Софи Кинселла - Минни шопоголик
– Слушать! – требует один из мальчишек.
– Не будем мы ничего слушать. Вы чокнутая, – бросает она мне через плечо. – И удивляться нечего, что у вас такой избалованный ребенок. Туфельки у нее от Гуччи, да?
Избалованная?
Кровь бросается мне в лицо, я застываю в шоке. Минни вовсе не избалованная! И «Гуччи» не делает таких туфелек.
– Она не избалованная!
Но женщина уже скрылась за витриной с Почтальоном Пэтом[3]. Я, разумеется, не побегу за ней с криком: «Мой ребенок хотя бы не сидит целыми днями в коляске, сунув палец в рот! И кстати, вам не приходило в голову вытереть им носы?»
Не стану показывать Минни подобный пример.
– Вперед, Минни! – стараюсь успокоиться я. – Пошли к Санта-Клаусу. Это развеселит нас.
2
Нет, никакая Минни не избалованная. Ни капельки!
Ладно, у нее случаются небольшие капризы. А у кого не случаются? Но она не избалованная. Я бы это знала. Я же ее мама.
Но все же по пути к «Пещере Санта-Клауса» я пребываю в смятении. Как можно быть такой подлой? Да еще в рождественский сочельник.
– Покажи всем, какая ты послушная, солнышко, – бормочу я Минни. – Побудь ангелочком перед Санта-Клаусом, хорошо?
Радио исторгает «Джингл беллз», и я чуть взбадриваюсь. Обожаю Рождество.
– Посмотри, Минни! – волнуюсь я. – Посмотри на северного оленя! Взгляни на подарки!
Вот сани и два оленя в натуральную величину, искусственный снег и много девушек, одетых эльфами, их зеленые костюмчики – это что-то новенькое. У входа в пещеру моргаю от удивления при виде эльфа с загорелой ложбинкой между грудей. Неужели в наши дни Санта-Клаус находит себе эльфов в гламурных модельных агентствах? И уместны ли у эльфа фиолетовые акриловые ногти?
– Веселого Рождества! – улыбается девушка и ставит штамп на билете. – Обязательно подойдите к нашему Рождественскому Колодцу Желаний и оставьте в нем свою просьбу на Рождество. Санта-Клаус их потом прочитает!
– Ты слышала, Минни? Мы можем загадать желание! – Я смотрю на Минни, но она молчит, испуганно таращась на эльфа.
Видите? Она ведет себя безупречно.
– Бекки! Я здесь!
Поворачиваюсь и отыскиваю глазами маму. Она уже стоит в очереди, на ней нарядный мерцающий шарф, и она держит за ручку коляску Минни, набитую пакетами и свертками.
– Санта-Клаус только что пошел попить чайку, – сообщает мама. – У нас в запасе полчаса. Дедушка отправился за дисками для видеокамеры, а Дженис – за рождественскими открытками.
Дженис – мамина соседка. Она покупает рождественские открытки за полцены в сочельник, заполняет их первого января и весь оставшийся год хранит в ящике. Она называет это «опережать время».
– Дорогая, хочешь посмотреть на мой подарок Джесс? – Мама роется в сумочке и, волнуясь, показывает мне деревянный ящичек. – Как думаешь, годится?
Джесс – моя сестра. Вернее, наполовину сестра. Через несколько дней она прибудет из Чили, и мы устроим для них с Томом второе Рождество – с индейкой, подарками и всем таким прочим! Том – бойфренд Джесс. Он – единственный сын Дженис и Мартина, я знаю его с пеленок, и он очень…
Он действительно…
Неважно. Главное, они любят друг друга. А вечно потные руки Тома в Чили – сущий пустяк, согласны?
Их приезд – нечто фантастичное, особенно потому, что мы наконец-то, наконец-то сможем крестить Минни. Джесс будет крестной мамой. Но я понимаю, почему моя мама на грани нервного срыва. Для Джесс трудно подобрать подарок. Она не одобряет ничего нового, или дорогого, или пластикового, или с консервантами, или преподносимого не в упаковке из пеньки.
– Вот что я купила. – Мама открывает крышку ящичка, и я любуюсь шеренгой шикарных стеклянных бутылочек, переложенных соломой. – Это гель для душа, – быстро поясняет она. – Не для ванны, боже упаси. Нам не нужна еще одна Третья мировая война.
Когда в прошлый раз Джесс гостила у нас, случился небольшой дипломатический конфликт. Мы праздновали ее день рождения, и Дженис подарила ей пену для ванны. И Джесс разразилась десятиминутной лекцией на тему, какая прорва воды уходит на ванну, как это нелепо – одержимость чистотой, надо, мол, просто раз в неделю принимать пятиминутный душ, как это делают они с Томом.
А Дженис и Мартин тогда только-только установили джакузи.
– Что скажешь? – вопрошает мама.
– Даже не знаю. – Я вчитываюсь в мелкий текст на этикетке. – Там есть какие-нибудь добавки? Производитель этого геля не эксплуатирует людей?
– Ох, дорогая, сейчас ни за что нельзя поручиться. – Мама с опаской смотрит на коробку, словно в ней ядерное оружие. – Здесь написано «натуральный продукт». И это хорошо, правда?
– Думаю, все будет в порядке, – киваю я, – только не признавайся, что купила в торговом центре. Скажи, заказала в независимом кооперативе.
– Хорошая идея. – Мамино лицо светлеет. – И заверну его в газету! А ты ей что подаришь?
– Коврик для йоги, соткан вручную крестьянкой из Гватемалы, – со скрытым торжеством говорю я. – Вырученные деньги идут на финансирование деревенского хозяйства, к тому же он сделан из пластика от старых компьютеров.
– Бекки! – Мамин взгляд полон обожания. – 1де ты откопала такое чудо?
– О… провела масштабный поиск. – Я беззаботно дергаю плечом, не собираясь признаваться, что набрала в Google «зеленый натуральный подарок вторсырье экология чечевица упаковка».
– Лож-ество! Лож-ЕСТВО! – Минни яростно тянет меня за руку, и я пугаюсь, вдруг она оторвет ее.
– Сходи с Минни к Колодцу Желаний, – предлагает мама. – А я постою в очереди.
Пристраиваю своих пони в коляске рядом с мамиными пакетами и веду Минни к Колодцу Желаний. Он окружен искусственными серебристыми березками, на ветвях сидят феи, и если бы не истошный детский визг, то все это смотрелось бы волшебно.
Открытки, на которых можно написать желание, лежат на фальшивом пеньке. Беру одну открытку и вручаю Минни фломастер.
Боже, я помню, как писала письма Санта-Клаусу в детстве. Они получались длинными и прочувствованными, с рисунками и картинками, вырезанными из каталогов, – на случай, если Санта придет в замешательство.
Две девочки лет десяти опускают свои открытки, хихикая и перешептываясь, и меня охватывает ностальгия. Я обязана участвовать в этом!
«Дорогой Санта-Клаус, – быстро пишу я на открытке. – Это снова Бекки». Останавливаюсь, ненадолго задумываюсь, а затем торопливо корябаю.
У меня всего три желания. Я же не какая-нибудь жадина.
Минни честно покрывает каракулями всю открытку, ее руки и нос уже испачканы фломастером.
– Не сомневаюсь, Санта-Клаус поймет, чего ты хочешь, – нежно говорю я, забирая у нее фломастер. – Давай опустим наши открытки.
Одну за другой я роняю их в колодец. Сверху, кружась, падают маленькие снежинки, из динамика льется мелодия «Зимней страны чудес», и я вдруг чувствую себя так по-рождественски. Не могу удержаться, закрываю глаза, сжимаю ручонку Минни и желаю, чтобы все исполнилось. Никогда не знаешь…
– Бекки? – Низкий голос врывается в мои мысли, и я открываю глаза. Перед нами стоит Люк. Темные волосы и синий пиджак припорошены искусственным снегом, во взгляде удивление. Я слишком поздно понимаю, что, зажмурившись, страстно шептала: «Пожалуйста… пожалуйста…»
– Ой! Привет. Я просто…
– Разговаривала с Санта-Клаусом?
– Не смеши меня. – Я слегка нервничаю, но быстро обретаю чувство собственного достоинства. – Кстати говоря, где ты был?
Люк, не отвечая, идет прочь. Оборачивается, манит меня.
– Оставь Минни на минутку с бабушкой. Я хочу тебе кое-что показать.
Я замужем за Люком вот уже три с половиной года, но до сих пор не всегда понимаю, как устроены у него мозги. Мы идем с ним рядом, его губы крепко сжаты, и я почти впадаю в панику. Что все это значит?
– Вот. – Он останавливается в безлюдном углу торгового центра и достает свой «блек-берри».
На экране эсэмэска от его юриста Тони. Одно-единственное слово: «Улажено».
– Улажено? – Какую-то долю секунды я не врубаюсь, а затем до меня доходит.
– Нет! Это «Аркодас»? Это с ними все улажено?
– Ага. – У Люка на губах играет легкая улыбка.
– Но ты никогда не говорил… Я и понятия не имела…
– Не хотел тебя понапрасну обнадеживать. Мы вели переговоры три недели. Для нас это не столь… но это хорошо. Все будет замечательно. Дело в шляпе.
Меня начинает трясти. Все в прошлом. Дело «Аркодаса» висело над нами так долго, что мы с ними будто сроднились. (Далеко не в приятном смысле слова. Ничего себе родственница – злобная старая тетка-ведьма с бородавками на носу, отвратительно кудахтающая.)
Вот уже два года, как Люк вступил в битву с «Аркодасом». Я говорю «битву», но это не значит, что он забрасывал их зажигательными бомбами. Он просто отказался работать на них из принципа: не хотел представлять подонков, дурно обращавшихся с его персоналом. У Люка пиар-компания «Брендон Комьюникейшнс», и большинство служащих работают у него долгие годы. Когда он увидел, как «Аркодас» ведет себя с ними, то жутко рассердился.
