Виталий Кривенко - Экипаж машины боевой
Старшина посмотрел на меня.
– А я командир отделения, – ответил я.
– Командиры значит? Ну, давайте тогда выпьем за это.
Старшина нам налил еще по пятьдесят грамм, мы выпили и стали чувствовать себя легко и непринужденно. Я обратился к Хасану:
– В каптерке РМО каптерщик, по-моему, чижара, и он там, вроде как, ночует. Так да? – я посмотрел на Хасана.
– Да, чиж, хохол из Львова, – ответил Хасан.
У меня под хмелем созрела в голове одна идея, и я предложил вот что:
– Можно поговорить с нашими чижами из Украины, надо чтоб они этого хохла каптерщика как-нибудь после отбоя из каптерки вытянули. Нальем нашим чижам браги пару фляжек, и пусть они его как земляка к себе подтянут, а мы этим временем бомбанем РМОшную каптерку, она же вот, рядом, напротив нашей. Хасан почесал макушку и сказал:
– Ну что ж, давай попробуем, только браги надо найти литра три.
Старшина, немного оживившись, сказал:
– Мужики, если провернете это дело, я, ну не знаю, в общем, можете на меня всегда рассчитывать и все такое, помогу, короче, чем смогу.
Мы посидели еще немного, покурили, поболтали и пошли готовиться к воплощению идеи. Я пошел побазарить с чижами, в роте было три чижа с Украины, двое из Николаева и один из Одессы (один парнишка – тот, что из Николаева, звали его Слава, позже погибнет в первом своем, и как окажется последнем рейде, его застрелит духовский снайпер: Слава ночью был наблюдающим, закурил сигарету в открытую, а снайпер выстрелил на огонек, и попал ему в голову).
Чижи эти были парни с понятием, так что договорился я с ними без особых проблем, и они обещали все сделать как надо. А Хасан пошел к землякам в танковый батальон занять литра три браги. Вечером после отбоя мы отдали чижам два литра, а литр вмазали сами для храбрости.
Чижи почти сразу вытянули этого каптерщика и уговорили пойти в нашу оружейку.
Мы немного подождали, и когда хорошо стемнело, пошли к каптерке РМО. Действовать надо было осторожно, так как по полку все время кто-то шарахался, а рядом с каптеркой РМО находилась офицерская палатка саперной роты. Замок курочить мы не стали, это было слишком опасно, а прорезали крышу в палатке, так как стены были обиты досками. Я взял фонарик и залез вовнутрь, а Хасан остался снаружи. Долго шариться не пришлось, все было разложено по полкам, мы вытащили оттуда и шмотья и сухпая раза в два больше, чем было надо. А РМО беднее не стало, на то она и рота материального обеспечения.
Грек был доволен страшно, и обещал нам всегда и во всем помогать, и все, что нужно, мы могли из каптерки брать, когда захотим.
А позже оказалось, что Грек в неплохих отношениях с командиром полка, они вместе с полкачем частенько водку пили.
По рассказу ротного, когда-то давно, лет 15 назад, Грек был начальником склада ГСМ, и к нему обратился один молодой лейтенант, который «пролетел» с горючим. Подробностей я не знаю, но висело, на этом летехе большое количество топлива, и Грек его выручил, а точнее, списал ему это топливо. А недавно оказалось, что этот летеха – уже полковник, и сидит в штабе Туркестанского военного округа и, ни много, ни мало, возглавляет политотдел. Этот полковник не забыл услугу, которую ему оказал когда-то Грек. И узнав, что Грек в Афгане, этот полковник связался с ним и обещал после замены назначить его командиром хозвзвода в округе, а это одно из «теплых» мест в армии. И командиру полка этот полковник слово за Грека замолвил, и Грек с полкачем после этого стали хорошими приятелями, а мы с Хасаном пользовались поддержкой Грека, который не раз вытаскивал нас из разных переделок. Вот такие отношения были у нас со старшиной…
Старшина, после того как зашел в оружейку, сразу направился к шкафам, потом обернулся и увидел нас.
– А вы что здесь сидите?
– Готовимся, после обеда в рейд выезжаем, – ответил Хасан.
– Я тоже еду, командира уболтал. А то в полку сидеть постоянно уже надоело.
– Давайте в наш экипаж, товарищ прапорщик, – предложил я.
– Да я бы не против, но на 470-й машине нет командира, я с ними еду.
– Ну, дело хозяйское, – сказал Хасан.
– Слушайте, мужики, а пистолетные патроны никто из вас не видел? – спросил старшина.
Мы с Хасаном переглянулись.
– Нет, не видели, тут валялся цинк, но его уже давно кто-то утащил, – ответил Хасан и спросил: – А вам зачем эти патроны, товарищ прапорщик?
– Да так, надо, в общем. Ну, раз нету, так нету, – сказал старшина и вышел из оружейки.
– Так, понятно. Значит все-таки эти патроны мы не зря прибрали, – сказал я, глядя на Хасана.
– Да мне плевать на эти патроны. Мы косяк сегодня выкурим или нет? – начал возмущаться Хасан.
– Пошли в палатку, там сядем в нашем проходе и накуримся, заодно и мафон послушаем, я кассету сегодня в разведроте взял, сам еще не слушал, – предложил я.
– Давай, давай, Юра, пошли – в палатку, на палатку, только пошли, а то здесь нам не дадут посидеть, сейчас взводный придет патроны искать, потом ротный и так далее.
Мы вышли с оружейки и направились в палатку. Вдруг перед нами нарисовался Пипок со своей вечной улыбкой.
Хасан подошел к Пипку, посмотрел ему в лицо и сказал:
– Пипо-о-о-к, нету у нас пистолетных патронов, не-е-ту. Понимаешь?
– Какие еще патроны? Мне Серега сказал, что чарс вам дал хороший, с героином.
Хасан достал кусок чарса и, повернувшись к солнцу, посмотрел на него, крутя туда сюда (так проверяют лепешки с гашишем, если есть отблески на солнце, значит, гашиш в вперемешку с героином).
– Да, точно с героином, ну, сейчас накуримся ништяк, – сказал Хасан с довольным видом.
Я помахал Пипку рукой и сказал:
– Ну, давай, Пипок, пошли с нами в палатку, только давай шевели ногами, а то сейчас толпа соберется.
Пипок постучал меня по плечу:
– Юра, тебя искал, этот, ну, на прапора который отучился, эстонец, сейчас он в саперной роте.
– А, Индрек. А что он хотел?
– Афошки ищет вроде, точно не знаю.
– Ну, кто ищет – тот всегда найдет. Давай, давай, Пипок, пошли быстрей, там поболтаем.
Мы вошли в палатку и направились к своим кроватям. Кровати в палатке были двухъярусные, моя кровать была нижняя в углу, Хасана рядом. Я упал на свою кровать, а Хасан на свою, Пипок сел рядом с Хасаном.
– Ну что, музон врубим, послушаем, чего там пацаны поют, – предложил я и достал с тумбочки кассету.
На тумбочке стояла однокассетная магнитола LSHARP-666і, эта магнитола досталась мне как трофей. Полгода назад мы разбомбили духовский караван, в одной барбухайке я наткнулся на эту магнитолу и прихватил ее, больше в этом караване, кроме оружия, ничего ценного не было.
В другом конце палатки раздавались голоса, судя по всему, там как всегда Носорог дрочил чижей.
Носорог – это хохол из Львова, здоровый такой детина, на конце носа у него была бородавка и к тому же он немного сутулился и со стороны был похож на носорога, беспредельным был этот жлоб, до ужаса, и чижам проходу не давал, он отслужил год, а считал себя чуть ли не дембелем. Я раз как-то сказал ему: «плохо ты кончишь, Носорог, вот помяни мои слова», а ему плевать.
Носорог орал на всю палатку:
– Дэ хавка? Я же казав, шоб йсты принэслы, казав, чи не?
– Нам старшина не разрешил, – раздался чуть слышно «прибитый» голос.
– А мэнэ ебэ, цэ ващи проблэмы.
Раздалось несколько ударов. Потом опять крик:
– Вас шо, ебаты трэба бильше, чи шо?
Мне это изрядно уже надоело, и я крикнул:
– Носорог, а ну пошел на хер отсюда!
– Шо тоби, Юра? – замычал Носорог.
– Это чего тебе от чижей надо? – спросил я.
– Воны мини хавкы на завтрик ни принэслы.
– Че-е-го, чего? Ты че это, урод, припух ваще, я дембель, и то ходил на завтрак. А ну подойди сюда!
Носорог медлено подошел к моей кровати:
– Юра, тикы ны бый.
Я встал и с размаху заехал ему кулаком в лобешник. Он вылетел из прохода.
– Да ты не переживай Носорог, в твоей башке все равно нет мозгов, так что сотрясения не будет. А теперь вали отсюда, пока я тебе зубы не выбил, и если при мне чижей дрочить будешь, я тебя самого чижом сделаю.
Носорог смотрел на меня и лупал глазами.
– Ну чего ты на меня вылупился, или тебе еще раз по балде стукнуть?
– Не, не, я ужи тикаю, – брякнул Носорог и пулей вылетел из палатки.
– Юрка, а ну садись-да, накуримся давай наверно-а, – с полублатным акцентом процедил Хасан.
– Подожди Хасан, я вот Пипка спрошу кое о чем, Пипок ведь наш чувак. Да же, Пипок?
– Ну спрашивай, какой базар, – спокойно ответил Пипок.
– Слушай Пипок, чего там за ерунда с пистолетными патронами, не слыхал? – спросил я.
– Их духи берут по пятнадцать тысяч афошек за цинк, – ответил Пипок.
У нас с Хасаном глаза полезли на лоб, пятнадцать тысяч афганей – это шестьсот рублей чеками, мы поначалу просто не поверили.
– Слушай, Пипок, да тебе чарс курить нельзя, ты и так уже «гонишь», – сказал Хасан.
– Ну, не верите, не надо, – сказал Пипок, и добавил, – позавчера мы в кишлаке продали духам три пачки по сто пятьдесят афошек за пачку, а в цинке сто пачек, вот и считайте.
