Полина Жеребцова - Крещение
Она оказалась права. Я действительно, вечером, едва, не погибла…
Вышла, около 10 часов во двор. Темно. Звезды. Мороз. Я спрятала кусок пышки, чтоб покормить собаку. Из- за, собаки — вышла.
Когда я кормила пышкой собаку, то, — слышала разговор наших «девушек» о солдатах. Их речь и сигаретный дым, лились из окна. Женщины — обсуждали кто лучше, как мужчина!
Неожиданно раздались два выстрела.
Рядом, по стене, «чиркнули» пули. Кто-то захохотал пьяным голосом. Я дернулась, спряталась за угол. Присела на корточки. Простояла, как утенок, минут пять. Так же, на корточках, не поднимаясь, взобралась по лестнице — домой! От боли в ноге, до крови искусала губы. Дома, при свете керосиновой лампы, мы с мамой рассмотрели дырочку на моем шарфе, маленькую, над головой. Значит — поживу!
Я прилегла и задумалась:
Интересно, где сейчас, тот парень, что спас меня раненную, в октябре?
Он и его друг, — помогли, тогда, — многим людям, пострадавшим, при обстреле рынка, осенью в октябре 1999 г.
Ночь. Я беззвучно плачу. Потому, что поругалась с Олей, женой Володи. Решилась помыть голову, а Оля, — стала орать, что я делаю это, чтобы понравиться солдатам.(?!) Обозвала меня — шлюхой!?
С моими взглядами? С раненой ногой!
Я живо отреагировала:
— «Бог всех вас — проклял! Шлюхи — живут в соседней от меня комнате»…
Крыса! Она, что, на самом деле думает, что я в 14 лет такая же, как и они?!
Утром, ненаглядные соседки «смотались» в наши дома, на военных машинах.
Уже, — второй раз!
Ни мамин паспорт, ни ее трудовую, они не привезли, хотя, — обещали.
Зато притащили много больших сумок. Отличились: Оля и Аза. Возможно, они врут и были совсем не в наших домах?
Я, давно, перестала верить рассказам этих ненасытных людей. Оля принесла своей матери, на выбор, стопку головных платков. Бабушка Маша со словами: «Господи, помилуй!», — отобрала те, что ей больше понравились. Остальные — предложили разобрать нашим бабулям и нам…
Наконец, мы поели и приготовились к дневному отдыху. Но ни тут — то было!
Прибежал дедушка Халид, — местный житель, с «нашей», теперь, улицы:
— «Помогите! Горит дом моей дочери. Спасите вещи!»,
Не приподнялся ни кто. Выползли только, я и мама. Дед показал на большой дом. Пожар был не сильным, но тушить его все равно было нечем.
Вытащили 2 подушки и большую, синюю кастрюлю, литров на 50. Какие-то старые пальто. Несколько ведер. Все это, мы, вместе с дедом, занесли к нему во двор. Дом, в котором полыхал пожар, был почти пуст, видимо, основное имущество дочь с зятем успели вывезти.
Старик пообещал отблагодарить, дать нам вермишели. Мы забыли предупредить его, что питаемся — отдельно. Халид не обманул. Он принес, то, что пообещал.
Нашу вермишель, — перехватила — Аза. Она, — мгновенно, спрятала ее в своей комнате. Мы с моей мамой, остались — с «носом».
Я страшно разобиделась! Чтобы не показать свою боль, и свое бессилие, перед ее наглостью, я — вышла на улицу. Слепило солнце. Болела раненая нога.
Я не заметила, что заплакала. Кто-то из мужчин, — дал мне игрушку, — зайца. Я не запомнила его лицо, вернее, я его не увидела… Когда отошла, — оглянулась. Это был русский военный. Он — писал веткой на снегу: «Нам пора домой!»
Внешне, он был похож на чеченца…
Игрушка маме понравилась. Она разрешила ее оставить. Заяц желтый, красочный! Я лягу с ним спать. В нашу дверь вдруг вежливо постучали.
Наши «дамы» принесли мне платья?! Я была удивлена подаркам. Но, как только соседки вышли от нас, мама повесила все за шкаф с задней стороны. И сказала:
— «Уж не знаю, это хитрости или от души? Спасибо! Домой к себе эти вещи мы не понесем. Сделаем вид, что взяли, чтоб не обидеть»
Я вытащила все наряды, обратно, в комнату, и стала примерять. Больше всех мне понравилось розовое платье. Я уговаривала маму — оставить хотя бы его! Но мама была непреклонна. Она — страшно злилась и кричала:- «Сожгу! Порежу!»
И все запрятала от меня…
Стала объяснять: — «Ты глупая! Это, — не подарки. Это, — чтоб свои дела, — на нас свалить! Мы — останемся. Люди подумают, что воровали — мы. Ненависть к русским — поможет… А, наши соседи за наш счет — очистятся! Мы, — сделаем вид, что, — взяли! Пусть думают, — их хитрость прошла».
Я поняла — мама права. И принялась за еду.
Питаться эти дни мы стали гораздо лучше. Обследуем чужие подвалы и кухни. Что отыщем, то едим, иногда, даже два раза в день! Нашу долю продуктов, соседи — сожители от военных получают, но, только, мы ее — не видим.
— «Раз сами отделились — Вам ничего не положено!», — заявила Вовкина жена. Остальные поддержали ее, чтобы еды их коллективу было больше.
Мы не спорили. Решили не нервничать. Помнили историю с макаронами и с дедушкой — Халидом.
Стараемся обходиться без помощи военных.
Правда, мне — обжоре, постоянно хочется есть. Иногда, мы угощаем бабулей, соседок по комнате, и «общего» внука. Они с нами дружат, когда «оппозиция» не видит. Даже — жалуются потихоньку, а при «своих» не разговаривают. Игра какая-то. Странные взрослые…
Сегодня мы ходили за водой далеко, в пожарные колодцы. Все — живы! Только, бабе — Нине, стало плохо с сердцем по пути.
Ее воду, — пришлось отдать военным — танкистам. Не выливать же?!
С нами было много местных женщин, все с тачками, с баками.
На пригорке, не далеко от пожарных колодцев, стояла «русская» пушка, она — стреляла. Огненные снаряды вылетали у нас над головами. Мама забралась к ним, на высоту. Стояла и смотрела на наш дом.
— «Дом — стоит! Из-под крыши валит дым. Видимо, на верхних этажах — пожары»,
Сообщила мама. И тут же, — стала агитировать:
— «Нам сказали не подходить к нашим домам 15–20 дней? Не беда! Вернемся раньше! Рискнем!!!»
Мама, каждый шаг, — повторяет: — «Пора домой!»
Это звучит, как заклинание. И, одновременно, это — мысль военного, писавшего на снегу. Того, что дал мне зайца.
«Дорога. Широкая. Без укрытий. Опасно! Идти надо, — большой группой», — решили все.
Начались общие сборы. Дележ тех продуктов, что мы искали и носили, еще, совместно. Нам с мамой — дали: ведро муки, лук, 1 баллон помидор, и Ура! десяток картошек. Дополнительно, выделили две литровые баночки: варенье и приправу «аджика».
Под кроватями у наших соседей много разной еды, консервов!
Но бабулям, — Стасе и Нине с внуком, — отдали такую же порцию, что и нам.
Я стащила, для своего дома много полезных вещей: спички, вату, лекарство от сердечной боли — «Валидол», и книжку «Прекрасная второгодница», — о школьниках.
Мама выбросила свою, «выходную», когда-то красивую, а теперь, закопченную уличной печкой, — кофту. Переоделась, — в мужской свитер, (нашла в кухне, во дворе). Он — совершенно чистый! Свою кофту она положила на место свитера.
— «Это еще зачем?» — спросила я.
— «Ее можно постирать, когда вода будет. Пусть хозяева видят — выхода не было»
Мама похорошела. Свитер, серо-зеленый ей идет!
Потом, мы с мамой, в первый раз пошли к военным. Попросили наполнить бутыль из-под водки, соляркой или бензином. Нам — дали. Сделаем дома — «коптилку»!
Домой! Домой! Домой! Ура-а-а-а!
И вот мы совершаем свой рискованный «переход».
Идем по глубокому снегу, по дороге, ведущей вверх.
Впереди всех — бабушка Стася. Она несет свою долю «пайка» в какой-то сумке Худенькая. Все время спотыкается. Обворачивается, смотрит на нас, ждет помощи. Повизгивает и стонет.
За Стасей идем мы. Мама починила старую детскую коляску. Установила на нее деревянный ящик. В ящик поместились: ведро с мукой, две банки: с помидорами и одна, — «аджикой», лук, несколько штук драгоценной картошки.
Я, — несу сумку, в цветной «горошек». Это — моя находка! Со двора, одного из разрушенных домов. В сумке расположились: желтый заяц, банка с вареньем, вата, разные лекарства, книжка о школьниках и еще то, что моя мама пока не видела — красный свитер, — подарок от тети Лины. Вдруг, там, — дома совсем ничего нет, а надо переодеться?
Кратковременно, к возвращению домой, отношения между всеми наладились.
Наши соседи перестали драться и ругаться.
Платья, подаренные мне, я оставила, развесив их за шкафом. Я внимательно рассмотрела их. Все — были пошиты по индивидуальному заказу, что подтверждало мамину версию о хитростях…
Сразу за нами, движутся: баба Нина и ее внук. Внук тащит две стопки книг, перевязанных бинтом. Бабуля — свою долю еды. Не большая по росту, полная, она проваливается в глубокий снег и трудно дышит.
За Ниной — остальные. Длинный — длинный «хвост»…
Жена Володи везет сразу две тачки, — по одной в каждой руке.
Володя — тоже две, нагруженные тачки.
Лина — завершает шествие. Ее тачка, почти, — пустая. Идет она бойко и легко. Эта женщина — красива. Рыжие волосы до плеч, яркие голубые глаза! Всегда аккуратна! Лина, — в 40 лет, выглядит молодой, спортивной студенткой.
