Харуки Мураками - TV-люди
Я положил пульт на стол и опять уселся на диван. Затем решил продолжить чтение длинного романа Гарсиа Маркеса. Я всегда читаю после ужина. Иногда меня хватает на полчаса, а иногда я читаю часа два. Как бы там ни было, читаю каждый день. Однако в тот день я не осилил и половины страницы. Сколько ни пытался сосредоточиться на книжке, мое внимание сразу же переключалось на телевизор. Поднимаю глаза и смотрю на телевизор. А экран направлен прямо на меня.
Глава 8
Проснувшись ночью в половине третьего, я обнаружил, что телевизор все еще здесь. Я встал с постели, ожидая увидеть, что телевизор исчез. Однако он стоял на прежнем месте. Я сходил в туалет, пописал, а затем уселся на диван, положив ноги на стол. Еще раз с пульта попробовал включить телевизор. Но ничего нового. Все, как и прежде. Белый свет, шум. И кроме этого — ничего. Некоторое время я смотрел на экран, а затем выключил телевизор, избавившись от света и шума.
Я вернулся в постель и попытался уснуть. Мне очень хотелось спать. Однако не спалось. Стоило закрыть глаза, как передо мной появлялись телелюди. Телелюди несут телевизор, телелюди убирают часы, телелюди ставят телевизор на стол, телелюди втыкают вилку в розетку, телелюди проверяют изображение, телелюди открывают дверь и молча уходят. Они все время были в моей голове. Они бродили в ней по кругу. Я вновь вылез из кровати и отправился на кухню, налил себе двойную порцию бренди в кофейную чашку, стоявшую в сушилке для посуды. И опять прилег на диван, открыв страницу Маркеса. Однако я так и не мог вникнуть в текст. Совершенно не понимал, что там написано.
Что тут поделаешь, отбросил Маркеса и стал читать «Elle». Иногда ведь можно и «Elle» почитать. Однако в «Elle» не было написано ничего, что привлекло бы мое внимание. Ничего, кроме новых причесок, белых элегантных шелковых кофточек, ресторанов, где можно поесть прекрасный мясной кремсуп, и того, что надеть в оперу. А к этому у меня нет ни малейшего интереса. Поэтому я отбросил и «Elle». А затем опять посмотрел на телевизор на серванте.
Так, ничего не делая, я не спал до самого утра. В шесть часов вскипятил воду в чайнике, приготовил и выпил кофе. Делать особо было нечего, поэтому, прежде чем проснется жена, я приготовил бутерброды с ветчиной.
— Как рано ты встал,— сказала она сонным голосом.
— Ага,— сказал я.
Перебросившись лишь парой слов, мы позавтракали, а затем вышли из дома и поехали каждый в свою фирму. Жена работает в небольшом издательстве. Редактирует специализированный журнал о правильном питании. В этом журнале пишут, например, что блюда из грибов сиитакэ — эффективное средство для профилактики подагры, или о перспективах натурального земледелия, без использования удобрений.
Журнал продается небольшим тиражом, но для его выпуска и денег-то почти не надо, а постоянные читатели хранят ему верность почти с религиозным чувством, так что на продолжение работы средств хватает. А я работаю в рекламном отделе компании, выпускающей электроприборы. Делаю рекламу для тостеров, например, или стиральных машин, или микроволновок.
Глава 9
Во время работы я встретился с одним из телелюдей на лестнице нашей фирмы. Думаю, это был один из тех, что в предыдущий день принес ко мне домой телевизор. Тот самый, который открыл дверь и первым вошел в квартиру. Который не нес телевизор. В их лицах нет никаких особенных примет, и отличить одного от другого — задача не из простых, поэтому я не могу сказать с определенной точностью, однако восемь, а то и девять к десяти за то, что я прав. Так же как и вчера, он был одет в синий плащ. В руках ничего не было. Он просто шел вниз по лестнице. А я шел вверх по лестнице. Не люблю я ездить на лифте. Поэтому иду всегда пешком — и поднимаюсь и спускаюсь по лестнице. Это не такое плевое дело, поскольку мой офис на девятом этаже. А особенно когда чтото срочное, весь потом покрываешься. Но по мне, лучше уж вымокнуть от пота, чем сесть в лифт. Из-за этого все надо мной подшучивают. Ведь у меня нет ни телевизора, ни видеомагнитофона, и я не пользуюсь лифтом, они считают меня чудаком. А может, считают, что я в определенном смысле еще не дошел до этого этапа развития. Странная точка зрения. Мне не особенно понятно, почему они так думают.
Но, как бы то ни было, в тот момент я, как обычно, поднимался по лестнице пешком. Шел по лестнице один. Лестницей почти никто не пользуется. И вот на лестнице между четвертым и пятым этажами мимо меня прошел один из телелюдей. Это было так неожиданно, что я не знал, что мне делать. Может, окликнуть его.
Но я так ничего и не смог сказать. В тот момент не мог придумать, что сказать, да и такая ситуация, что окликнуть одного из телелюдей оказалось сложно. Он деловито спускался по лестнице. В определенном темпе, размеренно и точно он чеканил шаг. И, так же как и вчера, совершенно не обращал внимания на мое присутствие. Казалось, что я ему и на глаза-то не попадаюсь. Не зная, что и делать, я прошел мимо. А в тот момент, когда проходил, почувствовал на мгновение, будто тяжесть окружающего меня воздуха изменилась.
В тот день с самого утра было собрание. Довольно важное собрание, посвященное стратегии продаж нового товара. Несколько человек выступили с докладами. На доске выстроились цифры, на компьютерных мониторах отражались графики. Шла бурная дискуссия. Я тоже в ней участвовал, однако моя роль на этом собрании была не такой уж и важной. Непосредственного отношения к проекту я не имел. Поэтому на протяжении всего собрания я думал. И все же один раз высказался. Ничего особенного я не сказал. Просто здравое мнение наблюдателя. Как там ни крути, не мог же я вообще ничего не говорить. Я не особенно рьяно отношусь к работе, однако, раз уж я здесь получаю зарплату, чувствую определенную ответственность. Я просто подытожил все высказанные до того мнения, упорядочил их и еще пошутил, чтобы разрядить обстановку. Просто чувствовал угрызения совести за то, что все это время только и думал о телелюдях. Несколько человек рассмеялись. Высказавшись, я сделал вид, что изучаю материалы, и опять стал думать о телелюдях. Откуда мне знать, какое дать название новой микроволновой печке. В моей голове не было ничего, кроме телелюдей. Я все время думал о них. Какой смысл был в том телевизоре? Почему телелюди специально принесли его в мою комнату? Почему жена не сказала ничего о появлении телевизора? Почему телелюди пробрались в мою фирму?
А собрание все не заканчивалось. В двенадцать сделали короткий перерыв на обед.
Чтобы обедать где-то на стороне, времени было в обрез, поэтому всем раздали бутерброды и кофе. В конференц-зале было накурено, так что я взял еду с собой и съел на своем рабочем месте. Когда я ел, ко мне подошел заведующий отделом. По правде сказать, я не очень-то его люблю. Сам толком не понимаю, отчего бы мне его не любить. Ничего особенного, что вызывало бы неприязнь, в нем нет. Его поведение говорит о хорошем воспитании. Голова неплохая. Выбор галстуков хороший. Особо ничем не чванится и перед подчиненными не выпендривается. А меня он даже выделяет. Иногда даже приглашал поесть вместе. Однако все равно я не мог с ним сблизиться. Думаю, причина, вероятно, в том, что во время разговора он всегда как-то панибратски дотрагивался до собеседника. Будь то мужчина или женщина, во время разговора он раз — и коснется. Я говорю «дотрагивается», но в этом нет ничего особенно вульгарного. Очень правильное и естественное прикосновение. Я полагаю, что практически никто из тех, до кого он дотронулся, и не замечает этого. Так естественно это прикосновение. Однако меня это почему-то очень задевает. Поэтому каждый раз, когда я вижу его, инстинктивно принимаю оборонительную позицию. Скажете — мелочи. Да, мелочи. Однако меня они все-таки задевают.
Он нагнулся и коснулся рукой моего плеча.
— Я по поводу твоего выступления сегодня на собрании, молодец,— сказал мне начальник дружески.— Кратко и по сути. Я проникся. Ты это здорово подметил. Твои слова как нельзя кстати пришлись к ситуации. И время выбрал удачное. Ну, продолжай и дальше в том же духе.
Сказав это, он сразу же куда-то ушел. Наверное, пошел есть свой обед. В такой ситуации я, конечно же, поблагодарил его, однако, честно признаться, был совершенно растерян. Ведь я совершенно не помнил, что именно сказал на собрании. Я просто решил, что молча отсиживаться не слишком хорошо, поэтому сказал первое, что пришло на ум. И почему за это начальник должен был специально подходить ко мне и хвалить? Полно других людей, которые высказались куда более удачно. Как-то это странно. Оставаясь в недоумении, я доел остаток своего обеда. А затем вдруг подумал о жене. Интересно, а что она сейчас делает. Может, вышла куда-нибудь пообедать? Я даже решил позвонить ей на работу. Неважно о чем, просто хотелось перекинуться двумя-тремя фразами. Я уже даже набрал первые три цифры. Однако передумал. У меня не было никакого дела, чтобы специально ей звонить. Я чувствовал, что мир понемногу теряет равновесие. Пусть и так, но что я скажу жене, позвонив ей на работу в обеденный перерыв? К тому же она не особенно любит, когда ей звонят на работу. Я положил трубку на место, вздохнул и допил остатки кофе. А затем выбросил пластиковый стаканчик в помойное ведро.
