Харуки Мураками - Ничья на карусели
— Немцы советуют покупать ледерхозен только в этом магазине. Говорят, там хорошо шьют и не так дорого, — говорила она.
Мать села в вагон и одна отправилась за ледерхозен для отца. Всю дорогу она болтала по-английски со своими соседями по купе, четой немцев среднего возраста.
Узнав, что она едет покупать ледерхозен в подарок, супруги спросили, куда именно она направляется. Она назвала магазин, и они в один голос воскликнули, что там она наверняка купит то, что надо, ведь это лучший магазин ледерхозен в Германии. Это придало ей уверенности.
Стоял приятный погожий день, начало лета. Через весь город с тихим журчанием текла река, от нее веяло прохладой. Трава на берегу подрагивала от легкого ветерка. Каменные мостовые закручивались бесконечными кривыми. Повсюду гуляли кошки. Она зашла в крошечную кофейню и вместо обеда заказала кофе с сырным тортом. Город был красив и спокоен.
Она допила кофе и играла с кошкой, когда к ней вышел хозяин заведения и поинтересовался, куда она держит путь. Узнав, что она приехала за ледерхозен, он достал бумагу и нарисовал ей карту.
— Большое спасибо, — поблагодарила она.
Какое счастье путешествовать в одиночку, думала она, ступая по каменной мостовой. За все время своего путешествия по Германии она ни разу не испытала тоски, страха или скуки. Все пейзажи были свежи, а люди заботливы. Более того, одно за другим в ней просыпались самые разные чувства, долгие годы дремавшие за ненадобностью. Все, что раньше казалось важным — муж, дочь, дом, — находилось теперь с обратной стороны земного шара. Ей больше незачем было думать об этом.
Она легко нашла магазин ледерхозен. Это была небольшая лавка без нарядной вывески или витрины. Заглянув в помещение через окно, она увидела ряды ледерхозен. Толкнула дверь и вошла.
В магазине трудились два старика. Тихо переговариваясь, они измеряли ткань и что-то писали в тетрадку. Дальняя часть магазина была скрыта шторой, оттуда доносился монотонный стук швейной машины — вероятно, там располагалась мастерская.
— Вы что-то хотели, фрау? — привстав, спросил по-немецки высокий старик.
— Я хочу купить ледерхозен, — ответила она по-английски.
— Фрау будет их носить?! — воскликнул старик на ломаном английском.
— Нет, я не буду их носить. Я отвезу их в подарок своему мужу в Японию.
— Хм, — старик задумался, — выходит, ваш муж сейчас не здесь?
— Конечно не здесь. Он в Японии, — ответила она.
— Тогда здесь будет возникать одна проблема, — старик тщательно подбирал слова, — мы не можем продать товар несуществующему клиенту.
— Но мой муж существует, — возразила она.
— Это так. Ваш муж существует. Конечно же, — взволнованно проговорил старик, — простите, я плохо говорю по-английски. Я хотел сказать, что… если вашего мужа здесь нет, то мы не можем продать для него ледерхозен.
— Но почему?! — Она ничего не понимала.
— Таков принцип нашего магазина. Prinzip. Клиенты примеряют подходящие ледерхозен, мы тщательно подгоняем их по фигуре и только тогда продаем. Мы работаем так более ста лет. Именно благодаря этому принципу нам доверяют.
— Я потратила полдня, специально приехала из Гамбурга, чтобы купить у вас ледерхозен.
— Извините, фрау. — Было видно, что старику действительно искренне жаль. — Но исключения быть не может. В нашем ненадежном мире нет ничего более труднодостижимого и хрупкого, чем доверие.
Она со вздохом задумалась, по-прежнему стоя в дверях. Должен же быть какой-то выход. Высокий старик что-то объяснял низенькому по-немецки. Низенький слушал, кивая: «Ja,ja — да, да». Несмотря на существенную разницу в росте, у стариков были удивительно похожие, практически одинаковые, лица.
— Послушайте, а если мы сделаем вот что, — предложила она, — я найду человека одинаковой с мужем комплекции и приведу его к вам. Он примерит ледерхозен, вы подгоните их по фигуре и продадите мне.
Высокий старик растерянно уставился на нее:
— Но, фрау, это против правил. Штаны станет носить другой человек, ваш муж. И мы знаем об этом. Нет, это невозможно.
— Так сделайте вид, что не знаете. Вы продадите ледерхозен этому человеку, а я куплю их у него. Тогда ваш принцип не пострадает, верно? Ну, подумайте же хорошенько. Я вряд ли снова приеду в Германию. Это мой единственный шанс заполучить ледерхозен.
— Хм.
Старик ненадолго задумался, затем снова начал по-немецки объяснять ситуацию низенькому. Высокий закончил рассказ, низенький что-то ответил по-немецки. И так несколько раз. Наконец высокий обратился к ней:
— Мы вас поняли, фрау. В виде исключения — но только в виде исключения! — мы сделаем вид, что ничего не знаем о данных обстоятельствах. Редко кто специально приезжает из Японии за нашими ледерхозен. К тому же мы, немцы, не очень сообразительны. Ищите человека максимально близкой вашему мужу комплекции. Брат тоже согласен.
— Спасибо, — ответила она и добавила по-немецки, обратившись к другому старику: — Das ist sehr nett von Ihnen. — Премного, мол, благодарна.
Дойдя до этого места, она — теперь я имею в виду дочь — сложила на столе руки и перевела дух. Я допил остывший кофе. Дождь все лил, жена все не возвращалась. Я терялся в догадках, не представляя, как дальше повернутся события.
— И что же? — Я желал поскорее узнать конец истории. — Вашей матери удалось найти похожего на отца человека?
— Да, — ответила она бесстрастно, — удалось. Мать уселась на скамейку и долго рассматривала прохожих, пока наконец не выбрала добродушного на вид человека одинаковой с отцом комплекции. Не спрашивая его согласия — он ни слова не понимал по-английски, — она притащила его в магазин.
— Она производит впечатление довольно энергичной дамы, — промолвил я.
— Не знаю. В Японии она была тихой и благоразумной, — вздохнула она. — В общем, работники магазина объяснили мужчине ситуацию, и он с удовольствием согласился побыть моделью, раз уж такое дело. Он надел ледерхозен, и торговцы подогнали их по фигуре — здесь отпустили, там подогнули. Все это время старики перебрасывались с мужчиной шутками на немецком и весело смеялись. Через тридцать минут, когда работа была закончена, решение о разводе полностью созрело.
— Я не совсем уловил суть, — сказал я, — в эти тридцать минут что-то произошло?
— Ничего не произошло. Три немца мирно перебрасывались шутками, только и всего.
— Но почему тогда за тридцать минут она приняла решение о разводе?
— Она и сама долго не могла этого понять, пребывала в смятении. Единственное, что мать знала наверняка, — это то, что, пока она смотрела на мужчину в ледерхозен, из глубины ее души, словно пена, поднималась нестерпимая ненависть к отцу. Она ничего не могла с собой поделать. Мужчина в ледерхозен был действительно похож на моего отца, разве что кожа белая, а в остальном все то же — форма ног, пузцо, даже наметившаяся лысина. Надев новенькие ледерхозен, он рассмеялся, радостно раскачиваясь на месте. Мать смотрела на него и чувствовала, как в ней формируется и крепнет неясная мысль. Она впервые поняла, как сильно ненавидит мужа.
Жена вернулась с покупками, и они устроились вдвоем поболтать, я же все думал о ледерхозен. Мы перекусили, немного выпили, а я все думал о них.
— Твоя ненависть к матери прошла? — спросил я у нее, когда жена вышла из комнаты.
— Да, пожалуй, прошла. Мы очень далеки, но ненависти я не испытываю, — промолвила она.
— Это из-за того, что она рассказала тебе о шортах?
— Да. Думаю, да. После этой истории я больше не могла ненавидеть мать. Трудно объяснить, но думаю, это потому, что мы обе женщины.
Я кивнул.
— Да, если — я подчеркиваю, если — исключить из рассказа шорты и это была бы история о женщине, которая обрела независимость в путешествии, ты бы простила матери, что она тебя бросила?
— Нет, — решительно ответила она, — шорты — главное в этой истории.
— Мне тоже так кажется, — согласился я.
Мужчина в такси
Это случилось несколько лет назад. Под псевдонимом я писал о галереях для небольшого журнала об искусстве. Несмотря на то что статьи были о художественных галереях, в живописи я был полным невеждой и стремился не столько составить профессиональный обзор, сколько поделиться впечатлениями о галери-стах и передать читателю галерейную атмосферу. Без особого восторга я решил попробовать себя на этом поприще, но работа неожиданно оказалась интересной. Я не так давно начал писать рассказы и считал, что такое занятие — встречать и выслушивать многих людей — наверняка пригодится мне в работе. Я внимательно наблюдал за тем, что думают разные люди, как они излагают свои мысли в словах, а затем искусно пожинал их высказывания и перестраивал в своих текстах.
