Эльвира Барякина - Ж… замечательных людей
– Теть, найди мне миллионершу! – страдал Джош. – Но только симпатичную.
Я обещалась внимательней приглядываться к людям.
КОМПРОМАТ
22 января 2007 г.
Коля, папа Джоша, имеет обычай: в ресторане он всегда заказывает самое дорогое блюдо. Сидит над тарелкой и жмурится от счастья:
– Знал бы я, что когда-нибудь буду кушать лобстеров!
С этой фразы начинаются все семейные обеды. Мы ее ждем, как в приличных местах ждут «Приятного аппетита!»
Пол смеется над Колей. Тайком передразнивает его: «Знал бы я, что когда-нибудь буду мыть ноги!» (петь песни, стричь ногти, рыть ямы и т. п.) – с тем же выражением лица и тем же блаженным голосом.
Пол знает, что такое профессиональные неудачи, но понятия не имеет, что такое нищета. Даже в самые трудные времена у него за спиной была каменная стена – родители, которые всегда могли выручить. Так что это не снобизм. Ему смешно, потому что Коля восторгается вещами, которые кажутся Полу естественными, как небо и солнце.
Бедность – это не наличие денег. Это неумение их добывать. Сейчас лиши Пола всего – квартиры, работы, друзей – и через пару месяцев он опять будет на коне. Его богатство лежит не в банке и не в карманах, а в голове. Он просто знает «как».
А я тоже иногда говорю себе: «Знала бы я…» Я помню январские морозы и бесконечную очередь за «выброшенной» треской. Пар изо рта, визг «Она тут не занимала!» Сказал бы мне кто, что через двадцать лет я буду стоять на вершине горы и смотреть на огни Лос-Анджелеса под ногами.
Я показываю Полу на яркую звезду, опускающуюся к горизонту.
– Что это?
Он падает на колени и тянет руки к небу:
– О, Иисус приехал!
Всего лишь самолет… Январь, пар изо рта…
Звезды – как догорающие огни фейерверка.
Пол хихикает надо мной, но у него тоже романтическое настроение. Он отряхивает траву с брюк, обнимает меня и долго молчит.
– Знаешь, а я в детстве сочинил поэму.
– Про любовь?
– Нет, про войну.
Он с выражением декламирует какую-то милую чушь.
Знал бы он, когда и кому ему придется читать стихи.
ДОМОВОЙ
25 января 2007 г.
Купила себе CD с песнями Вертинского: «Ваши пальцы пахнут ладаном». Долго принюхивалась к рукам – результат оказался неутешительным. С тех пор как уволилась Барбара, мои руки неизменно пахнут сосисками и прочей едой быстрого приготовления.
Барбара казалась мне идеальной домработницей – единственными ее недостатками было то, что она разговаривала с автоответчиком и лечилась вазелином. Он у нее шел на все случаи жизни – как маска для лица, лекарство от насморка и средство от перхоти у моей собаки.
А как Барбара готовила! Перед приходом гостей всегда спрашивала: «Вам как ужин сделать – чтобы они подольше сидели или чтоб сразу ушли?»
Но полицейский Хуан сманил Барбару замуж и теперь она кормит его гостей. Без нее мой дом тут же осиротел. Даже цветы под окном и те передохли. Я накупила новой рассады, навтыка-ла ее в клумбу – оказалось неровно. Выкопала ростки, посадила по линейке – так забыла про удобрение. Опять все выкопала…
Сосед смотрел на мои потуги из окошка.
– Эй, Мардж, ты теперь каждый раз цветы на ночь выкапывать будешь?
Я решила, что мне нужна новая домработница. Кадровое агентство прислало на выбор трех сеньор.
Первая начала уборку с комода и переложила все белье так, как нравилось ей, а не мне.
Вторая принялась мыть окна, свалилась со стремянки и вывихнула руку.
Третья зашла в дом, посмотрела на развешанных по стенам импрессионистов и сказала, что она порядочная женщина и не станет работать в борделе.
Четвертую, Люси, я нашла сама – в универмаге Wal-Mart, в отделе садоводства.
Она стояла за кассой – волосы цвета тыквы, камуфляжные штаны, на шее – веревочка с клыками.
– Спасибо за покупку, хорошего вам вечера. Она перевалила мне в тележку пакеты с черноземом.
Из-за кадок с пальмами выдвинулся лысый хрен – строгий, в рубашке и при галстуке. Менеджер.
– Люси, немедленно подойди сюда! Повесив табличку «Закрыто», девчонка поплелась на расправу.
Я выкатила тележку из магазина. Сквозь витрину мне было видно, как менеджер грозно потрясал кулаками. Люси нервно дергала веревочку на шее. Она что-то сказала; менеджер открыл рот, закрыл и стал показывать пальцем на выход.
– Что, выгнали? – спросила я, когда Люси вышла на парковку.
Она на меня не смотрела. Двинула ногой по пивной банке, валявшейся на дороге. Банка улетела за забор.
– Фак! Фак! Фак!!!
– Что случилось?
– Этот урод посчитал, что я медленно вас обслуживаю. Очереди-то никакой не было! Нас никто не ждал!
Она села на асфальт и закрыла лицо руками.
– Да ладно… Не переживай. – Я попробовала ее утешить. – Сколько он тебе давал? Семь долларов в час?
– Мне за квартиру надо платить! А он сказал, что премии не будет!
Я покосилась на только что купленный чернозем.
– Цветы сажать умеешь?
– Да. А что?
– Приходи завтра с утра. Если сделаешь мне красивую клумбу, что-нибудь заработаешь.
Люси пришла, но клумбой не ограничилась. С заднего двора исчезли кусты прошлогодних помидор, терраса превратилась в зону культурного отдыха.
– А готовить умеешь? – с надеждой спросила я. – А отличать линяющие полотенца от нелиняющих?
Люси оказалась студенткой колледжа, приехавшей из маленького городка Бэйкер на границе Калифорнии с Невадой. Была я в этом Бэйкере – жарища, пылища, единственная достопримечательность – самый большой в мире термометр.
Жизнь проносилась мимо: по фривэю, через горы – в сияющий Вегас и веселый Лос-Анджелес. А Люси разносила тарелки в придорожном бистро.
– Я должна была оттуда вырваться, – сказала она. – Мне учиться надо.
– На кого?
– На инженера-электрика. Потом пойду в «Боинг» работать. Хочу настоящие самолеты делать.
Полдня сидит за партой, полдня крутится по дому, ночами читает учебники. Хорошая девочка. Единственная проблема – я записала на пыльном столе важный телефон, а она его стерла.
ИСТОКИ
29 января 2007 г.
Очень легко простить тех, кто нас любит или ненавидит. А вот как простить того, кому мы не нужны?
Мой роман с Кевиным длился несколько лет, но слиться в экстазе у нас так и не получалось: его совесть всегда путалась под ногами. Впрочем, это не мешало нам гулять, философствовать и напиваться в барах.
Наши отношения были так невинны, что я могла рассказывать о них маме – и это было обиднее всего. Кевин недаром считается одним из лучших режиссеров Голливуда. Он обставлял все так, что мне было не к чему придраться: он старательно обо мне заботился, хвалил и даже подыскал мне красивого мужа.
Говорят, собаки часто приходят на место, где с ними случилась беда: постоят, посмотрят, понюхают… Я зачем-то до сих пор встречаюсь с Кевином. Каждый раз пытаюсь найти объяснение этому факту и не нахожу. Да, мне с ним интересно, да, мне льстит его дружба… Наверное, все дело в том, что мне просто хочется позлить его жену Сьюзан. Если мы разойдемся, она будет торжествовать.
Не заслужила.
Кевин – загадка, которая мне не по зубам. У меня такое ощущение, что у него раздвоение личности, причем не в виде шизофрении, а в виде реинкарнации наоборот. Он меняет не тела, а души. Иногда в нем гостит утонченный эстет, иногда – великий инквизитор, иногда – хам трамвайный, клинический.
К режиссуре у него талант. Правда, я до сих пор не разобралась – от Бога или от «желтого дьявола».
Когда-то он рассказал мне, как он снял свой первый фильм – про НЛО. Космический корабль изображала стиральная машина, а пришельцев – два десятка разбитых яиц.
– Мы с сестрой вылили их на окно, на желтки пуговицы приляпали, чтоб глаза получились… Мама пришла домой, а они по стеклу ползут – два уже в дом забрались. Она их шваброй! Смешное кино получилось.
Пожалуй, это единственный фильм Кевина, который мне хочется посмотреть. Критики Кевина ругают, продюсеры носят на руках: он чувствует, что хочет толпа, и усердно кормит ее – ее же собственными греховными мыслишками.
Сейчас Кевин звезда мирового масштаба: по его творчеству научные работы пишут. Он читает Аристотеля и Руссо, увлекается крав-мага[2] и дает деньги на увековечивание памяти жертв Холокоста.
Я уже пару лет уговариваю его помочь продать мои книги в Голливуд. Не хочет.
– Исторические драмы с претензиями сейчас неликвидны, – каждый раз отмахивается он.
Я деликатно напоминаю о «Храбром сердце» и «Титанике», но Кевина не переубедить.
– Ты бы еще «Унесенных ветром» вспомнила. Такое кино больше не снимают.
Киношный и книжный бизнесы очень похожи. Никто не знает, что выберет публика в очередной раз. Как генералы все время готовятся к прошедшей войне, так и продюсеры с издателями ориентируются на прошлогодние бестселлеры. Выбился «Код да Винчи» – все кинулись печатать книги про древние тайны. Прогремел «Властелин колец» – вот вам целая куча фильмов про мечи и драконов.
