Федерико Моччиа - Три метра над небом

4

Душная комната, из огромных окон виднеется «Олимпика». Картины на стенах, одна, точно, кисти Фантуцци. Четыре колонки по углам исторгают звуки хорошо сведенного диска. Музыка опутывает гостей, в разговоре все отбивают темп.

- Ой, Дани, а я тебя и не узнала. Ты как Бонопани, та дура из третьего «б», она еще утром явилась вся перемазанная, - говорит Джулия.

- Ты прямо-таки сама любезность.

- Ну мы же с тобой подруги?!

Джулия наклоняется вперед:

- Поцелуемся и помиримся?

Даниела улыбается. Только хотела поцеловать подругу – как вдруг за ее спиной появился Поломби.

- Андреа!

Она отрывается от щеки Джулии, надеясь применить свое умение на его губах.

- Привет, как жизнь?

Андреа мешкает с ответом:

- Да ничего, а у тебя?

- Отлично!

Они обмениваются поспешным поцелуем. Он идет поздороваться с каким-то своим другом. Джулия подходит к Даниеле и улыбается, стоя рядом:

- Не беспокойся, это он перед другими выпендривается.

Они еще некоторое время глядят ему в след. Андреа говорит с кем-то, потом поворачивается, снова глядит на нее – и неожиданно расплывается в улыбке. До него наконец дошло.

- Вот черт! Ты так накрасилась… Я тебя просто не узнал!

Баби идет по залу. Кто-то из девочек танцует. В углу самодеятельный диджей пытается потягаться с диджеем Франческо, ставя без всякого успеха рэп. Одна девочка отрывается в танце, выбрасывая вверх руки.

Баби улыбаясь, качает головой.

- Паллина! (Катина)

Оборачивается – круглое лицо, обрамленное длинными каштановыми волосами и диковатой челкой сбоку.

- О, это ты, Баби! – подбегает к ней, обнимает, целует, едва не оторвав от земли. – Как жизнь?

- Лучше всех. Ты к латыни подготовилась? Имей в виду, завтра тебя спросят. Только ты и осталась.

- Да знаю, знаю, я весь день учила, но потом надо было поехать с мамой в центр. Смотри, что я купила, как тебе? – она делает пируэт, подходящий скорее для балерины, чем для манекенщицы, чтобы раздуть миленький комбинезон из синего атласа.

- Не плохо…

- Привет, Баби, - к ним подходит симпатичный молодой человек с черными кудрями и белой кожей.

- Привет, Демо, как жизнь?

- Лучше всех. Ты видела, какой у Паллины комбинезон?

- Да. И если не принимать во внимание мою теорию, то ей очень идет. Пойду поздороваюсь с Робертой, - улыбнулась Баби, - я ее еще не поздравила.

Она уходит, Демо смотрит ей вслед.

- А что это за теория, о чем она?

- Да так, фигня всякая… У нее тысяча теорий и никакой практики. Ну почти что.

Паллина смеется, затем переводит взгляд на Дему. Их взгляды на мгновение встречаются. Возможно, на этот раз они не правы.

- Пойдем потанцуем… - Паллина тянет его к танцующим.

- Привет Роди, поздравляю!

- О, привет, Баби – они от всей души обмениваются поцелуями.

- Тебе понравился подарок?

- Чудесный, правда. Как раз то, что я хотела.

- Мы знали… это я придумала. Но ты как забивала на первые уроки, так и забиваешь, хотя вроде и живешь не так далеко.

За спиной появляется Малыш Бранделли.

- Что это вы тут делаете?

Баби оборачивается с улыбкой, но, увидев Бранделли, скисает.

- Привет, Малыш.

- Ты знаешь, мне подарили замечательный радио-будильник!

- Да, правда, очень миленький.

- А знаешь, Малыш мне тоже такой замечательный подарок сделал!

- Неужели? И что же это?

- Подушку, всю в кружевах. Я ее уже даже на кровать положила.

- Ты поаккуратнее, а то еще попросит ее опробовать, - и, одарив Бранделли натянутой улыбкой, Баби уходит на террасу. Роберто смотрит ей в след.

- Мне правда понравилась подушка. Очень. На самом деле, она не прочь опробовать ее – с ним.

Малыш улыбается ее:

- Я верю, верю. Извини, но мне пора.

- Но… подожди, скоро пасту подадут! – кричит она вслед, пытаясь хоть как-то его остановить.

На выложенной кирпичами террасе стоят мягкие кресла со светлыми подушками, расшитыми цветами, навес из вьющихся растений, рассеянный свет ламп струится из-за побегов. Баби прогуливается. Свежий ночной ветерок играет ее волосами, ласкает кожу, уносит аромат духов и заставляет слегка дрожать.

- Что мне сделать чтобы ты меня простила?

Баби тихонько улыбается, кутаясь в жакет.

- Не спрашивай. Не зли меня.

Малыш подходит к ней:

- Такая чудесная ночь… Глупо тратить ее на ссоры.

- А мне нравится ссориться.

- Я заметил.

- Но мне нравиться и мириться. Даже больше нравится. Но сейчас, не знаю, почему, но я не могу тебя простить.

- Почему ты не знаешь, что выбрать? Тебе и хочется, и колется? Как всегда! Как у всех женщин.

- Вот эти «все женщины» меня больше всего и бесят. – Баби смеясь бросается на него: - Ну ты и козел!

Малыш перехватывает ее руку:

- Стоп. Шутка это. Мир?

Их лица так близко. Баби смотрит в его глаза: такие красивые, и улыбка тоже красивая.

- Мир, - она тоже сдается.

Малыш притягивает ее к себе и нежно целует в губы. Поцелуй грозит стать затяжным, но тут Баби отрывается от него и оборачивается взглянув на улицу.

- Какая прекрасная ночь, взгляни на луну!

Малыш, вздохнув, возводит глаза к небу. Баби глядит вдаль. Дома, крыши, луга на окраинах, вереницы высоких сосен, длинная улица, свет фар, отдаленный шум. Если б она лучше видела, то разглядела бы, как парни едут наперегонки, хохочут, сигналят. Может быть, она бы узнала того типа на мотоцикле. Это он подъехал к ней утром, по дороге в школу.

5

 В том же городе.

Официант в безупречном белом смокинге лысоватый, полноватый и слегка взапревший , обходит гостей с серебряным подносом. Нет – нет да высунется рука угоститься легким коктейлем с плавающими фруктами. Иная рука, еще быстрее, возвращает пустой бокал. На ободке отпечаток губ. Сразу видно, что пила женщина, можно даже понять, какие у нее губы. Официант думает: должно быть, забавно узнавать женщин по одним только бокалам. Вроде эротических отпечатков пальцев. Возбужденный от этой мысли, он входит в кухню, но там его фантазии в стиле Шерлока Холмса тут же улетучиваются. Кухарка обругала его за то , что он все не придет забрать подносы с поджаренными овощами.

- Дорогая, ты чудесно выглядишь.

В гостиной дама с пережжеными краской волосами обернулась к подруге, улыбается, поддерживая игру:

- И как это у тебя получается?

- У меня завелся обожатель.

- Да ты что? И кто он?

- Пластический хирург.

Обе смеются.

Клаудио вытаскивает пачку Marlboro и закуривает. С наслаждением вдыхает, смакуя, дым.

- У тебя такой красивый галстук!

- Спасибо.

- Тебе очень идет, на самом деле.

Клаудио гордо демонстрирует бордовый галстук, затем инстинктивно прячет сигарету и ищет глазами Раффаэллу . Оглядевшись, он замечает много новоприбывших, приветствует их улыбкой и, не найдя жену, успокоенно затягивает снова.

- Неплохо, правда? Раффаэлла подарила.

На низком столике слоновой кости в серебренных мисочках оливки и фисташки. Холеная рука с ухоженными ногтями роняет две ровные скорлупки.

- Я так беспокоюсь за свою дочь!

- Отчего?

Раффаэлле удалось состроить заинтересованную мину, и Марина продолжает свои излияния.

- Она встречается с отвратительным типом – бездельником, все время торчит на улице.

- И давно они встречаются?

- Вчера отметили полгода. Мне сказал сын. И знаешь, что они сделали, нет, только представь себе!

Раффаэлла оставляет в покое слишком твердый орешек. Теперь ей стало интересно.

- Нет, не знаю.

- Он повел ее в пиццерию. Нет, ты представляешь?! В пиццерию на Витторио!

- Ну что же, сами не заработают, а родители…

- Это-то да, но кто знает, кто его родители… И подарил ей двенадцать розочек – мелкие, страшненькие, не успеешь до дому донести – осыпятся. На светофоре, наверное, купил. Сегодня утром на кухне спрашиваю: откуда это кошмар? Она мне: «Мама, только попробуй их выбросить!» Представляешь? Когда она пришла из школы, и духу их не было! Я свалила все на Зию, нашу прислугу – филиппинку, а Глория раскричалась и убежала, хлопнув дверью.

- Может, не стоит так уж ей мешать, как бы не было хуже, она может совсем заипрямится.

Оставь их в покое, все равно по-своему сделают. Если уж тебе не все равно… Ну, так она вернулась?

- Нет, позвонила и сказала, что будет ночевать у Пиристи – такая пухленькая блондинка, дочь Джованны. Муж – администратор «Серфим», а она вся в подтяжках. Разумеется, она может себе позволить…

- Что, правда? А так и не скажешь…

- Там какая-то новая технология, швы за ушами. Совсем ничего не заметно. Может Глории пойти куда-нибудь с Баби? Я была бы так рада…

- О чем ты говоришь, конечно! Я скажу Баби, чтобы она позвонила.

Наконец Раффаэлла одолела фисташку. Этот орешек было легче почистить чем другие. Она сплюнула кожуру – непростительная вольность.