Ююко Такэмия - Торадора!
Точно. Отныне начинается новый семестр.
Пройдет церемония начала нового учебного года, и тогда - перераспределение по классам[10].
Я потерпел неудачу в смене образа, однако даже от этого не стоит вечно быть угрюмым. Душу Рюдзи определенно бередило слабое чувство, которое, как бы там ни было, может быть названо надеждой или ожиданием. Или это просто предвкушение? Хотя оно не относилось к тому типу, которое следует демонстрировать в выражении лица.
- ...Я ушел. Хорошенько запри дверь и переоденься в пижаму.
- Ла-адна. Ах, послушай, малыш Рю, - все так же лежа на футоне, Ясуко закусила ложку коренными зубами и улыбалась, словно ребенок. - Сегодня ты как-то симпатичнее, чем обычно! Постарайся изо всех сил, ученик второго класса старшей школы! Это - этап, который я не испытала на своем опыте.
Чтобы родить меня, Ясуко бросила старшую школу, когда была в первом классе. Она не была знакома с миром учеников второго класса. На секунду Рюдзи захлестнули чувства.
- ...Хорошо.
Он слегка улыбнулся и поднял руку. Он намеревался выразить своей матери чувство признательности. Однако, это имело зловещие последствия. "Ааах!" - воскликнула Ясуко и энергично грохнулась на футон, после чего, наконец, произнесла это слово. Она его произнесла.
- Малыш Рю - крутой! Ты очень похож на своего папу!
- ...!
...Она сказала.
Рюдзи молча закрыл входную дверь и невольно посмотрел на небо. В глазах все кружится, и, казалось, словно глубокий водоворот засасывает меня за ноги... хватит! Не хочу, не желаю! Прекрати!
Это, именно это - такое слово, которое я не желаю, чтобы мне его произносили.
Особенно в такой день как сегодня.
"Ты очень похож на своего папу".
...По-видимому, Ясуко совершенно не может понять, до какой степени подобный факт заставляет меня страдать. Хотя все свершилось по этой причине: и то, что я купил тот журнал, и то, что я пытался поэкспериментировать на себе с этой "легкой и воздушной челкой".
Направляясь к старшей школе, до которой от дома можно было добраться пешком, Рюдзи угрюмо скривил лицо. Тем не менее, он широкими шагами двинулся вперед, развив большую скорость.
Вздохнув, мальчик безотчетно потянул пальцами свою челку вниз. Это была его привычка: он намеревался скрыть глаза. Именно - все его страдания были из-за глаз.
Они были ужасны.
И дело тут не в остроте зрения.
А в выражении самих глаз.
Черты лица, которые за этот год быстро стали мужественными, не позволяли сказать, что он - непревзойденно красивый подросток, однако и отвращения не вызывали. Нуу, с виду, должно быть, ничего плохого в нем нет. ...Никто ему такого не говорил, однако, по крайней мере, Рюдзи сам так думал.
Тем не менее, выражение его глаз было весьма неприятным. До такой степени ужасным, что это была уже не шутка.
Внешние уголки глаз были приподняты, а глазной белок был значительно больше, чем у обычных людей, и такая основа, разумеется, подавляла: глазное яблоко казалось еще больше, а та часть, которую занимал белок, имела прямо-таки голубоватый отлив и излучала ослепительное сияние. Бледная радужная оболочка была маленькой, и при этом двигалась настолько резко, словно намеревалась зарубить объект, находящийся в поле зрения. Это были глаза, которые, независимо от стремлений Рюдзи, вероятно, в одно мгновение могли привести в замешательство собеседника, встретившегося с ним взглядом. ...Понимаю. Отлично понимаю. Ведь даже я сам, увидев себя на общей фотографии класса, настолько растерялся, что подумал: "Собственно говоря, на что этот парень до такой степени гневается...? Ох, это я?"
Стоит также отметить, что, вероятно, из-за своего резкого и прямолинейного характера у него была слегка грубоватая манера разговаривать. Вдобавок, возможно, он был слегка нервозный и не воспринимал всякие шутки или пустую болтовню. Скорее всего, он лишился наивности и простодушия вследствие проживания вдвоем с Ясуко... поэтому он был весьма высокого мнения о себе: "Что ни говори, а своим опекуном являюсь я сам".
Однако, именно поэтому...
- В-в чем дело, Такасу, ты относишься враждебно к учителю?! К-кто-нибудь, принесите сасумату[11]! Сасумату мне!
Это - ошибка. Я забыл принести заявление, поэтому всего лишь явился, чтобы извиниться.
- П-п-п-п-прошу прощенияаа, я не умышленно, я налетел на тебя, поскольку тот парень меня толкнул.
Ну скажите, кто будет гневаться, если его тронули за плечо?
- Говорят, что, возможно, Такасу, будучи в средней школе, зашел на выпускную церемонию в другую среднюю школу и захватил школьную радиостудию.
Я - не отброс общества.
- ...Опять мне придется начинать с того, чтобы рассеивать заблуждения в свой адрес...? - он невольно вздохнул от оживших в мозгу горьких воспоминаний.
Ведь успеваемость у него была неплохая. Опозданий и пропущенных занятий - нет. Он даже по-настоящему не спорил с людьми, не говоря уж о том, чтобы кого-то ударить. По существу, Такасу Рюдзи был никем иным, кроме как вполне обычным подростком. И все же из-за своего неприятного взгляда, только из-за этого (затем уже, вероятно, берется во внимание то, что у него есть только один из родителей, профессия у которого совершенно несолидная) все люди были твердо убеждены, что мальчик - ужасный хулиган.
Когда целый год общаешься с ребятами в одном классе, большей частью эти нелепые заблуждения рассеиваются, однако... год - отнюдь не коротенький промежуток времени. В особенности для ученика старшей школы. И все же с нынешнего дня происходит перераспределение по классам. И еще: в смене имиджа он потерпел неудачу.
И все равно он с нетерпением ждал изменение состава классов. ...Был один человек, с которым Рюдзи хотел оказаться в одном классе. Однако, как только он очередной раз погрузился в размышления относительно предстоящих проблем, его наивные ожидания сразу же сократились, по крайней мере, наполовину.
И все это - вина Ясуко, которая произнесла ненужное слово... нет, вероятно, я ошибаюсь. Все это - вина отца, который передал мне свои ненужные гены.
"Знаешь, твой папа теперь в раюуу. Он был таким крутым парнееем, он зачесывал волосы назад, и виски у него были фигурно выбриты, и он всегда доводил до блеска свои лакированные туфли с супер-заостренными носами... и на шее у него была вот такааая толстееенная золотая цепь, и еще он носил костюмы из мягкой ткани и "Ролекс", вдобавок на животе подкладывал еженедельник, вооот. Когда я его спросила: "А это зачем?" - он мне ответил как-то так: "Даже если ткнут ножом, все будет чики-пуки", ааах, меня прямо истома охватывает".
Он вспомнил выражение лица матери, которая зачарованно это рассказывает. И еще - облик отца на единственной сохранившейся фотографии.
Его внешность была именно такой, как описывала Ясуко.
Расставив ноги, он стоял в самодовольной позе. Под мышкой он сжимал чемодан на молнии. На отце был белый костюм и рубашка щегольской расцветки с открытым воротом, на пальцах обеих рук сверкало множество золотых колец, а в одном ухе висела бриллиантовая серьга... и с выражением на лице: "Чего надо?" - он, вздернув подбородок, уставился в объектив. Одной рукой он мял грудь матери Рюдзи, выглядевшей моложе, чем сейчас. А та, обхватив руками огромный живот, улыбалась с глупым оптимизмом. Передние зубы отца были золотыми.
"По правде сказать, отец был добрым, очень рассудительным, ни разу не полез первым к простакам", - утверждала Ясуко, однако действительно добрый и рассудительный человек не стал бы якудза[12] и от него бы не забеременела ученица старшей школы намного младше его по возрасту. И в первую очередь это... этот острый взгляд.
Это были глаза, которые, если сердито взглянут в лицо человеку, тому сразу же захочется потихоньку уладить это дело, как минимум, отдав бумажник. Взор, который представлял собой инструмент нерезонного насилия и запугивания. И такие же глаза оказались на моем лице... - Рюдзи внезапно задумался. - Те люди, которые заблуждаются относительно меня, вероятно, предъявляют ко мне чрезмерные запросы. Ведь даже я таким же образом думаю про своего отца, которого даже не помню.
Кстати, возможно, отец все еще жив. Согласно заявлениям матери, он, вероятно, давая сбежать своему подельнику, был изрешечен выстрелами как пчелиные соты, и утонул в гавани Йокогамы, однако его могилы нет. Домашнего алтаря тоже нет. Ни останков, не вещей покойного, ни поминальной таблички тоже нет. И протокола о происшествии тоже нет. Изредка выпившая Ясуко многозначительно посмеивается: "Если папа внезапно вернется, как поступишь, малыш Рю? Хи-хи-хи-хи, так вот".
