Маделин Уикхем - Помнишь меня?
Так, а при чем здесь бананы? Изо всех сил пытаюсь сконцентрироваться.
Бананы.
Сквозь туман блеснуло новое воспоминание. Я отчаянно пыталась ухватить смысл, дотянуться до сути…
Ага, вон оно что… Банановые коктейли.
Мы пили коктейли в каком-то клубе. Это все, что я помню. Чертовы банановые коктейли. Что они в них добавляют, бананом их по носу?
Не могу открыть глаза. Веки тяжелые и слипшиеся, как в тот раз, когда я приклеила накладные ресницы дешевым клеем с рынка, а на следующее утро поковыляла в ванную разлеплять правый глаз. Веки намертво склеились, а ресницы свернулись в малоизящную композицию, напоминающую дохлого паука. Безумно привлекательно, Лекси.
Я осторожно провела рукой по груди и услышала хруст простыней. Дома мои стираные-перестираные простыни так не хрустят. В воздухе чувствовался незнакомый лимонный аромат. На мне была надета мягкая хлопковая футболка, которой я не помнила. Где я? И что, черт побери…
Стоп, а не переспала ли я с кем-то с пьяных глаз?
О Боже, я изменила Лузеру Дейву и сейчас на мне огромная футболка какого-то горячего парня, которую он мне великодушно одолжил после страстного секса до утра! Так вот почему я словно побывала под паровым катком!
Нет, подобное легкомыслие мне несвойственно. Наверное, я осталась ночевать у кого-нибудь из девчонок. Нужно встать, принять душ…
С огромным трудом я разлепила веки и приподнялась на несколько дюймов.
О Боже… Что за ерунда?
Я лежала на металлической кровати в комнате с приглушенным освещением. Под правой рукой — какая-то панель с кнопками. На тумбочке букет цветов. Я с содроганием отметила, что в левую руку вставлена игла, от которой тянется прозрачная трубочка к какому-то пакету с бесцветной жидкостью.
Нереально. Я в больнице!
Что происходит? В смысле — что произошло?!
Мысленно я прозондировала свой мозг, который почему-то напоминал большой воздушный шарик. Мне нужна хорошая чашка кофе. Я попыталась осмотреться в поисках подсказок, которые помогли бы мне ответить хоть на один из вопросов, но глаза не слушались. Похоже, новая информация мне не нужна. Ачто мне действительно требуется, так это оптрекс[3] и три таблетки аспирина. Я расслабленно хлопнулась на подушки, закрыла глаза и подождала несколько секунд. Но не могла же я настолько напиться? Или могла?
Я ухватилась за единственный фрагмент, предложенный памятью, как утопающий за соломинку. Банановые коктейли… Банановые коктейли… «Думай лучше… Думай…»
«Дестинис чайлд». Ура! Еще одно воспоминание вернулось. Медленно, очень медленно, отрывками. Начо с сыром.
Высокие барные стулья с крошками на сиденьях, обтянуты потрескавшимся винилом.
Я ходила в бар с девчонками с работы. Захудалый клуб с розовым неоновым потолком в… Короче, где-то. Помню, как сидела, обхватив пальцами бокал с коктейлем, донельзя жалкая и понурая.
Отчего я была так расстроена? Что случилось до этого?
Бонусы. Ну конечно! Знакомый холодок разочарования появился под ложечкой. И Лузер Дейв не пришел. Двойной облом. Однако это не объясняет, почему я в больнице. Я напряженно сморщилась, пытаясь сосредоточиться. Помню сумасшедшие пляски под Кайли Миноуг и хоровое исполнение «Мы — одна семья» под караоке в обнимку с четырьмя подругами. Смутно припоминаю, как мы вывалились на улицу ловить такси.
Но кроме этого — ничего. Абсолютная пустота.
Странно. Напишу-ка я Фи и спрошу, что случилось. Я пошарила рукой на тумбочке, но телефона там не оказалось. Не было его ни на стуле, ни на комоде.
Где мой сотовый? И куда делись остальные вещи?
О Господи, неужели меня ограбили? Нуточно! Какой-нибудь подросток в балахоне с капюшоном тюкнул меня по темечку, я, должно быть, упала на улице, прохожие вызвали «Скорую», и…
Тут меня как ножом пронзила ужасная мысль. Какое на мне белье?
Не сдержавшись, я издала слабый стон. Вот тут можно ожидать полного позора. Я могла нацепить старые серые трусы и лифчик, который надеваю, когда все остальное в стирке, или вылинявшие лимонные стринги с обтрепавшимися резинками и Снупи на лобке.
Роскошного белья я бы не надела — в смысле для Лузера Дейва; это было бы все равно что выбросить деньги на ветер. Вздрогнув, я повернула голову в одну, потом в другую сторону, но нигде не заметила ни одежды, ни белья. Врачи, наверное, сожгли его в специальной больничной муфельной печи для старых трусов.
И я по-прежнему не знала, что здесь делаю. В горле першило словно от песка. Я готова была умереть за стакан холодного апельсинового сока. Кстати, куда подевались доктора и медсестры? А вдруг я умирать начну?
— Э-эй, — слабо позвала я. Мой голос проскрипел, словно кто-то провел теркой по деревянному полу. Я подождала ответа, но стояла тишина. Ну конечно, никто не услышал меня через толстую дверь!
Тут я наконец догадалась нажать кнопку на маленькой панели. Я выбрала кнопку, похожую по очертаниям на человека, и через несколько секунд дверь открылась. Сработало! На пороге появилась седая медсестра в темно-синей униформе.
— Здравствуйте, Лекси! — улыбнулась она — Как самочувствие?
— Э-э… спасибо, хорошо. Пить хочется. И голова болит.
— Я принесу вам обезболивающее. — Она протянула мне пластиковую чашку с водой и помогла сесть. — Выпейте это.
— Спасибо, — сказала я, жадно выхлебав воду. — Насколько понимаю, я в больнице? Или в крутом СПА по последнему слову техники?
— К сожалению, в больнице. Вы не помните, почему сюда попали?
— Нет. — Я покачала головой. — Я как в угаре, если честно.
— Это из-за травмы головы. Вы помните что-нибудь о несчастном случае?
Несчастный случай… Несчастный случай… И внезапно я все вспомнила. Ну конечно! Я побежала за такси, каменные ступени были скользкими от дождя, я поскользнулась в дурацких дешевых сапогах…
Господи Иисусе, ну и здорово же я треснулась башкой!
— Кажется, помню, — кивнула я. — Вроде бы. Который час?
— Восемь часов вечера.
Восемь вечера? Ух ты. Значит, я целый день пробыла без сознания?
— Меня зовут Морин. — Медсестра забрала у меня пустую чашку. — Вас принесли сюда несколько часов назад. Знаете, мы уже успели с вами побеседовать.
— Вот как? — удивилась я. — И что я говорила?
— У вас немного заплетался язык, но вы все спрашивали о чем-то застегнутом. — Она нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Или застиранном?
Дожили. Я не только ношу застиранное белье, но и говорю об этом с незнакомыми людьми.
— Застиранном? — с деланным недоумением сказала я. — Не знаю такого слова.
— Зато сейчас вы говорите вполне связно. — Морин взбила мою подушку. — Чем еще я могу вам помочь?
— Я очень хочу апельсинового сока, если у вас есть. И я нигде не могу найти свой сотовый и сумку.
— Все ваши вещи в целости и сохранности. Я сейчас уточню. — Она вышла, а я осталась разглядывать тихую комнату, все еще испытывая изумление. Пока сложился лишь ничтожный фрагмент огромной головоломки. Я до сих пор не знаю, в какую больницу попала… и как сюда попала. Кто-нибудь сообщил моим близким? И что-то еще беспокоило меня, какая-то неясная тревога.
Мне очень хотелось домой. Да, точно. Я все повторяла, что мне нужно домой, поскольку на следующее утро рано вставать, ведь…
О нет! О, черт возьми…
Похороны отца. Завтра, в одиннадцать. А это значит…
Неужели я их пропустила? Инстинктивно я попыталась вскочить, но голова закружилась и меня повело в сторону даже в сидячем положении. С неохотой я подчинилась обстоятельствам. Если я не явилась на похороны, уже ничего не поделать.
Вообще-то я не очень хорошо знала отца — я его мало видела. Он напоминал скорее любимого дядюшку, плутоватого любителя пошутить, который дарит конфеты на Рождество и пахнет спиртным и табаком.
Не вызвала у меня шока и его смерть. Отец дал согласие на сложную операцию по шунтированию сосудов сердца, и все знали, что шансов у него — пятьдесят на пятьдесят. Однако мне следовало прийти на похороны и поддержать мать и Эми. Ведь Эми всего двенадцать и она такая робкая. Я вдруг ясно представила, как она сидит у крематория рядом с мамой, испуганная и печальная, с густой челкой а-ля шетландский пони, крепко вцепившись в своего потертого голубого льва. Ей трудно будет смотреть на гроб своего отца, если старшая сестра не возьмет ее в этот момент за руку.
Но я лежу здесь и лишь представляю, как Эми старается казаться взрослой и стойкой. Неожиданно по щеке покатилась слеза. Сегодня — день похорон моего отца, а я тут, в больнице, с головной болью и, наверное, сломанной ногой или чем-то в этом роде.
И мой бойфренд в очередной раз меня подвел. Надо же, никто не приходит меня навестить, спохватилась я. Где взволнованные подруги и родственники, которым полагается сидеть вокруг кровати и держать меня за руку?