Алан Милн - Перед потопом
— Мы бы хотели еще коечто выяснить, — вмешался Иафет.
— Говори.
— Вот что нас интересует. Что мы сделаем, если вода покроет землю и мимо, держась за бочку, проплывут отец и мать Мерибол? Помашем им рукой?
— Керин! Ты хотела нам чтото сказать.
Светлые волосы Керин двумя косами спускались ей на плечи. Холодная безупречность ее лица резко контрастировала с волнительнопугающей красотой черноволосой и страстной Айши. Керин всегда держала себя в руках, зная, что у нее есть и чего она хочет.
— Что бы мы ни говорили, — ответила она, — но каждому из нас придется подчиниться велению сердца, разума, совести. Если Яхве намерен уничтожить весь мир, не в наших силах ни помочь Ему, ни помешать. Но, если Он предоставляет нам, и только нам, возможность спастись, тогда все наши устремления должны быть направлены на выживание. Устремления не только тела, но и души. В чемто мы можем и ошибаться, но что бы мы ни сделали или не сумели сделать, планы Яхве относительно нашего мира останутся неизменными.
«Все они против меня, — подумал Ной. — Все!»
— Дорогой, если ты позволишь мне…
— Говори, Ханна.
— Не лучше ли подождать, пока ты увидишь еще один сон, который многое нам прояснит?
— Я не могу видеть сны по заказу, Ханна. Я не могу вызывать Яхве, чтобы Он поговорил со мной.
— Нет, дорогой, но я заметила, что такое часто случается, если ты поешь ливанского меду. Керин, милая, тебя не затруднит найти горшочек на верхней полке чулана? Прошу тебя, достань из него немного меда, положи на блюдечко и принеси сюда.
В конце концов Ною удалось выбраться и из этого тупика. Он согласился пойти на компромисс. В этом его поддержала божественная власть. Образно говоря, он изложил возникшие трудности Яхве, когда, удалившись на покой, детально обсуждал сложившуюся ситуацию с Ханной, пока та не заснула. К утру решение окончательно созрело. Его совесть была чиста. Он сделал все, что мог.
— Вот что я думаю насчет животных, — изрек Ной за завтраком.
— И насчет матери и отца Мерибол, — проворковал Иафет.
— Теперь я получил четкое указание (Ханна взглянула через стол на Керин и кивнула). Мудрость Господа нашего труднопостижима, и разум простого смертного не способен сразу осознать ее. А подменяя своими несовершенными мыслями не понятую до конца святую мудрость, человек легко впадает в прискорбные ошибки.
Он помолчал, словно желая услышать мнение сидящих за столом, но никто не произнес ни слова, не зная, чего от них ждут: почтительного согласия или вежливого неодобрения.
— Ну почему вы сразу не поняли, что, говоря о живых тварях, я имел в виду домашних животных? Если Яхве желает уничтожить злое и грешное человечество, он тем более хочет избавиться от всех хищников, бегающих и ползающих. Хам, тебе следовало сразу догадаться об этом. А упоминание цифры «два». Ну почему вы увязали ее с числом животных? Речь, естественно, шла лишь о том. что мы должны взять с собой и женские, и мужские особи. Иафет, мальчик мой, я удивлен, что ты сам не пришел к такому выводу. Ханна, дорогая, ты представляешь себе, как можно прожить целый год без коров и овец, которые дадут нам мясо и молоко? Исходя из этого, сама мысль о том, что мы возьмем с собой только двух овец… — Ной выдержал паузу и добродушно хмыкнул, — … кажется весьма нелепой.
— Разумеется, теперь, когда ты столь логично изложил свои доводы, мне все понятно, — ответила Ханна. — У мужчин, — продолжила она, посмотрев на Керин, — с логикой дело обстоит гораздо лучше, чем у нас, женщин. Мерибол, дорогая, когда я вижу, как ты гложешь ухо Иафета, у меня возникает ощущение, что я плохо веду хозяйство. Оставь его про запас, на случай, что потоп продлится дольше, чем мы ожидаем.
— Божий глас возвести мне, — гордо объявил Ной, — что мы, возможно, вновь окажемся на сухой земле через восемь недель после окончания дождей. Восемь недель, Ханна. Тем не менее, — добавил он, — едой мы должны запастись на целый год, на всякий случай.
— Разумеется, дорогой, — кивнула Ханна. — Как ты поймешь позже, Керин, когда вы с Симом заживете отдельной семьей, одного божественного намека достаточно для того, чтобы облегчить себе жизнь.
— Теперь поговорим о людях, — Ной откашлялся. — В том числе и об отце и матери Мерибол. То ли благодаря моим молитвам, то ли в своем безграничном милосердии Яхве сменил гнев на милость. Нам дозволено предупредить о Потопе наших друзей и соседей, дать им шанс на спасение.
— Как Он добр, — пробурчал Хам.
— О, благодарю вас, папа Ной, — воскликнула Мерибол и тут же, после того, как Иафет подтолкнул ее в бок, поправилась. — Спасибо вам обоим.
— Дорогой, ты хотел сказать, дать им шанс спастись в нашей лодке…
— Ковчеге.
— …в нашем Ковчеге или каждый из них должен строить собственную лодку?
— Ну… — Ной замолчал, не зная, что ответить.
— Ты понимаешь, в чем разница, дорогой? — озабоченно спросила Ханна.
— Я думаю, Ханна, пока не стоит искать ответ на этот вопрос. Главное сейчас — предупредить их о потопе.
— Но все и так знают, зачем мы строим Ковчег, — заметил Хам. — Не так ли, Сим?
— Они приходят и спрашивают, я отвечаю, а потом они смеются надо мной.
— Разве этого недостаточно, отец?
— В общемто, да, мой мальчик, но я считаю, что коекого следует предупредить особо.
— Например, Натаниэля?
— Честно говоря, я имел в виду не Натаниэля, но отца и мать Мерибол.
— Я согласна, — поддержала мужа Ханна. — Сегодня же зайду у твоей матери, Мерибол, и все ей объясню.
Ханна так и сделала и сколь радостна была их встреча! Когда восторги поутихли, Ханна перешла к делу.
— Прекрасная стоит погода, но, разумеется, не помешал бы небольшой дождь.
— Насколько я понимаю, — не без ехидной нотки ответила мать Мерибол, он скоро начнется.
— О, так ты слышала наши новости, — рассмеялась Ханна. — Сорок дней и сорок ночей. Представляешь?
— Это… официальная информация? — спросила мать Мерибол, посмотрев в потолок.
— Боюсь, что да. Как, впрочем, и все, что говорит Ной. Надеюсь, ты понимаешь, как с ним трудно.
— Шоубол был таким же, но я выбила из него всю дурь.
— Ты умная женщина, Тирза, — вздохнула Ханна. — Мне следовало поступить так же. Но теперь, к сожалению, уже поздно.
— Ты в это не веришь, не так ли? — голосу Тирзы, однако, недоставало уверенности.
— В потоп? — Ханна рассмеялась. — Дорогая, о чем тут говорить. Сплошной дождь.
— Я сказала Шоуболу: «Кто слышал о дожде, который льет сорок дней?»
— Действительно, кто? Но это еще не все. Дождь вызовет потоп, вода покроет даже вершину Арарата, и все живое утонет! Просто умора! И чего только не придумает этот Ной.
— О, так вот почему вы строите этот огромный ящик? Знаешь, как назвал его Шоубол? «Ноев ковчег». Меткое название. Он спросил меня: «Ты слышала о Ноевом ковчеге?» Так я не сразу поняла, о чем речь.
— Дорогая моя, — Ханна помрачнела, — для тебя и Шоубола это шутка, для меня — нет. Я должна запасти провизию для этого ящика на целый год.
— Мне помнится, ты упомянула сорок дней…
— Да, но потом вода должна сойти, а на этой уйдет чуть ли не год.
— Ханна! Это безумие!
— Естественно, но что я могу поделать?
— Когда я впервые узнала о Ковчеге, то сказала Шоуболу: «Наша дочь попала в сумасшедшую семью».
— К сожалению, ей не повезло, бедняжке. У нее такой хороший характер. Но, Тирза, каково нам будет в этом ящике, со всякой живностью, для которой хватит места? И нам придется просидеть в нем целый год!
— Ужасно, — Тирза содрогнулась. — Но, если дождь не пойдет, вы, разумеется…
— О, мы все равно полезем в ящик. Ной настроен очень решительно. Будем сидеть в ящике и ждать дождя. Потом будем ждать, пока он закончится. Потом еще целый год. А потом… О, Тирза, я так завидую тебе и Шоуболу, благоразумному Шоуболу, которого не осеняют такие странные идеи.
— Я думаю о Мерибол. Ей придется нелегко.
— Да, да. К счастью, она не видит дальше носа Иафета и счастлива. А вот мы, со всеми этими вонючими тварями… Ну ладно, дорогая, зачем обременять тебя нашими маленькими заботами. Я так рада, что повидалась с тобой.
Она встала, прижалась щекой к щеке Тирзы, двинулась к двери, но остановилась на полдороге, вспомнив о цели своего визита.
— Какая же я глупая! — Ханна рассмеялась. — Я совсем забыла о том, что просил передать мой муж. Мне даже стыдно повторять его слова. Ты еще подумаешь, что я смеюсь над тобой.
— Ну что ты, Ханна, такое мне и в голову не придет.
— Заранее прости меня, дорогая, — Ханна помолчала, прежде чем продолжить. — Тирза, пусть это покажется тебе странным, но Ной приглашает вас, если вы того пожелаете, присоединиться к нам и просидеть в ящике весь год. Боюсь только, что о провизии вам придется позаботиться самим. Мужчины никогда об этом не думают, но тыто меня понимаешь? А мы с радостью возьмем вас с собой, — она шумно выдохнула и закончила. — Уф! Я все сказала.
