Андрей Шляхов - Клинический случай
Убирать телефон обратно в сумку Анна не стала — положила (точнее — почти швырнула) на переднее пассажирское сиденье. Ехать далеко и долго, пусть лучше лежит под рукой, на всякий случай.
Анна Андреевна Вишневская, доцент
— Здравствуйте! Вставать не обязательно, мы не в школе. Меня зовут Анна Андреевна Вишневская, я доцент кафедры…
Первый день недели, первый день месяца, первый день учебного года, первый день сертификационного цикла по клинической иммунологии и аллергологии… Сколько всего первого. Может, начать новую жизнь? Пробежки по утрам, независимо от погоды и настроения, вечером — полтора часа в бассейне, кофе — не больше трех чашек в день, один выходной в неделю целиком посвящать работе над диссертацией, обзавестись… Какой устрашающе длинный список получился…
— Давайте знакомиться. Абаргина… Гарибян… Евдокимов… Жигалов… Задворная… Коровин…
По рассадке в кабинете можно сразу и практически безошибочно судить о том, кто намерен заниматься, а кто — отбывать время. Первые два ряда парт занимаются сознательными, задний — не вполне сознательными. Ах уж эти «не вполне сознательные»! Они еще не поняли, в чьи руки они попали. Они еще не знают, что такое доцент Вишневская, и рассказать им еще никто не успел.
— Маниш… Мирзоева… Набойкин… Савченков… Хомутова… Шрамко… Сейчас я раздам вам вопросы. Тест несложный, для студентов пятых курсов…
Большинство курсантов воспринимают сертификационные циклы как приятную смену обстановки, что-то вроде оплачиваемого отпуска, возможность отдохнуть от работы и «послушать, что там нового расскажут». «Послушать» — это, пожалуйста, в оперу. Там слушают, а здесь учатся.
Когда-то она пыталась увлечь, убедить, пробудить… Черта с два! Нет, половина курсантов реально учится. Проблема в том, как мотивировать к учебе вторую половину? Взрослых людей так тяжело растормошить… А некоторые считают, что тормошить незачем. Чем меньше вопросов, тем меньше устаешь. Прийти, отбубнить положенное, поболтать немного «за жизнь» и уйти. Зачем тогда все это? Ради ритуала? Месяц блаженства, свежий сертификат в зубы и досвидос? Нет, учиться — так учиться.
Практика показала, что хорошо работает только один-единственный вариант — шоковая терапия. Дать студенческий тест и хорошенько проехаться по ошибкам во время разбора ответов. Сформировать установку, что быть незнающим стыдно. Если регулярно подливать масла в огонь, то огонь будет гореть до окончания цикла. Или, на худой конец, угли будут тлеть.
Пока курсанты отвечали на вопросы, Анна еще раз прошлась глазами по списку, запоминая, кто где работает. На ответы полагалось пять минут. Тест небольшой, всего двадцать вопросов.
Жигалов, высокий прилизанный блондин, аллерголог клинико-диагностического центра при сто семидесятой больнице, закончил первым. Встал, подошел к преподавательскому столу, положил листы и, не говоря ни слова, направился к двери.
— Мы еще не закончили, Геннадий Валерьевич.
— Я покурить, — обернулся Жигалов. — Пока время…
— Вернитесь, пожалуйста, на свое место. Время уже вышло, сейчас начнется самое интересное — оценка результатов…
«Знаю я ваше интересное», было написано на физиономии обломавшегося в надежде на перекур Жигалова. С него-то Анна и начала. Посмотрела ответы, подняла брови, округлила глаза, сокрушенно покачала головой и сказала, нет, не сказала, а выдохнула:
— Ужас!
Следующий тест.
— Еще хуже!
Третий…
— Без комментариев!
Четвертый…
— Хуже быть не может. Марина Васильевна вы не дали ни одного правильного ответа!
— Не может быть! — полная рыхлая Задворная возмущенно заколыхалась. — Как это я, иммунолог с двадцатилетним стажем, могу неправильно ответить на такие простые вопросы? Проверьте еще раз, пожалуйста!
Вопросы только казались простыми, а на самом деле… На самом деле Анна долго корпела над ними, добиваясь нужного результата. К каждому вопросу прилагалось четыре варианта ответов, из которых правильным был только один. А три остальных были очень на него похожи… Составив новый тест (менялись они регулярно, каждые полгода), Анна подсовывала их коллегам на апробацию. Даже ассистент Маркузин, зануда и эрудит, засыпался на двух-трех вопросах.
— Никак не привыкну к твоим подлянкам, — разводил он руками, когда Анна указывала ему на ошибки. — Жениться на тебе, что ли?
— Зачем? — традиционно удивлялась Анна. — Я же тебе, Паша, жизнь испорчу.
Маркузину за его доброту и порядочность, выражавшуюся в полном отсутствии склонности к интригам, прощалось многое — и фривольные шуточки, и «что ли» в сочетании с «жениться на тебе», и любовь к чесноку. Парадоксально, но иммунолог Маркузин, ассистент кафедры, кандидат медицинских наук и «потенциальный Нобелевский лауреат», как иногда дразнилась Анна, верил в то, что чеснок это не только многолетнее травянистое растение семейства луковых, но и лекарство почти от всех болезней, можно сказать — панацея. Дискутировать с Маркузиным на эту тему было очень опасно, потому что дискуссия могла растянуться надолго и бессмысленно, потому что переубедить Маркузина не удавалось никому, в том числе и заведующему кафедрой профессору Белкину. Грозный шеф однажды, услышав очередной панегирик чесноку, рассвирепел и пригрозил Маркузину увольнением за несоответствие занимаемой должности.
— Только после аттестации, Аркадий Вениаминович, — смущенно, в своем стиле, улыбнулся Маркузин. — И учтите, что я не курсантам про чеснок рассказываю, а коллегам. В частном порядке, а не в рамках служебных обязанностей…
Закончив просмотр ответов, Анна вернула их курсантам, а сама написала на доске правильные варианты, выждала минуту и поинтересовалась:
— У кого-то есть вопросы?
— Тест несуразный, — сказал Жигалов. — Запутанный.
— А вы бы хотели перечислить типы псевдоаллергических реакций или рассказать нам патогенез атопического дерматита? — Анна понимающе улыбнулась. — Или же вы хотите напомнить нам диагностические критерии ревматоидного артрита?
— Почему бы и нет? — Жигалов пошел в атаку. — В моей работе диагностические критерии ревматоидного артрита нужны каждый день, а вот…
— Я вас поняла, Геннадий Валерьевич, — кивнула Анна. — Диагностические критерии ревматоидного артрита — это настоящее, это для работы нужно. А хелперами «тэ-семнадцать» голову можно не забивать, верно? Верно?
— Голову надо забивать тем, что нужно для работы, Анна Андреевна. — Жигалов пер напролом. — Разве не так?
— Ну, скажем, для охранника, который дежурит в одном и том же месте по раз и навсегда установленному регламенту, это утверждение верно. Но для вас, врача, ежедневно принимающего новых пациентов, лишних профессиональных знаний быть не должно! Разве вы можете знать, кто и с чем явится к вам завтра?
Нагловато-самодовольная маска сползла с лица Жигалова. Молодец, уже сообразил, что его выбрали в мальчики для битья, точнее — для показательной порки.
— Ах, кажется, я догадываюсь… Все, что выходит за рамки знакомых вам диагностических критериев вы отправляете на консультацию… — Анна сделала вид, что призадумалась, — …небось прямо в институт иммунологии? Или же у вас несколько любимых мест, в которые вы направляете по очереди, чтобы никто не сказал бы: «Что-то от доктора Жигалова прямо косяком идут пациенты! Такое впечатление, что он совсем работать не хочет или не может». Я угадала?
Жигалов покачал головой.
— Значит, всех в одно место. — Анна перевела взгляд на Задворную. — Марина Васильевна, вы уже успели убедиться, что на самом деле ни на один вопрос не дали правильного ответа?
— Успела, — буркнула Задворная.
— Тест оказался слишком сложным для вас? Какой у вас стаж, можно полюбопытствовать?
— С восемьдесят седьмого года работаю…
«Старая гвардия», как и Жигалов. Первого сентября одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года Анна пошла в пятый класс. Голова кружилась от сознания собственной взрослости, как же, уже совсем большая девочка — учится в «большой» школе, а не в «началке». День запомнился на всю жизнь. Во-первых, благодаря огромным белым бантам, с которыми утром долго возилась мама. Ни у кого в школе не было таких красивых бантов! Во-вторых, из-за неприятного происшествия с главным хулиганом класса Сережкой Приходько. Во время линейки он протянул свою никогда не знавшую мыла (такое, во всяком случае, создавалось впечатление) руку к левому банту и тут же получил портфелем по голове. А в портфеле том были учебники за прошлый год, которые Анна не успела сдать в библиотеку перед началом каникул, потому что болела ангиной. В июне, после растянувшегося на три недели выздоровления, она дважды приходила в школу, но заведующую библиотекой так и не застала. Формально та считалась на работе, но на самом деле уже отдыхала от трудов праведных, появляясь в школе раз в неделю. И верно — кому летом нужна школьная библиотека?
