Роберт Гринвуд - Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

Он сунул ключ в замок и вошел в холл. Часы приветствовали его боем — ровно половина второго. «Секунда в секунду», — весело подумал он и проследовал на кухню, переступив ее порог как раз в ту минуту, когда миссис Бантинг вынимала жаркое из духового шкафа.

— Ни с места! — скомандовал мистер Бантинг и поцеловал жену сначала, в одну щеку, потом в другую, а она, застигнутая врасплох, держа сотейник в обеих руках, только и могла выговорить: — Вот глупый, ведь костюм вымажешь!

— Помочь тебе?

— Нет, Джули все сделает.

— Да не может быть! — иронически воскликнул мистер Бантинг и, войдя в столовую, совершил непростительный по своему плебейскому тону проступок, всякий раз возмущавший членов его семьи: он снял с шеи крахмальный воротничок и надел его на бронзовую Психею, стоявшую на буфете.

— Папа! — взмолилась Джули, появляясь в столовой с горной горячих тарелок.

— Надо же его когда-нибудь снять? — Теперь так никто не делает, — сказала Джули, семнадцатилетняя девица, воспитывавшаяся в школе мисс Морган-Делл, где ей главным образом прививали правила хорошего тона.

— Долой воротничок! — твердо заявил мистер Бантинг. — Это первое, что я делаю, когда прихожу домой. Символический акт!

Сыновья сидели в гостиной; мистер Бантинг вошел туда, и его сразу охватило чувство — нередкое за последнее время, — что перед ним находятся двое незнакомых юношей. В таких случаях он часто прикрывал смущение деланной шутливостью, но с некоторых пор ему начало казаться, что сыновья считают его шутки глуповатыми. Они взрослели и непостижимой быстротой, взрослели и уходили от него все дальше и дальше, замыкаясь в себе. Иной раз мистер Бантинг даже робел в их присутствии. Особенно в присутствии старшего сына, Эрнеста. Двадцать один год, высокий, серьезный, и как будто ничего отцовского в нем — вот он сидит за роялем и листает ноты!

Но все же мистер Бантинг спросил довольно бодрым голосом:

— Что это у тебя, Эрнест?

— Это я только что купил, —сказал Эрнест. — Этюды Шопена.

— Этюды?

— Да. Хочешь послушать?

— Нет! Нет, спасибо, —поторопился ответить мистер Бантинг. — Пора обедать. — Про себя же оп подумал: «Этюды! Еще чего не придумает ли!» Одно время Эрнест играл только фуги — фуги Баха. Мистер Бантинг наслушался их до отказа.

Он посмотрел на Криса, который сидел на кушетке, уткнувшись носом в книгу. Крис был моложе и не такой солидный, как Эрнест, поэтому мистер Бантинг шутливо хлопнул его по плечу.

— Что ты читаешь, Крис?

— «Авиамоторы, их проектирование и эксплуатация», — ответил Крис.

— Авиамоторы! — недоумевающе повторил мистер Бантинг. — Что тебе вздумалось читать про авиамоторы?

— А это очень интересно, тут и аэродинамики немножко есть.

— Какой тебе смысл изучать аэродинамо? — вопросил мистер Бантинг отечески-поучительным тоном. — Работаешь ты в банке. Читал бы лучше книги по банковскому делу. Арифметика... золотой стандарт — вот что тебе надо знать.

— Нн-у, — брезгливо сказал Крис. — Терпеть не могу эту материю.

— И напрасно, — мистер Бантинг становился явно дидактичным. — Это твоя профессия, значит, надо совершенствоваться в ней. Не мешает подумать и о будущем. Перед тобой открываются такие возможности, Крис. Господи боже, да я в твоем возрасте...

Крис поднял голову от книги. Его прервали на самом интересном месте, но добродушие все-таки не изменило ему.

— Да ну, брось, папа, — кротко сказал он.

И мистер Бантинг решил отказаться от роли властного отца, вернее, не сумел выдержать ее. Да, впрочем, такая роль не менее глупа, чем шутливый тон. Крис славный мальчик, но он не видит, где его выгода. Мистер Бантинг смотрел на обоих сыновей, которые были погружены каждый в свое дело и, видимо, не желали вступать в разговор. Двое незнакомцев. Он чувствовал себя непрошеным гостем здесь и, глядя в окно на садовую герань, думал: «Что такое делается с нашей молодежью?» Она не испытывает никакой радости от того, что должно бы ее радовать. Вот, скажем, Эрнест — молодой человек двадцати одного года, мыслящий, а чем они занят? Склонился над клавишами, тренькает какие-то этюды. Судя по его серьезному лицу, он получает удовольствие лишь от того, что требует величайшей сосредоточенности, огромной работы мозга. А Крис, который читает книги только по технике, и все такие замысловатые, что если его спросить, о чем там написано, он потрет себе нос и ответит: — Видишь ли, папа, тому кто специально этим не занимается, пожалуй, не объяснишь.

Вне этих сугубо специальных интересов жизнь казалась им скучноватой.

«Чего им нехватает?» — удивлялся мистер Бантинг. Чувство скуки было незнакомо ему. Он вдвое старше своих сыновей, полон сил и находит жизнь весьма интересной. Мистер Бантинг барабанил пальцами по оконной раме и смотрел на садовую лужайку — надо подрезать газон и пройтись по нему с катком. Крису и Эрнесту вряд ли придет в голову заняться этим. По лужайке бегал дрозд — пробежит и остановится, нагнув голову набок и будто прислушиваясь. «Неужели червей слышит?» — подумал мистер Бантинг, увидев, как дрозд в мгновение ока выхватил из травы червяка. Дрозд побежал вдоль бордюра из лобелии, остановился послушать, засеменил дальше, вернулся и снова прислушался. «Еще один на примете, — подумал мистер Бантинг уже окончательно заинтересовавшись. — Его не проведешь, жулика. Ага!.. Нет, не вышло!»

— Обедать! — провозгласила Джули. — Папа, но стой у окна, ведь ты без воротничка. Как это некрасиво!

— Не следует забывать, — с напускной строгостью сказал Крис, — что мимо окна может пройти какая-нибудь фифочка из подружек нашей Джули, и вдруг увидит тебя в таком виде!

Джули показала ему язык.

— Довольно, довольно, — остановил их мистер Бантинг. — Не ссорьтесь. Давайте обедать.

Вся семья села за стол, собираясь пообедать не торопясь и со вкусом. Их трудовой день был закончен.

— Кто такие поселились в «Дерридине»? — спросил мистер Бантинг, разрезая жаркое.

— Он — чиновник гражданской службы, — с готовностью сообщила миссис Бантинг. — Я знаю это от миссис Оски, мы с ней сегодня встретились в мясной лавке. Она разговаривала с его женой.

— Гражданская служба! — сказал Крис. — Да ведь он работает на почте.

— А разве это не гражданская служба? — Ну, так говорится просто для шика. Он сортировщик, только и всего.

— Неужели им по средствам жить здесь? — сказал мистер Бантинг. — Мы и то из последних сил пыжимся.

— Килворт скоро совсем омещанится, — заявила Джули, вся передернувшись от вульгарности отца. — В «Уэнерли» поселились какие-то ужасные люди. Муж ходит на работу в комбинезоне.

— Как раз то, о чем я мечтаю, — сказал Крис.

— На жалованье механика в таком месте, не проживешь, — вступил в разговор мистер Бантинг, не упускавший случая лишний раз показать Крису всю несуразность его замыслов. — Держись за свой банк.

— У Криса комплекс комбинезона, — сказал Эрнест.

Мистер Бантинг не стал допытываться, что сие значит. Эрнест постоянно твердил о каких-то комплексах, но поскольку толковый словарь объяснял комплекс, как «совокупность чего-либо, составляющую одно целое», смысл его замечаний оставался для мистера Бантинга неясным. Но на этот раз он не был расположен вступать в спор с Эрнестом.

— Мэри, какой сегодня пудинг?

— Из манной крупы.

— Мой любимый, — объявил мистер Бантинг. — Ну, давайте тарелки.

— А все-таки Килворт омещанится, — стояла на своем Джули. — Вся приличная публика разъезжается отсюда. Я бы тоже хотела переехать куда-нибудь в другое место.

— Никуда мы не переедем, — твердо сказал мистер Бантинг. — Будем жить, где живем, и будем задавать здесь тон. (Получилось неплохо, но почему-то никто не засмеялся.) Старичок из «Манделэя» дал мне росток того самого плюща.

— Папа, какой старичок, — полковник? — вдруг оживилась Джули, — Я и не подозревала, что ты с ним знаком.

— Конечно, знаком. Разве он полковник? А я думал — какой-нибудь бывший бакалейщик или что-нибудь в этом роде.

— К кому я совершенно равнодушен, так это к полковникам, — высокомерно сказал Эрнест. — Большей частью безмозглая публика. Насколько я знаю, он играет на пианоле.

— А что в этом плохого? — спросил Крис.

— В пианоле? Бог мой, консервированная музыка!

— А тем не менее цена пианоле восемьдесят гиней, — сказал мистер Бантинг. — Тебе это нескоро будет по карману. И пластинки у него хорошие. Не то что фуги. Кому еще? — вопросил он, обводя всех глазами, точно аукционер, но не получил никакого ответа.

Ощущая приятную полноту в желудке, он поднялся из-за стола и расстегнул верхнюю пуговицу брюк. Это делалось всегда с известной нарочитостью, чтобы досадить Джули, которая, по его мнению, стала слишком уж церемонной за последнее время.