергаться он не стал. Знал, как это делается, сам грешен. Зажигалкой нагревается штанина, убирается огонь еще до того, как появляется боль. Жертва дергается, оглядывается, но злодея не видит, обидчик сидит и невозмутимо пишет что-то в тетрадь или слушает учителя. А все смеются.
Подлянку с зажигалкой сделал рыжий, а толстый толкнул Кешу в коридоре, как будто случайно, но с разгона. И громко засмеялся, изнывая от собственной важности. Только никто почему-то не засмеялся. И толстого с рыжим это расстроило. Никем особо не жалуемые, они нашли себе жертву, но это не выводило их в лидеры. Хотя бы потому, что статус у Кеши ниже плинтуса, не велика честь справиться с ним.
Но так и Кеша в лидеры не стремился, не нужно ему это. Зимний сезон уже на исходе, март месяц на дворе, как весна пройдет, и не заметишь, а дальше техникум, новая страница в его жизни. Если до этого не вылетит обратно в детский дом. А все возможно, если он вдруг потеряет над собой контроль и учинит драку. Но, похоже, дело до этого не дойдет, слишком уж слабый противник, рыжий Коробчук и толстый Чеботков, их запала хватит ненадолго, уже завтра они выдохнутся и оставят новичка в покое. А травить Кешу больше некому. Не видел он здесь лихих люберов, которые толпой бросаются на слабых, избивая и отбирая деньги. Даже в десятом классе ничего особенного, ну видел Кеша подкачанных парней, но повышенной агрессии в них не заметил, нормальные ребята, в стаю не сбиваются, никого не задирают.
Занятия закончились, на Кешу не обращали внимания, палки в колеса не ставили, даже Коробчук с Чеботковым угомонились, не стали поджидать его после школы.
За школьными воротами Кеша столкнулся с Агнией, она стояла с подружкой, сумка на плече, пальто с меховым воротником, вязаная шапка с бубоном и ушками, подружка в синтетической шубе в крапинку, голова не покрыта. Кеша стал притормаживать, но Агния мотнула головой.
— Ты меня не знаешь!
Подружка удивленно повела бровью, смерив Кешу насмешливым взглядом.
— Это что за глиста?
Кеша обиделся, но не очень. В конце концов, он далеко не амбал, высокий для своего возраста, метр семьдесят восемь, но в плечах не очень. Или даже совсем никакой. Как-то не очень хотелось уподобляться люберецким качкам.
— Приблуда интернатовская, — все еще презрительно, но уже со смирением сказала Агния.
И на Кешу она смотрела скорее благодушно, чем зло. Никуда от него не денешься, говорил ее взгляд.
— Ну да! — Подружка кивнула, как будто уже слышала о нем.
— А ты ничего! — окинув девчонку взглядом, сказал Кеша.
И прическа у нее неслабая, что-то среднее между «взрывом на макаронной фабрике» и «я упала с самосвала, тормозила головой». И сама она яркая, глаза глубокие, взгляд неглупый, нежный овал лица. Худенькая, стройная, женственная. И даже милая. На первый взгляд. Нормальная баба не стала бы называть Кешу глистой.
— Да иди ты! — фыркнула польщенная его словами девушка.
— Как зовут?
— Лена ее зовут. Все, давай!.. — Агния крепко взяла Кешу за плечо и подтолкнула. — Давай, давай!.. Приготовь что-нибудь! — донеслось издалека.
Напрасно Кеша шел осматриваясь, никто его не преследовал, не поджидал на пути. И пацанских патрулей он не замечал, а у них на районе любера дежурили на точках, толпами гоняли чужаков, избивали, если они не могли откупиться. А здесь спокойно. Но это, возможно, обманчивая тишина.
Дома никого, и мама на работе, и Бородулин, ключ у соседки, пока дубликат не сделают. Старушку уже предупредили, она не постеснялась, высунулась из-за двери, осмотрела площадку, вдруг Кеша привел кого-то из дружков. Отдавая ключ, не забыла вставить: «Смотри у меня!»
Мама еще утром объяснила, как варить макароны, котлеты в холодильнике, разогреть их в сковородке. И не хотел Кеша становиться к плите, но пришлось, и сам голодный, и Агния скоро придет, а она не совсем уже чужой человек. Хотя и вредная, как яд.
И обед Кеша приготовил, и посуду за собой вымыл, а она все не появлялась. Он закрылся в своей комнате, разложил учебники, разобраться нужно, где и в чем наверстывать упущенное. В седьмой класс его не засунули, а восьмой ушел далеко вперед по сравнению с тем, что изучал он. Оставаться на второй год не хотелось, поэтому придется поскрипеть мозгами. Да он и не против. Это же так здорово, когда вокруг тихо и спокойно, никто не мешает, на голове не пляшет. И комната своя, стол, стул, шкаф, кровать. Стол новый, свежим деревом пахнет, а кровать такая мягкая, и никто не лезет, под ухом не галдит… И зачем только Кеша прилег с учебником? После сытного обеда глаза закрылись сами по себе.
Проснулся он в тишине, за окном темно, свет в комнате не горит, за дверью тихо, видно, никто еще не вернулся с работы. И Агнии не слышно, может, загуляла с подругой, дело молодое.
Кеша еще только переступал порог своей комнаты, когда открылась дверь из ванной, свет хлынул в темный коридор, куда и вышла Агния. С тюрбаном из полотенца на голове. И совершенно голая. Он замер, затаил дыхание, но Агния почувствовала его. Повернулась к нему, одной рукой закрыла грудь, другой волосяной треугольник внизу живота.
— Эй!
Кеша и хотел бы отступить, закрыв за собой дверь, но его ноги будто приросли к полу.
— Не стыдно? — спросила Агния.
— Да я ничего…
— Пошел отсюда!
Она не стала ждать, когда Кеша исчезнет, ушла сама, а он все стоял и смотрел ей вслед, стыдливо смакуя в памяти увиденное. А ведь голые женщины для него не в диковинку. И что такое секс, он знал не понаслышке, спасибо залетной шалашовке. Даже с конца после нее капало… Но как-то замызганная потаскушка и рядом не стояла с роскошной городской красоткой…
2
В сортире накурено, не продохнуть, а еще струя дыма прямо в лицо. Рыжий Коробчук окончательно вошел в роль крутого, совершенно страх потерял.
— Значит, говоришь, Бородулину отодрать можешь? — спросил он. — Она же тебе не родная сестра, нет?
— Когда я такое говорил? — нахмурился Кеша.
— Говорил, все слышали! — паскудно ухмыльнулся Чеботков.
— И говорил, и отодрал, да? — идиотничал непуганый Коробчук.
— Это беспредел, пацаны!
— И что ты сделаешь? — Рыжий снова набрал в легкие дым, чтобы выдуть в лицо, но Кеша уже знал, как его остановить.
Но дверь в туалет открылась, из сизого тумана выплыл широкий формат физрука.
— А накурили!.. Расходимся, давай!
— Твое счастье, — сплюнув Кеше под ноги, Чеботков повернулся к нему спиной.
А после четвертого урока в школьном коридоре к нему подошла Агния, видная, красивая, темно-синий пиджачок в комплекте с юбкой чуть выше колена, белая рубашечка, комсомольский значок с «Ленинским зачетом». Агния смотрела на Кешу так, как будто собиралась плюнуть в лицо, но влепила ему пощечину — на виду у всех.
— Ну ты и мразь!
Объяснений Кеша не требовал, и без того все понял. Да и Коробчук с Чеботковым гнусно скалились, наслаждаясь своим могуществом. Подлость удалась, запущенная «утка» облетела школу и в конце концов нагадила Кеше на голову. И ему, и Агнии, с которой и без того сложные отношения. Как бы своему отцу не рассказала. За себя Кеша почему-то не очень переживал. Вернется в детдом, доучится, а уже через несколько месяцев — в самостоятельную жизнь шагнет, «шарага», общежитие на правах обычного пэтэушника, армия, стройка или завод, все равно. Лишь бы подальше от сытых непуганых идиотов.
