Александр Снегирёв - Тщеславие
По поводу машины у Юльки пунктик. Она уже и права себе организовала, и «Форд» в кредит взяла, но тут ей зарплату урезали. И оказалось, что за «Форд» нечем выплачивать. Пять штук зелёных не хватает. Всё совпало, короче. Ну Юлька на Димку и накинулась.
Самая главная Юлькина мечта — превратиться в болонку, и чтобы ласковый хозяин носил её на руках, расчёсывал, кормил и покупал ошейнички с бриллиантиками. А она бы на мир из-за пазухи смотрела. Димка вроде старался, как мог, соответствовать, но менеджер газпромовский, конечно, оказался надёжнее и убедительнее. Тут-то болонка к нему на колени и перескочила.
Не очень я понимаю желание превратиться в болонку или ещё в какое животное. Лично я рад, что родился человеком. Могу звонить по телефону, могу рассказывать анекдоты, лепить фигурки из пластилина, покупать выпивку. А болонка не может. Вы когда-нибудь видели болонку, покупающую пиво? Болонка во всём зависима. Хотя вокруг много женщин-болонок… Юльке нужен мужчина, которому надо советы давать, а не тот, которому надо в рот смотреть и борщ с тихой улыбкой подавать. Димка рассказывал, подчиняться она любит только в постели, что он ей с удовольствием и обеспечивал. А машина… Машина — стереотип. Нет машины — значит, неполноценный. Или зарплата маленькая, или дальтоник. Да и зачем машина в Москве? Всё равно в центре и живут и работают. И где Димка пять штукарей возьмёт в кризис? Вдогонку Юлька крикнула Димке, что рассказики его никому не нужны. Рассказики.
Димка Юльку любил. Ну то есть как: ему было с ней хорошо. Он любил просыпаться раньше и смотреть на неё. Любил её спутанные белые волосы, длинные и прямые, как грива у лошади. Любил её гибкую спину и припухлость в самом низу позвоночника над булками. Иногда ему даже хотелось стать капелькой Юлькиного пота и стекать по её спине, по этой припухлости, по булкам, повторяя все бугорки и впадинки, как дорога среди холмов повторяет рельеф. Ему всегда было о чём поговорить с Юлькой. Они не скучали вместе. А ещё он хотел от неё ребёнка. Это, наверное, и есть любовь? Хотя существуют и другие версии.
Димка держался бодро, но его показная весёлость выглядела как-то истерично. Всегда, когда пытаешься бодриться в тяжёлой ситуации, — получается жалко. Денег нет, бабы нет, пришлось переехать обратно в двушку к родичам и деду, командиру пулемётной роты. Поселился с дедом в одной комнате. Дедова кровать у окна, Димкина — за шкафом. Начал работу искать — хуюшки. Думал актёром в эротические фильмы устроиться, трахаться перед камерой, но тут уже мы отговорили. «Ты впечатлительный, сопьёшься», — сказали мы. После этого Димка решил получить наследство от кого-нибудь. Недели три ждал, никакого наследства. Короче, полная жопа.
* * *Пора было парня вытаскивать, мы же всё-таки друзья, по одной трубе в детстве ходили. Поросёнок сказал, что лучше всего от депрессии помогает цель в жизни. Если есть цель, то не до депрессии. У Поросёнка цель в жизни — вилла в Тоскане и особняк на Рублёвке. При удачном раскладе ещё и пентхаус в Майами на Линкольн-роуд. У меня вот цели в жизни нет, правда, депрессий тоже. Ну какая у меня может быть цель? Я люблю кататься на доске под парусом. Люблю, когда нос доски колотит по волнам, люблю ловить ветер парусом. Иногда ветер опрокидывает тебя, а иногда ты обуздываешь ветер. Хочется так и жизнь прожить, играя с ветром. Хотя Тоскана, Рублёвка и Майами тоже не помешают. Но всё-таки не может же недвижимость быть целью жизни. Мелковато как-то. Правда, что я понимаю…
Короче, мы сосредоточились на поисках для Димки нового жизненного ориентира. Пересекая однажды Пушкинскую площадь, я обратил внимание на рекламный стенд, призывающий принять участие в молодёжном литературном конкурсе «Золотая буква». Приз — золотая буква «А», установленная на мраморной плашке, — выглядел очень убедительно. Кроме того, победителю полагались заветные пять тысяч баксов. «Димку спасёт только это. Награды вселяют веру в себя и привлекают баб не хуже газпромовской зарплаты», — в ту же минуту понял я и записал адрес сайта конкурса.
На сайте указывалось, что к участию допускаются литераторы до двадцати семи лет включительно. Димке как раз столько стукнуло в сентябре.
Мы с Поросёнком забрали у нашего, потерявшего интерес к жизни, друга его тетрадки с записями и принялись отбирать самое интересное.
Оказалось, что Димкины записи довольно сумбурны и хаотичны. Обрывки какие-то. Или начало есть, или середина, или мысль какая философская, блуждающая в полном одиночестве. Я, честно говоря, ожидал большего. Мы с Поросёнком скомпоновали все эти обрывки в рассказы по своему вкусу. Подредактировали. А два рассказа про то, как туристка путает названия на карте и вместо монастыря по ошибке попадает в сумасшедший дом, и про первый поцелуй за школой, мы вообще сами сочинили. А что, один Димка, что ли, писатель? Лично меня ещё в школе за сочинения хвалили. Короче, отправили всю антологию со свежезарегистрированного адреса.
Димка тем временем то впадал в полную апатию, то становился нервным и обкусывал заусенцы. У него даже тик появился — носом дёргать. Превратился нормальный парень в неврастеника.
Я стал проверять ящик, а заодно разослал рассказы в несколько издательств. Ответа нет. Месяц нет, второй нет. Ждём, волнуемся. Димка совсем вид потерял, Поросёнок стал жаловаться на потенцию, даже у меня бессонница появилась. Эта литература нас всех троих чуть до ручки не довела. Уж лучше каждый день по трубе ходить, чем ждать от кого-нибудь ответа. Наконец из небольшого питерского издательства пришёл отказ, написанный высокопарным слогом. Типа многоуважаемый молодой автор, оттачивайте перо, какие-то нафталинные остроты про музу и вычурное прощание. Всё лучше, чем ничего. А ещё через неделю получаем уведомление с конкурса. Димка с нашими, то есть со своими, сочинениями угодил в лонг-лист. Мы с Поросёнком купили ноль-пять и завалились к Димке отмечать, не врубаясь, правда, что такое лонг-лист. По-любому что-то крутое, раз туда не всех взяли. На середине бутылки Поросёнок догадался, что это третья ступень конкурса, типа полуфинал. Мы пошли за второй, и Поросёнок забил на семью и работу. Пока бухали, в почтовый ящик упало письмо более значительное. «Уважаемый такой-то… бла-бла-бла… имеем честь сообщить… бла-бла… Вы в шорт-листе… приглашаем Вас в исторический писательский дом отдыха «Полянка» для участия в пятидневном обсуждении литературных трудов участников конкурса». На шестой день согласно присланной программе было запланировано вручение премий в каждой из заявленных номинаций. Димка с нашими, то есть со своими, историями угодил в номинацию «рассказы». Ещё имелись: «крупная проза», «поэзия», «драматургия» и «литературная критика». Слёт в «Полянке» назначили на двадцатое января.
* * *Даже после Нового года зима никак не хотела наступать. Всё из-за глобального потепления. На Европу обрушились снегопады и ураганы, а у нас температура колебалась между десятью и пятнадцатью градусами выше нуля. Пели птицы, зеленела трава, набухали почки, пчёлы летали от цветка к цветку. Народ радовался, щеголял модной лёгкой одеждой и развлекал друг друга рассуждениями, что России, наконец, повезло, что глобальное потепление — подарок небес нашей исстрадавшейся родине. Во-первых, тупо тепло, а во-вторых, если Европу затопит, то они от безвыходности приедут к нам и наведут здесь марафет. Как говорится, британская оккупация ещё никому не вредила. Граждане стали интересоваться условиями выращивания теплолюбивых растений в открытом грунте. Поросёнок рассказал, что в продаже появились саженцы апельсиновых и гранатовых деревьев. В новостях предупреждали о злых медведях, не впавших в спячку и нисколько не обрадованных наступлением непривычного тепла.
Утром двадцатого января я забрал Димку у дома его родителей и подвёз на место сбора, к парадному подъезду серой унылой гостиницы, в которой на ночь разместили литераторов, понаехавших из других городов. Отсюда отходил автобус до «Полянки». Молодые люди, видимо литераторы, в тёмной, будто пыльной, одежде толпились возле забрызганного грязью «Икаруса» и курили.
— Ну чё, бодрячком? — спросил я Димку.
— Не знаю, чего я туда прусь. Стрёмный народ какой-то… Может, домой? — Димка нервно теребил пальцы, ковырял кожу возле ногтей.
— Давай, не куксись! Тебе Юлька сказала, что ты нерешительный… Извини… Развеяться надо, людей новых увидеть. По-любому это успех. А получишь приз, вообще крутым станешь, Юлька на задних лапках прибежит! Чё ты руки ковыряешь, как больной?
— Ноготь отстриг вчера неудачно. — Димка показал большой палец с ногтем, отстриженным слишком коротко, отчего образовалась ранка. Такие ранки ужасно неприятны, уж лучше колено разбить или локоть, или головой об угол кухонной вытяжки стукнуться, чем иметь такую ранку под ногтем.
