Люси Хокинг - Пресыщение
Конечно, Уилл был абсолютно здоровым молодым человеком, вот уже десять лет он сдавал внаем свои умственные способности «Поллинджеру», крупному и престижному инвестиционному банку в лондонском Сити. Как ни парадоксально, но деньги, которые он зарабатывал недюжинной силой своего мозга, нередко тратились на жидкости, которые как раз способствовали разрушению его серого вещества. Хотя в долгосрочной перспективе сохранение такого положения вещей и представляло некоторую опасность, пока Уиллу было всего тридцать два, и за первый год в банке он заработал больше, чем его отец в свой предпенсионный год в водопроводном ведомстве, Уилл уже имел эту квартиру и ни от кого не зависел, так что некоторое пристрастие к алкоголю вряд ли могло служить предметом сколько-нибудь серьезной озабоченности.
В Лондон, город серых улиц и тихих дождей, Уильям вернулся с опозданием из-за беспорядков в столице Франции, поезд прибыл к терминалу «Евростар» на вокзале Ватерлоо только после обеда. Дорогу они с Перси провели в молчании. Несчастный таксист-сенегалец оказался не единственным пострадавшим из-за мятежа. Безымянным влюбленным так и не удалось найти друг друга, а миллиардная сделка так и не сдвинулась с места, и теперь ненависть Перси к своему подчиненному окрепла подобно цементу.
Перси по своей воле ни за что бы не взял Уильяма в компаньоны для выполнения столь важного поручения. Для Перси идеалом служащего был тот, кто беспрекословно следует его личным указаниям. Уильям привык к стилю руководства Йорена, под началом которого он десять лет проработал в «Поллинджере». Тот был человеком проницательного ума, привлекавшим всех членов своей команды к процессу выработки решений. Йорен любил советоваться, спорить, принимал во внимание все разумные доводы, прежде чем вынести окончательное решение. Перси был полной противоположностью ему, он предпочитал диктовать стратегию, которой другие должны были следовать как Евангелию. Уильям упирался, ставил суждения и аналитические выводы старшего под сомнение. Это противоречие достигло критической точки на парижском совещании, где Уильям открыто спорил с Перси за круглым столом конференц-зала. С Йореном он так себя никогда не вел, да в том и не было необходимости.
Однако Йорен недавно исчез из офиса. Через некоторое время, в течение которого о нем странным образом ничего не было слышно, вдруг объявили, что он попал в аварию, слишком разогнавшись в дождь на своем «дукати». Он лежал в коме в палате интенсивной терапии, куда не допускали посетителей – так было сказано команде отдела слияний и приобретений; им также обещали сообщить, если в состоянии пострадавшего будут какие-либо изменения. С тех пор Перси стал контролировать самое важное направление в развитии банка.
Когда Уильям оказался за своим столом в общем офисе отдела слияний банка «Поллинджер», рабочий день уже подходил к концу. Его нервы после парижских событий были на пределе, но нужно было по возможности продержаться еще несколько часов, чтобы затем добраться до дома и постараться все как следует обдумать. Упав в кресло, Гаджет прильнул лбом к поверхности стола и закрыл глаза, чтобы хотя бы немного успокоиться. Но пауза продолжалась недолго.
– Уильям, мне нужно поговорить с тобой.
– Не сейчас, Берт, – ответил Уилл. – Может, тебе лучше выбрать жертву среди тех юных особ, которые не в состоянии разобраться, что ты собой представляешь?
Бертранд, чрезвычайно обходительный американец, был известным повесой, хотя его приемы соблазнения сводились к бомбардировке своих жертв взглядами, телефонными звонками, электронными письмами, букетами цветов и к угощению шампанским до тех пор, пока ему не удавалось склонить объект атаки к сексу, после чего он бросал очередную пассию. В качестве оправдания Берт использовал историю, будто он со своим психотерапевтом исследует возможности построения длительных отношений, но сейчас не будет предпринимать никаких шагов, к которым психологически не готов, поскольку это может разрушить достигнутые результаты лечения. Он пристально смотрел в глаза девушке и говорил: «Я по-настоящему люблю тебя и потому абсолютно честен с тобой. Я не хочу причинить тебе боль». Уиллу это было хорошо известно, потому что на работе Берт проделал подобный трюк по крайней мере с тремя девушками, которые потом плакали Уиллу в жилетку. Теперь, когда в отделе появлялась новая привлекательная женщина, Уилл всегда представлял ей американца словами: «Это Бертранд, аморальный повеса и негодяй, который попытается разбить вам сердце». Женщина думала, что Уилл сам пытается флиртовать с ней (хотя, может быть, так оно и было) и потому хочет унизить Бертранда, или же не принимала его характеристику всерьез, тут же вступая на путь, ведущий к неминуемым страданиям.
Когда Уилл открыл усталые глаза, он увидел раздраженного американца. Фабрицио, другой его коллега, в свою очередь оторвал глаза от журнала «Формула-1», спрятанного в «Файненшел Таймс», и заговорщически улыбнулся Уиллу. Развернувшись на каблуках, Бертранд вышел.
– Ну как поживает разгульный Париж? – спросил Фаб.
– Как всегда, в «Мулен-Руж» буйное веселье, – ответил Уилл, выпрямляясь и осматриваясь вокруг. Через минуту он уловил причину, по которой что-то в офисе показалось ему не так. В его отсутствие здесь установили телекамеры.
– Что это? – спросил он у Фабрицио.
– В компании снимают собственное реалити-шоу, – ответил Фаб. – Это новое упражнение по сплочению команды. Нас будут записывать всю неделю, а потом мы просмотрим выборку вместе с психологом.
– Если бы я вздумал сниматься в «Большом Брате», я бы и так с блеском прошел прослушивание.
– Сообщение для Уильяма: прочти памятку.
– Боже. Мало того что нам придется вкалывать целую неделю, так еще потом мы должны любоваться на это. Скажи мне, в чем тут смысл?
– Мы сможем лучше разобраться в персональных недостатках, увидеть, на что попусту тратится рабочее время и отчего возникают нежелательные трения. Наша дневная активность, представленная как «видеодневник», поможет нам прояснить затруднительные ситуации, и тогда мы станем счастливой командой единомышленников, – попугайничал Фабрицио.
– Не думай, что я заключу тебя в объятия, – сказал Уилл.
– Tы разбиваешь мне сердце, – пошутил его другу.
С досады Уилл пнул ножку своего стола. Это было последней каплей.
– Тебе есть что скрывать, а? – спросил возвратившийся Бертранд.
– Ты же знаешь, что нет.
– Время покажет, – вкрадчиво произнес Берт. – Камеры установлены повсюду. Даже в туалете.
– Ну вот, наконец-то мы узнаем, как тебе удается весь день сохранять такую аккуратную прическу. Тайны нашего Бертранда теперь всплывут на поверхность.
– Ему эта идея нравится, – сообщил Фабрицио, когда Бертранд снова исчез.
– Тебя не смущает, – спросил Уилл, – что в подобных телешоу самые непопулярные участники выбывают по результатам голосования?
– Это приходило мне в голову, – отвечал Фаб. – Если, согласно линии партии, следующее исключение станет технически невозможно, положение планет, движение приливов и необъяснимая паника мелких зверьков может указывать на иное.
– Наступит день, и банковские инвесторы будут выброшены на улицу, вынужденные трудом зарабатывать на хлеб насущный, – сказал Уилл. – Не это ли начало конца, о ясновидящий мой?
– Таков наш бизнес, – вздохнул Фаб. – Если все в окружающем мире выглядит прекрасно, надо использовать любую возможность, чтобы сохранять эту видимость. Если фасад рушится, даже слегка, начнется необратимое движение вниз. Что, если «Поллинджер» вдруг окажется перед фактом, что он уже не может осуществлять свои гигантские операции? Практика показывает, что даже наиболее эффективно работающая организация своей паникой не оказывает такого влияния на Сити, как массовые увольнения.
– Ты рассуждаешь слишком цинично, – подозрительно заметил Уилл. – Что-нибудь случилось?
В ответ Фаб улыбнулся.
– Я ухожу. Нашел новую работу.
– И какую же? – спросил Уилл, испугавшись, что последний его близкий друг покидает компанию.
– Финансовый консультант в «Феррари». Быстрые авто, прелестные девушки, кругосветные пухешествия и, самое главное, билет первого класса из этой адской дыры. Прощай, дружище! – Фаб встал и, повернувшись лицом к одной из камер, добавил: – И к черту этот «Поллинджер».
Появился улыбающийся Бертранд.
– Уилл, – сказал он со злорадным видом.
– Берт, – вежливо ответил Уилл.
Вдруг он понял, кого ему напоминал Бертранд: акулу из лондонского Аквариума, плавающую в своем бассейне – лоснящуюся, опасную и в высшей степени безнравственную. Когда Берт направился к нему, Уилл почти воочию увидел острый плавник над поверхностью воды. Но поздно бежать прочь от ужасного чудовища, уже выскользнувшего на отмель. Уиллу показалось, что челюсти сомкнулись на его ноге, что покраснела от крови вода вокруг и морская пена на песчаном берегу. Он пытается вырваться, но ему не по силам тягаться с сильным и страшным чудищем. Его искромсанное тело бьется в конвульсиях, а очевидцы в ужасе наблюдают с берега, не в состоянии ничем помочь, и вот…
