Юрий Коротков - Попса
— Вот слово еще скажи!
Славка затихла.
В кармане у Ларисы запищал мобильный телефон.
— Первый гудок, — усмехнулась она, заводя мотор. — Поезд пошел… Да! — крикнула она в телефон, одновременно включая скорость и вклиниваясь с места в поток машин.
За дверью квартиры слышалась громкая музыка. Лариса позвонила, дверь распахнулась, и музыка ударила в лицо, как взрывная волна. На пороге стоял человек непонятного возраста — то ли мужик, то ли парень — в белой косметической маске на лице, в ярком синем халате с золотыми китайскими драконами на голое тело.
— Здравствуй, Ларочка, — он преувеличенно радостно обнял ее, поцеловал и повел в комнату. Он вообще все делал преувеличенно — слишком широко жестикулировал, слишком значительно говорил, слишком вальяжно раскидывался в кресле, как человек, привыкший всегда и везде быть в центре внимания. И квартира была — слишком: темно-вишневые обои, раскидистые кожаные кресла и диван, тяжелые гардины на окнах и слишком много золотого цвета — светильники на стенах, кисти на гардинах, ножки кресел. Все это напоминало декорацию, изображающую дом богатого донжуана. Слишком много было и афиш с портретом хозяина и броским именем: «Лев Малиновский».
Славка прошла за ними в комнату и встала, оглядываясь.
— А это кто? — заметил ее наконец хозяин, быстрым взглядом оценивая фигуру. — Новенькая?
— Да так… Деть некуда… — ответила Лариса.
— Лев, — жеманно протянул руку Малиновский.
— Слава.
— Хорошее имя, — он задержал Славкину руку в своей, улыбаясь.
— Сядь, не маячь! — прикрикнула Лариса на Славку.
Та села в кресло, утонув в нем почти с головой.
— Слушай, Лева, у меня времени мало. Давай без ритуальных танцев… — начала Лариса, доставая какие-то бумаги. — Да сделай ты тише! — не выдержала она. — Сама себя не слышу!
— Это же наша с тобой, Ларка, ты помнишь? Пятнадцать лет назад! Помнишь, фестиваль в Сопоте? Мне вот это особенно нравится… — Малиновский стал подпевать своему голосу на пластинке, двигаясь босиком по комнате, как по сцене, с воображаемым микрофоном у рта, томно сведя брови и глядя на Славку. — «Твое тело золотым песком одето. И морской волно-ой обнажено!..» Ты помнишь?
— Да помню, помню! — досадливо сказала Лариса. — Я же не говорю — выключи. Я прошу — тише сделай!
Малиновский наконец убрал громкость.
В этот момент из дверей спальни появилась девчонка лет шестнадцати — беленькая, с заспанным личиком, в ночнушке до розовых пяток.
— Здрасьте, — вежливо сказала она и поплыла в сторону ванной.
— Это что за моль из шкафа?.. — Лариса проводила ее изумленным взглядом. — Эй! Кофе свари!.. — крикнула она вслед. — С утра кофе не могу выпить, — пожаловалась она, косо глянув на Славку. — Значит, так. Лева… Я отменила гастроли по Калуге и Брянску…
— Как?.. — Малиновский растерянно уставился на нее. — Ты что, Ларка?.. Афиши ведь висят. Люди ждут…
— Да не ждет никто. Лева, в том-то и дело. По три с половиной билета продано. Лучше я на рекламе рубль потеряю, чем на пустых залах — тысячу.
— Ну нельзя же так, Лара! Я три месяца этих гастролей ждал! Ну, пусть не филармония, зал поменьше, клуб какой-нибудь…
— Лева, я же не на глазок прикидываю, поменьше-побольше, я просчитала все. Не получается! Реклама, аренда, транспорт, гостиница, питание! Я даже в ноль не выйду! Опять, как в тот раз, буду из своего кармана доплачивать!..
Белая моль опять появилась в дверях спальни.
— Я дождусь сегодня кофе, твою мать, или нет?! — заорала на нее Лариса, ударив ладонью по столу. — Порхает туда-сюда! Бегом!..
Испуганная девчонка порскнула на кухню.
— Ну придумай что-нибудь, Ларка! Ты же гений!
— Что я могу придумать? Я же не могу заставить людей тебя слушать, если они не хотят! Ну выпустили мы с тобой компакт, потратила я деньги, — лежит мертвым грузом, хоть на металлолом сдавай!
— Да, и у нас лежит во всех магазинах — уже уценили в два раза, все равно не покупают, — сочувственно сказала Славка. Она решила напомнить о своем существовании, но, наверное, некстати, потому что Малиновский болезненно дернулся и обернулся к ней, готовый, кажется, придушить ее на месте.
— Нет, я теперь куплю обязательно… — попыталась сгладить неловкость Славка.
— Я с тобой разговариваю? — прикрикнула Лариса. — Я тебе леденцов куплю, чтоб ты рот заняла чем-нибудь!
— Но у меня же есть свой слушатель! — сказал Малиновский. — Старые-то, по крайней мере, остались. Ты же сама меня душишь! По радио меня нет, клипов нет — вот и не идут на концерты, вот и компакты лежат…
— Левушка, твои слушатели — бабы по сорок лет, которые тебя прежним помнят. Их много, вот только беда — у них дети школу закончили, их кормить-одевать надо и за учебу платить, да свои женские болезни лечить, а не на тебя тратить, и компакт от «Тампакса» они отличить не могут, потому что в другое время выросли…
Из кухни выплыла моль в ночнушке, аккуратно держа на ладонях чашку кофе.
— Ну, наконец! Спасибо, родила! Часа не прошло!.. — в сердцах сказала Лариса. И застыла с открытым ртом.
Следом за первой девчонкой появилась вторая — точно такая же, с такой же чашкой. Они поставили кофе на стол и скрылись в спальне.
— Это что… у меня со вчерашнего двоится?. — спросила Лариса.
— А ты не знала? — Малиновский торжествующе захохотал. — Я на тех гастролях, в Смоленске, познакомился. А потом оказалось — они по очереди на свидания ходили! Ну, я обеих в Москву и привез!.. Слушай, — он подался к Ларисе. — Ты представляешь, что будет, если их в тусовку вывести! Это же шок! Сдохнут все! Моделей, миссок всяких полно — никого не удивишь, негритянки у каждого второго, трансвеститы, педики — а такого еще ни у кого не было! Вот на этом шуме и подняться можно!
Лариса только покачала головой.
— Не о том ты думаешь, Лева. Поезд ушел. Никому не интересно, с кем ты спишь, хоть тройню найди… Лева, ты же мужик в расцвете сил. Сорок пять для мужика не возраст. Займись чем-нибудь. Женя Белоусов водкой торговал — три завода купил. У Макаревича в каждом городе ресторан. Каждый пытается чем-то подстраховаться. Начнешь реальное дело — я деньгами помогу…
— Я же не умею ничего. Меня как в десять лет на конкурсе нашли, я, кроме микрофона, ничего в руках не держал… Нет, Ларис, ты подожди, ты подожди, ты чего меня хоронишь-то?.. — Малиновский засуетился, от вальяжности не осталось и следа. Он вытер лоб, глянул на испачканную кремом руку. — Черт… Ты подожди, я же тебе главного не сказал… — Он побежал в ванную.
Лариса тоскливо посмотрела на часы. Быстро набрала номер на мобильном, негромко сказала:
— Ефим Ильич, я опоздаю на полчаса — машина барахлит… Нет-нет, спасибо, сама справлюсь…
Малиновский появился, вытирая лицо полотенцем. Под маской обнаружился немолодой, потасканый мужик с бульдожьими складками на щеках.
— Я тут с ребятами на «Мосфильме» договорился — молодые ребята, студенты. Им курсовую надо снять, а я предложил клип сделать. Аппаратура бесплатно, свет бесплатно, монтаж почти бесплатно, ни массовки, ни декораций. Представь: город, улица…
— Милицейское оцепление, лицензия на съемку в городе… — начала загибать пальцы Лариса.
— Ну подожди!.. Все черно-белое — серые люди, серые лица, все куда-то спешат. А я иду в толпе на камеру и пою. В золотом пиджаке. Знаешь, техника есть такая, что только одно цветовое пятно в кадре…
Лариса схватилась за голову.
— Лева-а! Золотые пиджаки уже лет десять как на помойке сгнили!
— Но меня не узнают без него! Это же мой фирменный знак! А главное — смысл: как бы золотая мечта — вот она, только руку протяни, а все спешат куда-то по своим мелочным делам и не замечают… Понимаешь?.. И клип-то в гроши обойдется — тысяч пять от силы…
— Левочка! Это не тысяч пять. Это пять тысяч моих долларов!
— Так отобьется в момент! Ты же еще песню не слышала — это чумовой хит! Вот послушай! — он стал торопливо заряжать кассету.
— Лева, извини, у меня времени нет…
— Да ты послушай! — Малиновский включил фонограмму и запел:
Твои глаза холоднее льда!Они никогда мне не скажут «да»!..
Лариса вздохнула и обреченно опустила голову.
— Хорошо, Лева, — наконец сказала она. — Я дам тебе пять тысяч на этот клип… Только давай договоримся — это в последний раз. Последняя попытка. Если не выстрелит — извини… Это только в Индии рабочих слонов до самой смерти кормят, когда они уже бревна таскать не могут.
Лариса пошла к выходу. Славка поспешила следом.
— Ларка… Но ведь ты меня не бросишь? — потерянно сказал Малиновский. — Куда ж я без тебя? Мы же двадцать лет с тобой…
— Пока, Левушка, — Лариса поцеловала его. Вытолкнула собравшуюся попрощаться Славку и закрыла за собой дверь.
