Андрей Бондаренко - Желтая роза в её волосах

– Кошка, она всегда на лапы приземляется.

А, так же, как показывает практика, и – приводняется!

Кошка – всегда – приземляется на лапы.

Мяукая, при этом, немножко.

Какое же это ёмкое слово, однако:

– Кошка!

Прошёл ураган, потрепав нас изрядно.

Мачта сломана, паруса порваны в клочья, дизель – на последнем издыхании….

Огляделись – Земля с юго-запада.

Подплываем – со скоростью черепахи:

– Ба, Барбадос! Куда и плыли – собственно. Бывает…

Отстоялись на Барбадосе с недельку, новую мачту поставили, парусов подкупили, благословясь, дальше пошли.

Ещё через сутки «Кошка» бросила якоря в уютной бухте Сан-Анхелино. Городишко есть такой – на карибском побережье.

Какая это страна?

А, так ли это важно? Допустим, Никарагуа.

Впрочем, даже не все местные жители на этот вопрос отвечают уверенно. Некоторые, безмятежно улыбаясь, отвечают:

– Да, Карибия, наверное….

Эхо – былых времён.Зов – тех далёких стран.Вновь – ветер перемен.Бьёт – в наши паруса!Тени – прожитых лет.Нам – не дают уснуть.Отблески – прошлых побед.Наш – озаряют путь!Чаек – тоскливый крик.Вслед летит – за кормой.Жизнь – это только миг.Нам не надо – другой.Клипер – поднял паруса.Все – словно бы – навсегда.И – голубая звезда.Снова – слепит глаза.Сотни – ужасных бурь.Где-то – в засаде сидят.Нынче у нас – июнь.Плаванье – до декабря.Месяц – и белый песок.Тёплый и нежный – такой.Кошкой – лежит у ног.Ластиться – под рукой.В том кабачке – огни.И гитары – поют.Тропики – рай для любви.Может – останусь я тут?Вдруг – позабуду Тебя?Завтра – встав поутру?Златом – пошло звеня.Я гарем – заведу?В трюм его – помещу.Вновь – поднять паруса!Отчего же – грущу?Отчего же – слеза?И – миллиарды звёзд.Нежно так светят – вдали…Слушай – не надо слёз.Просто – меня позови.Ты позови – всерьёз.Через – шторма и года.Что мне – те полчища звёзд?Ты у меня – одна.Сон, вдруг, снится – ещё.Первый снег – на полях.По полю – мы вдвоём.Дружно шагаем. ЗряСнился – под утро – тот сон.Яркая в небе – заря.Чистый – совсем – горизонт.Может, всё это – зря?Значит – всё решено:Вся команда – наверх!Рулевой – путь домой!Даст Бог – всем!

Снова – знакомый причал.Кто там – стоит на краюПирса? Не уж-то – Она?Та, что так нежно – люблю…

Допустим, вы пришли на морской пляж какого-либо курортного городка. Например, блистательной Ниццы. Или, наоборот, провинциального и зачуханного Ейска.

Стоите и глядите себе под ноги, а потом медленно поднимаете голову.

В этом случае вашему взгляду последовательно открывается череда изысканных картинок: песок, песок, море, море, линия горизонта, небо, небо, небо…

Но, так бывает далеко не везде и не всегда.

Например, здесь, на набережной городка Сан-Анхелино, поздней весной или в начале лета, при полном безветрии, на рассвете – между шестью и семью утренними часами – череда картинок будет иной: песок, песок, море, море, море, море, (а может, уже небо?), точно – небо, (а может, еще море?), море, море…

И никаких тебе фокусов. Просто море и небо окрашены в совершенно-одинаковые, ярко-бирюзовые цвета. Линия горизонта отсутствует. Небо и море сливаются в нечто Единое, Неразделимое и Неразгаданное…

Ничего прекрасней на белом Свете нет.

И если вы еще не наблюдали этого чуда, то вы – счастливчик. У вас впереди первое, ни с чем несравнимое свидание с ним. Ну, а тот, кто уже стал свидетелем этого Непознанного, покидает сей блаженный берег только по крайней необходимости. Или, на крайний случай, по зову сил Высших…

Вот, так всегда – когда не клюет, всегда тянет немного пофилософствовать.

Кстати, если вы никогда не рыбачили на Карибском море, и – при этом – не имеете крепких зачатков ихтиологических знаний, то и не пытайтесь. Мол, себе дороже. Здесь большинство рыбьего населения – создания крайне ядовитые и, вовсе, несъедобные, а некоторых из них и в руки брать не советую – ожог обеспечен. Даже я, проживший в этих краях целых два с половиной месяца, предпочитаю ловить только pezo, как их называют местные аборигены. Впрочем, я почему-то уверен, что это обычная молодь барракуды, хотя, могу и ошибаться…

Длинный зеленый поплавок, изготовленный из пера попугая, медленно пошел в сторону, покачнулся и уверенно утонул. Подсечка, короткая борьба, и длинная зеленая рыбина, широко разевая зубастую пасть, запрыгала по белому песку.

Это уже третья за утро. Право, недурно. Теперь можно, никуда не торопясь, перекурить.

Сан-Анхелино, наконец-таки, проснулся. Многочисленные женщины и мужчины заторопились куда-то по узким, мощеным диким, необработанным камнем улицам. Кто-то по делам, но большинство просто так – ради променада, пока не наступил полуденный зной, а, следовательно, и сиеста – сладкий послеобеденный сон где-нибудь в спасительной тени.

В бухту, надсадно подавая хриплые наглые гудки, ввалился грузный лесовоз «Кьянти», оставляя за собой радужные мазутные пятна и устойчивый запах керосина.

Рыба больше не клевала. Оранжевое, все еще утреннее и поэтому не особенно злобное солнышко, выглянуло из-за банановой рощи, что уютно расположилась у меня за спиной.

Оптический обман тут же приказал долго жить, меняя цвета и перспективы. И, вот, уже нежно-зеленое море было безжалостно разлучено с голубовато-лазурным небом: будто бы кто-то торопливо провел по прекрасному художественному полотну лезвием тупого ножа, оставляя где-то там, в немыслимой дали, грубый шрам – линию горизонта.

Нежное прохладное утро тихо и незаметно скончалось, родился новый тропический день – безжалостный в своей грядущей жаре…

Небо и море – одного цвета,Нет между ними – горизонта линии.Говорите, здесь всегда – Вечное лето?Плесните-ка – ещё – Мартини…Скорее всего, я тут зависну – надолго.Возможно, что и навсегда.Между тропиком Рака и тропиком Козерога,Говорят, медленно летят – года…Я зависну, не думая о хлебе насущном.Бананы и кокосы – падают прямо в руки – всегда.Сиеста – многочасовая. И Любовь, говорят, места эти посещает —Разборчиво, иногда…Что ещё надо – чтобы подбить Итоги?То ли всей Жизни, то ли – только – Её проявлениям частным?Вдруг, здесь навсегда останусь, подражая многим?Счастливым – в конечном итоге. Или – несчастным…Вдруг, год проспав, объевшись цветками лотоса,Я вернусь, всё же, в свой Мир – прежний?Где метели метут – целый год – без роздыха.Всё метут и метут – без бонусов на Надежду.Вернусь к той девчонке – с глазами серыми.Словно, та вода – в знакомом роднике.Со словами – на удивленье – несмелыми,Что родились – негаданно нежданно – в этом тропическом далеке…А вечерами зимними, хмурыми, промозглыми,Что сразу наступают – по окончанию короткого лета,Я буду ей рассказывать – веками нескончаемыми, долгими —О тех местах, где небо и море – одного цвета…

Так случилось, что обратно пошли только через одиннадцать месяцев с небольшим. Вдвоём с Фьордом. Доктор Мюллер заживо сгорел в одной из славных карибских эскапад. Мари тоже умерла, как будто колодезная вода – в деревянном ведре – покрылась тонкой корочкой льда…

Не будем здесь об этом. Про это – роман целый надо писать. Напишу, в обязательном порядке. Честью клянусь. Тем не менее.

Посовещались и пошли в норвежский Берген.

«Кошка» была приписана к порту Барселоны. Да, собственно, какая разница? Хозяин яхты – доктор Мюллер – погиб. Да и все наследники его – также.

Решили, что в Бергене поставим «Кошку», оплатим стоянку на полгода вперёд, Власти известим, а дальше – не наше дело…

Еле Фьорда уговорил зайти в Синиш.

Пришли, встали к причалу отведённому, сошли на берег. Стали бабушку Наталью искать – нет нигде.

Парнишка местный подбежал, лопочет что-то, зовёт куда-то. Благо Фьорд, проплавав много лет по морям и океанам, превратился в самого натурального полиглота. Перевёл всё – пусть, и через пень-колоду.

Пришли на место. Кладбище – древней не бывает. На самом краюшке притулилась могилка скромная, табличка: – «Natali Ivanova 1932–2002». Ниже – текст на португальском языке.

Переписал я тщательно этот текст, через полгода, уже в Питере, мне его на русский перевели:

Жёлтое солнце в её волосах.Утро над быстрой рекой.И о безумных и радостных снахВетер поёт молодой.

Жёлтое солнце в её волосах.Жаркий полуденный зной.И о мечтах, что сгорели в кострах,Ворон кричит надо мной.

Синее море, жёлтый песок.Парус вдали – одинок.Ветер волну победить не смог,И загрустил, занемог.

Жёлтая роза в её волосах.Кладбище. Звёздная ночь.И бригантина на всех парусахМчится от берега прочь.

Камень коварен. Камень жесток.И словно в страшных снахМаленький, хрупкий, жёлтый цветокПлачет в её волосах…

Постояли, повздыхали, помянули. Утром дальше отправились.