Ирина Левитес - Зал потерянных шагов
Было и еще одно обстоятельство. В глубине души она считала сына все еще маленьким, безраздельно принадлежащим ей одной. Она понимала, что когда-нибудь Мишка женится, у него будет своя семья, но перспектива эта казалась такой далекой и неопределенной, что думать о ней было преждевременно…
4
В безбрежных океанских водах я выросла и повзрослела, никогда не оставаясь в одиночестве, и стремительно плыла, окруженная моими сородичами.
Счастливая судьба хранила от хищных врагов, и было чудесно путешествовать, наслаждаясь свободой и совершая новые открытия. Но неведомая властная сила влекла к родному дому.
Так и не доплыв до горизонта, однажды я повернула домой, а весь косяк послушно последовал за мной.
Я не беспокоилась о том, удастся ли разыскать реку, в которой мы когда-то появились на свет. Странным образом пришла уверенность в том, что интуиция, заставившая повернуть, поможет в поисках.
Сотни маленьких рек, почти неотличимых друг от друга, впадали в море. Но единственная среди них распахнулась навстречу.
Двери родного дома были открыты. Я вернулась!
— Мамуль, привет! Ты откуда взялась? Я тебя не ждал, — наигранно бодро произнес Мишка, заглушая щелчок замка на входной двери.
Его ночная гостья ушла не попрощавшись. Как принято почему-то считать, по-английски. Хотя Женя сильно сомневалась в том, что воспитанные англичане (тем более англичанки) могли бы проявить подобную бестактность по отношению к хозяйке дома.
Мишкино деланно-простодушное выражение лица и наивное хлопанье глазками — дескать, ничего такого не произошло, я спал невинным сном младенца — лишь подстегнули ее намерение немедленно расставить все точки над i.
— Кто у тебя был? — решительно спросила Женя.
— Кто спал на моей кровати и измял ее? — дурашливым мультфильмовским голосом откликнулся сын.
— Не придуривайся, Мишка! — рассердилась Женя. — Я тебя серьезно спрашиваю, будь добр отвечать!
— Ма, ну не начинай, пожалуйста. Можно подумать, ты не знаешь. Оксанка была. Чего тут такого?
Оксанка — это действительно ничего такого. С Оксанкой Мишка учился в институте, и она пару раз заходила к ним домой, писать вместе с Мишкой курсовую. То есть писала, конечно, Оксанка, сидя за компьютером, а Мишка выполнял служебные функции — сканировал страницы из учебников и ел чипсы.
— А родители Оксаны не волновались? — уточнила Женя.
— Чего это им волноваться? Они люди продвинутые. Понимают, что к чему.
— А я, значит, не продвинутая? — обиделась Женя. — Если бы моя дочь не ночевала дома, я бы с ума сошла.
— Если бы у тебя была дочь, тогда бы рассуждала. Теория без практики не имеет смысла. И вообще, что произошло? Чего ты завелась?
Женя озадаченно посмотрела на сына. Его легкомыслие никак не вязалось с остротой проблемы. Она несколько минут молча резала овощи на разделочной доске. Бросив кубики картошки и морковки в кастрюлю, она продолжила, найдя, как ей казалось, весомые аргументы:
— А если будет беременность? Что тогда? Это тебе в голову не приходило?
— Подумаешь! Всегда можно аборт сделать. Делов-то куча. Мам, не загружайся. Это мелочи жизни.
— Ничего себе мелочи! — от возмущения Женя так резко хлопнула крышкой по кастрюле, что она тревожно зазвенела. — В общем, так! Девчонку калечить я тебе не позволю! Скажи Оксане, что я хочу с ней поговорить.
— О чем это?
— О методах контрацепции! — патетическим тоном воскликнула Женя. — Да не бойся, ничего плохого я ей не скажу. Оксана девочка хорошая. Нам с папой нравится. Но только надеюсь, до свадьбы у вас пока дело не дошло?
— Ма! Какая свадьба? Надо сначала институт победить. Там видно будет.
— Ну ладно. Покарауль пока суп, а я в ванную пойду. Хотела сразу, но у меня от неожиданности все из головы вышибло. Так скажешь Оксане, что я хочу ее видеть?
— Скажу, — миролюбиво согласился сын.
Стоя под теплыми струями душа, смывающими усталость и въевшийся запах рыбы, Женя думала о возможном развитии событий. Легкомыслие, с которым Мишка отнесся к перспективам возможной беременности своей подружки, было ей вполне понятно. Молодой еще, жизни не знает. Думает, что прервать беременность — пара пустяков. А вот Женя прекрасно понимала, что далеко не безобидная операция может привести к осложнениям и даже бесплодию. Легко Мишке рассуждать, пока ничего не произошло. А если вдруг произойдет — не факт, что от нежеланного плода удастся избавиться. Может, у Оксаны резус-фактор какой-нибудь неправильный окажется или еще что-нибудь? Мало ли случаев бывает, когда аборт делать нельзя или поздно?
А вдруг уже поздно? Дети быстро делаются: уснули вдвоем, а проснулись втроем. И что тогда? Мишка с Оксаной только на второй курс перешли, учиться еще четыре года. Кто их содержать будет вместе с ребенком? Женя с Павлом по уши в долгах. И где молодым жить? У Антоновых крошечная «хрущевка», гордо именующаяся двухкомнатной, но, по сути, комнат всего полторы: за проходной большой — узенькая Мишкина, похожая на пенал, вмещающая спартанскую кровать и письменный стол. И опять эти пеленки-распашонки, соски-бутылочки, бессонные ночи? Нет, нет и еще раз нет!
У Жени и Павла в планах было спокойное размеренное будущее, оплаченное многолетним изнурительным трудом. Они хотели расширить производство, рассчитаться с долгами и купить трехкомнатную квартиру. А эту Мишке оставить. Пусть живет по-человечески, когда женится. И, в конце концов, для чего они с Павлом вкалывают, как ненормальные? Чтобы сын ни в чем не нуждался. А если он вдруг преподнесет им сюрприз в виде преждевременного внука, все планы пойдут прахом. Надо срочно принимать меры!
Она наскоро вытерлась, обмотала полотенцем тщательно промытые волосы и, надев любимый махровый халат, вышла из ванной. Так же быстро расчесать мокрые спутанные пряди ей не удалось бы ни при каких обстоятельствах.
Волосы у нее были удивительными: в высушенном состоянии они вились, но не банальными кольцами или менее банальными спиральками, а независимыми друг от друга тугими пружинками. Поэтому Жене приходилось укрощать эту буйную гриву, смиряя ее шпильками и заколками. Однажды она сделала глупость, поддавшись на уговоры приятельниц, и легкомысленно отдала себя в руки парикмахеру, соорудившему ей короткую стрижку. В результате тугие пружинки нимбом стояли вокруг Жениной головы, делая ее круглое лицо еще круглее. В тот раз Женя с трудом дождалась, когда отросшее буйство можно будет пригладить, свернуть жгутом на затылке и накрепко сколоть.
Она встала перед зеркалом, приготовившись к длительному ритуалу расчесывания упрямых прядей: начиная с концов, постепенно продирая деревянную расческу выше, по направлению к корням. Совершая однообразные действия, отточенные до автоматизма ежедневными упражнениями, она разглядывала свое отражение, впервые за последний месяц целостное, а не выхваченное отдельными кусками маленьким зеркальцем, висевшим на гвозде в вагончике.
То, что она увидела, ей не понравилось. Особенно темные круги под глазами, появившиеся, откровенно говоря, впервые. Женя расстроилась, но отмахнулась от сомнений по поводу своей красоты, подпорченной бессонными ночами, справедливо рассудив, что после окончания путины она отдохнет, отоспится и вернет себе и свежий цвет лица, и блеск карих глаз.
Тем более что у нее появились более важные дела, чем оплакивание собственной внешности.
5
Бурное течение несется навстречу. С трудом преодолевая сопротивление, упорно стремлюсь вверх, обдирая в кровь бока, прорываясь сквозь валуны, задыхаясь на мелких перекатах.
Целеустремленной мощной густой лавиной рвутся к цели мои соплеменники, отдавшись безумной гонке. Кажется, что плыву не в воде, а в сплошной массе тел.
Тяжело. И не только потому, что забыла о еде, подчиненная стремлению доплыть, а изза чудовищной тяжести, распирающей изнутри живот. Догадываюсь, что именно изза этого растущего бремени самоотверженно рвусь наперекор мощному течению.
И вместе с этой догадкой смутно всплывает трагическая истина: видимо, я умру, как только тысячи икринок покинут мое истерзанное тело.
Только бы успеть доплыть…
К вечеру пришла Оксанка. Села на краю дивана, тесно сдвинув острые коленки, скромно прикрыв их ладонями, и сидела, не поднимая глаз, словно пай-девочка. Будто не ее Женя обнаружила в собственной постели несколько часов тому назад.
Произнося общие, ничего не значащие фразы, призванные разрядить обстановку и служить вступлением к важному разговору, Женя с пристрастием разглядывала ее, хотя видела далеко не впервые.
Но Оксана — однокурсница сына и Оксана — потенциальная невестка — это далеко не одно и то же. «Как говорят в Одессе, — иронично подумала Женя, — это две большие разницы».
