Владимир Кунин - Мой дед, мой отец и я сам
— Перетяни чем-нибудь другим, — сказал он Феде. — Шпагат может еще понадобиться.
А с манежа доносилась цирковая музыка, шум и аплодисменты.
— Пропадем, Васька, пропадем...
— Держи хвост морковкой!
Слышен был визг рыжего и хохот зала.
— Ты здесь? — спросил Вася в маленькое окошко.
— Интересно, где же мне быть? — обиженно ответил мальчишеский голос.
Вася поднял два свертка с афишами, обувью и «цивильными» костюмами и стал просовывать их в окошко.
Тоненькие мальчишеские руки приняли вещи и снова протянулись в окно.
— Давайте!
— Все.
— Все? — руки мальчишки легли на нижний край окна и презрительно забарабанили пальцами. — И это весь багаж? Вы меня уморите!
И мальчишка захихикал под окном.
— Антуан и Жорж! Антуан и Жорж! Приготовиться к выходу! — послышалось из-за двери.
Вася метнулся к окну и быстро спросил:
— Ты достал? То, что я просил, достал?
Руки мальчишки снова ухватились за нижний край окошка, он подтянулся и в окне показалась его голова.
— Слушайте, дяденька Жорж, — сказал он сдавленным от напряжения голосом. — Вы меня удивляете! Что я, нанялся здесь зря сидеть?
* * *На арене рыжий ездил на свинье, пел куплеты про тещу и очень веселил знакомого нам молодого человека в соломенном канотье и его двух дам, тоже знакомых нам по приморской набережной.
— А когда будут французики? — обиженно надувая хорошенькие губки спрашивала одна из дам и кокетливо била щеголя веером по руке.
— Мон шерочка! — мгновенно прерывая хохот, томно отвечал кавалер. — Вы заставляете меня страдать! М-м-м!.. Боготворю вас!
Он прижимался губами к локтю своей дамы, незаметно поглаживал колено другой, которая молча и тупо набивала рот шоколадными конфетами.
— Когда будут французики?! — капризничала первая.
* * *Со стороны кулис «французики» уже стояли у занавеса и ждали своего выхода.
Около них топтались двое громил — усатая морда и морда без усов — телохранители хозяина. Кроме всего, «морды» открывали занавес перед выпуском артистов на арену.
— Ежели что себе позволите... — сказал один Феде.
— Голову оторвем! — сказал другой Васе.
Слегка раздвинулся занавес и между «мордами» показалось ласковое, доброе и улыбающееся лицо хозяина цирка.
— Готовы? — мягко спросил он Васю и Федю.
Вася кивнул головой.
Хозяин скрылся за занавесом и тут же раздался его красивый голос:
— Чудо воздуха! Шедевр полетов! Всемирно известные воздушные гимнасты из Парижа — Жорж и Антуан!
Оркестрик грянул положенную музыку, морды распахнули занавес и «всемирно известные» вышли на арену.
Проходя мимо хозяина, они слегка поклонились ему, и хозяин сделал благодушный круглый приглашающий жест рукой.
Из-под купола уже свисали две веревочные лестницы. Вася и Федя вышли на середину арены и, улыбаясь, поклонились зрителям. Зрители зааплодировали.
Вася и Федя взялись за свои лестницы и быстро полезли наверх.
Они так красиво и ловко поднимались к куполу, что зрители продолжали аплодировать. И под аплодисменты, не прекращая движения, Вася сказал Феде:
— Все помнишь?
— Все...
— Левое слуховое окно. Не перепутай!
— Пропадем, Васька...
— Держи хвост морковкой!
Пятнадцать метров высоты. Узенькая дощечка — «мостик».
На этот мостик встал Вася. Напротив него в нескольких метрах — «ловиторка». В нее сел Федя и сразу стал раскачиваться.
Вася натер руки магнезией, взялся за трапецию и спрыгнул с мостика. Веревочные лестницы униформисты оттянули ко второму ярусу. Вася раскачивался на трапеции. Уже висел вниз головой в «ловиторке» Федя.
Внизу соломенное канотье поглаживает колено дамы, перепачканной в шоколадке, и страстно пожимает руку второй своей приятельницы. Все трое смотрят вверх, следя за раскачивающимися гимнастами.
— Алле... — негромко говорит Вася.
— Ап! — командует Федя.
И Вася перелетает с трапеции в руки Феди.
— Ах! — вскрикивают дамы и цирк разражается аплодисментами.
Трюк следует за трюком, сальто-мортале за сальто-мортале...
Все задрали головы к куполу, на «всемирно известных Жоржа и Антуана», и только их превосходительства, отделенные друг от друга собственными женами и детьми, получили, наконец, возможность пересчитать деньги, лежащие у них в карманах.
Одно превосходительство приятно удивлен суммой и, не в силах сдержать себя, бормочет:
— Великолепно! — и начинает аплодировать.
Другому превосходительству кажется, что денег могло быть и больше, и поэтому кисло соглашается:
— Ничего, — и дважды вяло хлопает в ладоши.
Усевшись в «ловиторке», Федя тоже делает «комплимент» публике.
У занавеса стоит «рыжий». Он единственный из артистов труппы, которому разрешено находиться на манеже во время исполнения чужого номера.
Вася улыбается публике и глазами показывает Феде на левое слуховое окно в куполе. Оно находится как раз на уровне мостика, ловиторки и трапеции.
Под куполом жарко. Окно открыто для притока свежего воздуха и в него видна южная черно-синяя ночь, усыпанная звездами.
Федя раскачивается в ловиторке, Вася на трапеции. Оба они не открывают глаз от окна. Оно то приближается к ним почти вплотную, то удаляется.
— Алле! — командует Вася.
Теперь они смотрят только друг на друга.
— Ап! — кричит Федя.
Вася отрывается от трапеции, делает два с половиной сальто-мортале, и Федя ловит его за ноги.
— Может быть не стоит, Васька? — задыхаясь от напряжения, шепчет Федя. — Может, потерпим, а?
— Швунгуй меня на курбет! Я тебя плохо слышу, — вися вниз головой, хрипит Вася.
На каче вперед Федя резко перебрасывает Васю и ловит его за кисти рук. Теперь их лица почти рядом.
Качается под ними арена...
Качаются под ними зрители...
Тревожно смотрит на них невеселый, измотанный «рыжий».
— Возьми себя в руки! — говорит Вася. — Алле!
И перелетает на трапецию, а с трапеции на мостик.
— Да, не могут у нас так, не могут! Не дано нашему мужику такое. Не дано! — сокрушенно говорит приличный господин своему соседу — пьяноватому офицеру.
Офицер осоловело смотрит наверх, поднимает воображаемое ружье и целится в раскачивающегося Васю.
— Жаканом его... Влет... И — нету.
Приличный господин добродушно замечает:
— Ну кто же влет бьет жаканом? Бекасинчиком. От силы четвертым-пятым номером. И кучность хорошая, а по такому расстоянию и сила убойная достаточная... А вы — «жаканом»!
— Внимание! — провозгласил хозяин цирка и поправил бутоньерку в петлице.
Цирк замер. Оркестрик смолк.
— Атансион! — повторил хозяин специально для «Жоржа» и «Антуана».
Вася поклонился. Дескать — «понял вас».
— Рекордное достижение! Гранд-пассаж из-под купола цирка! Единственные исполнители в мире Жорж и Антуан!
По тросам, удерживающим мостик, Вася забрался на «штамберт» — металлическую перекладину под самым куполом.
— Тишина! — крикнул хозяин цирка и повторил для «французов». — Сильянс!
Тихой тревожной дробью раскатился в оркестре барабан.
И тогда Вася, стоя под самым куполом, вдруг произнес:
— Господа!
У хозяина цирка от удивления сам по себе открылся рот.
Испуганно уставились вверх униформисты.
Прекратила жевать шоколадные конфеты одна из дам нашего знакомого. А другая удивленно посмотрела на своего обожателя.
— Господа! — повторил Вася.
Цирк был поражен.
«Рыжий» вскочил с барьера.
На какую-то секунду в оркестре сбился барабан, начал дробь снова и все никак не мог от волнения войти в нужный ритм.
Под его захлебывающиеся нервные удары Вася сказал:
— Господа! Вот уже полтора месяца мы работаем в этом цирке, а хозяин до сих пор не выплатил нам ни копейки...
«Рыжий» ахнул и вдруг одиноко зааплодировал. На мгновение занавес за ним распахнулся и четыре громадные руки втянули «рыжего» за кулисы.
— Мы голодаем. Мы работаем из последних сил. Я не знаю, слышат ли меня первые ряды и ложи — мы слишком далеки друг от друга...
Вася улыбнулся первым рядам и даже слегка поклонился. Потом посмотрел на галерку и последние ряды и продолжил:
— ... но вы, сидящие почти на одном уровне со мной, должны меня слышать!
Последние ряды и галерка были забиты мастеровыми, прислугой, солдатами и рыбаками.
— Я прошу хозяина здесь, в вашем присутствии, выплатить заработанные нами деньги, — обратился Вася к галерке.
Галерка закричала, затопала и засвистела:
— Деньги!
— Плати людям!
— Несите деньги!
— Заплатит французам!
— Давай расчет!
Его превосходительство господин полицмейстер уже отдавал какие-то распоряжения, а его превосходительство городской голова стучал кулачком по барьеру ложи и что-то кричал.
Капризная дамочка обиженно сказала своему кавалеру:
