Василий Аксенов - На площади и за рекой

– Неужели не догоним, неужели уйдет?! – крикнул я.

– Как же, уйдет! Там наши! Попался, голубчик! – закричала тетя Зоя.

На мосту действительно были наши – Инка и ее «летуны». Красавица сидела на перилах, свесив кудри, офицеры играли на гитарах, а француз пел никому из нас не известную песню:

Как я хочу в вечерний часКольцо Больших бульваровОбойти хотя бы раз…

– Ну вот, уже гонят! – воскликнула Инка. – Мальчишки, только не стреляйте – надо живьем!

Офицеры, раскрыв объятия, побежали к человечку, но тот вдруг оторвался от земли и тяжело полетел над рекой Казанкой, заваливаясь, ухая, стеная, рыча, то ли как сова, то ли как подстреленный бомбардировщик.

– Эх, где же мой «Як»! Где же мой «Илюшин»! Где же моя «Аэрокобра»! – в досаде закричали «летуны». По мосту загрохотали их сапоги и наши дырявые ботинки.

Человечек неуклюже приземлился на другом берегу и побежал по полям, по вязкой весенней земле.

Мы мчались за ним мимо озер под бледной луной и розоватой зарей, смешались ночь и день, черное пальто все трепыхалось перед нами, и мелькали калоши.

В одном из озер по пояс в воде стоял голый Миша Мамочко.

– Берлин брал, кровь мешками проливал! – заорал он. – Вся грудь в крови! – завопил он, нырнул и вынырнул. – Искусана клопами! – захохотал он. – Граждане, червонец за шутку!

На берегу другого озера сидел с удочкой Камил Баязитович. Увидев погоню, он вскочил.

– Так и знал, что клюнет! – закричал он. – Вот это щучка.

Однако человечек снова совершил полет над озером на распластанных вроде бы драповых, вроде бы бронированных крыльях и, вновь приземлившись, пустился в поля.

Впереди, на холме, у треноги фотоаппарата суетился дядя Лазик, а рядом стояла с поднятой кверху рукой юрисконсульт Пастернак.

– Готовьте магний, Нина Александровна! – покрикивал дядя Лазик. – Снимок для истории! Оп!

Вспыхнул магний, на мгновение все вокруг стало черным и белым.

– Готово!

Человечек бежал уже тяжело, калоши застревали в липкой земле, но он никак не хотел с ними расстаться.

И вот запели, зазвенели во всем чистом поле серебряные фанфары, и в розовом утреннем свете встали на горизонте конный гусар, и слон, и верблюд, и четыре медведя на крыше «эмки», и три упряжки игривых пони, и в колясках множество всякого другого зверья, и артисты с гармониками и дудками.

– Гу-у-у-у! – заголосил человечек. – Гу-гу-гу! Чучеро ру хиопластр обракадеро! Фучи – мелази, рикатуэр!

Взмахнув крыльями, он медленно поднялся в воздух, пролетел, нелепо кувыркаясь, малое расстояние и ухнул в какое-то зеленое озерцо.

Когда мы подбежали, озеро шло кругами. В глубине мгновенно промелькнули знакомая косая челка, усики и оскал, потом все пропало.

– Капут Адольфу, – сказал Дамир и вытер пот.