Эмиль Брагинский - Сватать надо зимой!
– Да ничего, с кем не бывает, все в порядке…
– Зачем я сюда явилась, – захлебывалась слезами Леля, – по глупости я пришла и от отчаяния! И цветы купила наперекор, понимаете?
– Ясное дело, – сказал Сергей.
А Леля продолжала исповедоваться:
– В этом городе я совсем одна! Приехала сюда учиться, больница мне комнату дала, вот я и застряла здесь. Окно у меня на стадион. О чем это я? – опомнилась Леля. – Что это вы меня голую гладите, кто вам позволил? И немедленно отвернитесь!
Сергей испуганно отпрянул и чуть не сшиб Ирину Николаевну, которая возвратилась в номер и остолбенела.
– Ой! – вскрикнула Леля. – Я раздетая! Что вы без стука входите! – И нырнула в кровать, прикрывшись пикейным одеялом.
– Вылезай из постели сейчас же! – потребовала Ирина Николаевна. – Я же предупреждала!
– Подумаешь, постель! – парировала Леля. – Перестелим!
Ирина Николаевна тяжело опустилась на стул:
– Вот это будьте-нате! Только я на минуту отлучилась, как ты уже, Леля, без ничего! Как это я махнулась, думала, ты другая, не современная! Сережа, прости!
– Прощаю! – сказал Сергей.
– А насчет постели – ты мне обещал, что не дойдет!
– И не дошло!
– Но к этому шло!
– Не шло к этому, я лучше знаю. Леля разделась для того, чтоб я разглядел ее достоинства!
– Ну и как, разглядели? – с интересом спросила Леля.
– Да! – тихо сказал Сергей.
– У нас в больнице лежал приезжий, – пустилась в воспоминания Леля, – славный такой – усы седые, бородка треугольником, он меня уговаривал к нему, в его город переехать. Я его месяц выхаживала, уколы ему делала три раза в день.
– За уколы он к тебе и привязался, – съязвила Ирина Николаевна, – лет ему сколько?
– Всего семьдесят два. Зря я с ним не уехала, не было бы моего сегодняшнего позора! Он мне телевизор подарил южнокорейский! – И безо всякого перехода Леля потребовала: – Что вы тут расселись оба? Дайте мне наконец одеться!
– А чего тебе стесняться-то? – с насмешкой произнесла Ирина Николаевна. – Ты ведь тут уже разгуливала голышом!
– Ситуация была другая! Выйдите! – повысила голос Леля.
Сергей первым направился к выходу, но задержался, сказал:
– У тети Ирины в загашнике есть пирожные, а то совсем голодная вы!
– Спасибо! Выйдите! – ответствовала Леля.
Ирина Николаевна никак не могла прийти в себя и в коридоре, на своем рабочем месте, возбужденно говорила Сергею:
– С виду заморыш, а берет южнокорейскими телевизорами!
– А что? – пожал плечами Сергей. – У них хорошие телевизоры.
– Как я в ней ошиблась, – удивлялась Ирина Николаевна, – что в ней есть – кожа да кости, как у цапли!
– У цапли оперение! – сказал Сергей задумчиво.
Прошло месяца два, может, немногим больше. Погода стояла прелестная, ветер вел себя прилично и снег сыпал мягкий, ласковый. Ирина Николаевна со своего рабочего места смотрела в окно, и снег убаюкивал ее, и она бы вот-вот заснула, кто не любит спать на работе, как вдруг…
– Добрый день, Ирина Николаевна! Мы специально выбрали номер четырнадцатый, он мне нравится! – Миниатюрная хорошенькая женщина в меховой шубке уже входила в номер, а за нею следовал старенький кавалер – усы седые и бородка клинышком. Они захлопнули за собою дверь, а Ирина Николаевна судорожно схватила телефонную трубку:
– Сережа, это ты?.. Хорошо, я тебя застала. Помнишь эту Лелю, которая щепка струганая?.. Так она, нарядная такая, прибыла с бородатым старичком, и надо же, тварь эдакая, чтоб подразниться, в тот самый номер… Алло… Алло… Вечно разъединяют…
Мчался по улице, нарушая все правила дорожного движения, сигналя и пугая другие автомобили, тупорылый инкассаторский грузовичок. Он замер у гостиницы. Из него выскочил Сергей, в несколько прыжков миновал гостиничный вестибюль и в коридоре первого этажа, не заметив тети, рванул дверь номера четырнадцатого.
– Сергей? – жеманно произнесла Леля. – Вы откуда возникли, друг мой?
Сергей не ответил, он шагнул к окну, отодвинул шпингалеты и с такой силой рванул, что полоски поролона, проложенные для сохранения тепла, разлетелись в разные стороны, оконные рамы распахнулись и номер заполнил морозный воздух. Затем, по-прежнему не говоря ни слова, Сергей обернулся к старику, поднял…
Поняв, что сейчас его выбросят в окно, старик завопил дурным голосом, а Леля бросилась наперерез, преграждая Сергею путь.
– Ты что делаешь? – впервые на «ты» крикнула Леля. – Это же мой отец!
– Отец? – повторил Сергей, глупо, то есть счастливо заулыбался, выронил старика, и тот аккуратно, ровно шмякнулся на пол.
– Ну да, – продолжала Леля, – я же тебе рассказывала про старика в больнице. Прежде я не хотела к отцу ехать, на дух не переношу его вторую жену, ну, мачеху, а после того… нашего… взяла и поехала к нему…
– А теперь приехала! – По лицу Сергея плыла глупая, то есть счастливая улыбка.
Леля нежно склонилась над отцом, все еще лежавшим на полу:
– Папа, познакомься, это мой Сережа!
В проеме двери наблюдала за творением рук своих Ирина Николаевна и, конечно же очень и очень довольная, шептала:
– Сватать надо зимой!
