Дуги Бримсон - Кое-что о Билли
Впрочем, несмотря на все эти мелкие разочарования, что-то мне подсказывает, что в «Сэйнсбери» меня теперь будут видеть гораздо чаще прежнего. Это уж будьте уверены. А если учесть, что и папаша мой скоро свалит отсюда куда подальше, то, может, дела и пойдут на лад.
Четверг, 6 января
06.30. Дома
Жуткая ночка. Из самых жутких, какие только могут быть. Мне снился похабный сон с участием Кэти, меня и флакона теплого детского масла для массажа, и тут откуда-то возник мой папаша и начал раздеваться. К счастью, даже подсознанием я усек, что такое извращение уже переходит все границы, и в результате проснулся. Подумать даже страшно, чем бы все это могло закончиться, не проснись я так вовремя.
Ну так вот, проснувшись в половине пятого, я никак не мог опять заснуть и снова задумался над тем, в какое убожество превратилась моя жизнь. Перелистывание дневника накануне Нового года действительно меня зацепило.
Самое глупое во всем этом вот что: если быть честным с самим собой (чего мне странным образом не хватает в последние годы), я точно знаю, в чем проблема. Да, похоже, я и всегда это знал. Все потому, что я поступаю так же, как мой старик в моем возрасте: всегда иду по пути наименьшего сопротивления и жду, когда что-то случится со мной, а не пытаюсь что-нибудь сделать для себя. И из-за этого — как можно убедиться, читая мой дневник, — вся моя жизнь состоит из привычных, раз и навсегда избранных ежедневных действий, превративших мое существование в какой-то тоскливый ритуал. И ладно если бы все происходящее меня устраивало — так ведь нет. Совершенно нет. Я протираю штаны на работе, которая нагоняет на меня жуткую скуку; у меня есть компания так называемых приятелей, видящих во мне сочетание банкомата, такси и объекта для всяких приколов; а еще я каждую вторую субботу бываю на стадионе, где смотрю на игру, которая сплошь и рядом вгоняет меня в депрессию почище всякой работы, не говоря уже о проигранных на тотализаторе деньгах. Надо честно признать, что моя жизнь по крайней мере половину времени запросто обходится без меня, а я тащусь за ней, глотая всю дрянь, которую швыряют в меня другие люди.
Как бывают серийные убийцы, так я стал какой-то серийной жертвой, потому что так легче: плывешь себе по течению и не пытаешься что-то сделать, чтобы изменить порядок вещей. Чтобы что-то изменить, надо приложить усилия, а я за собой такого не припоминаю.
Само собой, эта врожденная лень — причина того, что у меня никого нет. Вообще-то это начинает мне надоедать; на самом деле именно одиночество и отсутствие женского общества в основном определяет остальные мои проблемы. Мне просто-напросто надоело быть одному. Не то чтобы мне нужна была чья-то забота, и уж тем более я сам не хочу ни о ком заботиться. Просто мне одиноко. Если я не в пабе, не на работе и не на футболе, то я тут, дома. И в основном совершенно один: не считать же компанией канал «Скай Спорте» или «Ток Радио». Говоря честно, это тоскливо до чертиков.
Ну вот, ты опять в депрессии. А для полного счастья посыпь себе еще соли на раны: сегодня ведь рабочий день.
09.30. На работе
Обычно, сидя в электричке по пути в Лондон, если меня не слишком достают разговорами козлы-попутчики и мои мысли не заняты тем, как бы мне хотелось набить рожу сидящему рядом уроду с сипящим плеером или мобильником, выдающим какой-нибудь кретински веселый звуковой сигнал каждые двадцать секунд, то большую часть пути я пытаюсь представить себе, что бы я сделал, оказавшись на пять минут наедине с той шикарной рыжей девицей, которая садится в наш вагон в Харроу. Она — женщина моей мечты. После Джери Холливелл. Но сегодня даже рыжая, хотя она и выглядела еще шикарнее, чем обычно, не смогла меня встряхнуть и хоть немного поднять настроение.
Все ясно: если не взяться за дело, меня ждет тоскливое и одинокое будущее. Сами понимаете, такая перспектива оптимизма не внушает.
10.45. На работе
Вот ведь твою мать. Мне только что сказали, что наш нынешний начальник отдела и собутыльник Дейв в срочном порядке уволен и с понедельника у нас будет новый босс. Впрочем, чему тут удивляться: вспомнить только, что случилось на рождественской вечеринке. В конце концов, одно дело, если жена управляющего застукает тебя в дамском туалете, где тебе делает минет какая-то цыпочка, и совсем другое, если эта цыпочка — ее семнадцатилетняя дочь. Думаю, такие случаи входят в историю.
Само собой, все тетки в нашей конторе объединились, как только они это и умеют, и заклеймили его позором как совратителя малолетних. На мой взгляд, это уж чересчур. В конце концов, ей уже семнадцать лет, и вообще, видели бы вы эту «малолетку». Впрочем, я лучше оставлю свое мнение при себе. Мне уже доводилось видеть женщин в таком настроении: тут достаточно одного только неверного слова, сказанного беднягой-мужиком, и они всей кучей просто срываются с цепи. Они впиваются своими клыками в несчастную жертву, как стая диких зверей, и не успокаиваются, пока не утолят свою жажду крови. Я очень рад, что такая судьба постигла не меня.
Вот что я еще заметил: странно, до чего отвратными могут быть женщины, когда их распирает от злости. Особенно если эта злость направлена на тебя.
14.30. На работе
Дейв дожидался нас в пабе; он выставил всем пиво и объявил, что собирается подать протест по поводу своего несправедливого увольнения. Он, оказывается, думал, что девчонка таким образом выдала рождественскую премию, которая ему полагалась. Насколько я знаю Дейва, он, может, и не шутит. С него станется отправить по инстанциям такую бумагу.
19.30. Дома
Что за денек: суматоха, нервы и куча работы. Мне ведь не только пришлось отдуваться за Дейва, но и свои дела не запускать.
Все же я успел сегодня подумать о будущем, но хотя и решил, что надо что-то делать, все-таки никак не могу понять, что именно. Точнее говоря, с чего начать. Видно, я только тогда приму решение, когда пойму, чего же я хочу на самом-то деле. Но в данный момент я уверен только в одном: то, что у меня есть, — это не то, чего я хочу. Мне нужна помощь. И единственный человек, с кем я могу поделиться, это Лу. Признаться собственной сестре в том, что тебе плохо, значит расписаться в полной беспомощности, но что поделать, если кроме нее у меня никого нет. Никогошеньки.
22.20. Дома
Ни хрена мне Лу не помогла. Единственное, что она мне посоветовала, — пойти домой и выпить. Звучит заманчиво, но это совсем не то, что мне сейчас нужно.
С другой стороны, Рей проявил ко мне больше сочувствия. Мой зять, видно, преисполнился родственных чувств, потому что, когда я уже садился в машину, чтобы уезжать, он вышел из дома и сказал, что в любом случае, что бы со мной ни случилось, надо стараться во всем найти свои положительные стороны. Вообще-то это не такой уж глупый совет, но в данный момент мне не приходит на ум ничего такого, в чем можно было бы поискать эти положительные стороны. Сегодняшний день, например, ничем не отличался от любого другого. Хотя вообще-то он был даже хуже других, потому что я уверен: если бы не та идиотская история с ксероксом, я бы уже получил место Дейва.
Может быть, Лу была не так уж неправа.
23.45. Дома
Пока я отмокал в ванне, меня вдруг осенило: а ведь Рей прав. Сколько ни хнычь, ничего не изменится, пока я сам не разорву порочный круг этих дурацких унылых мыслей и не изменю свое отношение к жизни. Больше того: сегодняшний визит к Рею и Лу заставил меня понять, чего я на самом деле хочу.
Как бы я ни пытался обмануть себя, мне никогда не стать одним из тех тридцати-с-чем-то-летних парней, которые живут наполненной, активной и безупречной холостяцкой жизнью. В основном потому, что люди, которые так живут, и в 29 лет вели такую же наполненную, активную и безупречную холостяцкую жизнь. Мне сейчас 29, и меня моя жизнь достала. Я нахожусь в какой-то критической точке, черт бы ее подрал. И ничего радостного в этом нет. В общем, я живу совершенно не так, как хочу. Я хочу иметь то, что есть у Рея и Лу: дом, жену и детей. Именно этого я хотел, когда был с Марией, и теперь понимаю, что когда мы расстались, я как-то смирился с тем, что упустил свой шанс. Но на самом деле это не так. Этот шанс всегда оставался и до сих пор все еще существует. Но, как и в большинстве случаев, я провожу свою жизнь, ожидая и надеясь, что та самая, единственная и неповторимая, наткнется на меня, вместо того чтобы самому отправиться искать ее. Наверное, именно это мне и нужно в себе изменить. Единственный, кто может сподвигнуть меня на такие изменения, — это я сам. Но с чего же, мать твою, все-таки начать?
Ну ладно, буду сам с собой до конца честным: большим успехом у женщин я никогда не пользовался, хотя я давно подозревал, что в большей степени в этом виновата моя давняя страсть к порнухе. Годами созерцая человеческую плоть в двухмерном экранном изображении, я убедил себя в том, что любая женщина в возрасте до двадцати пяти лет представляет собой на самом деле ненасытную секс-машину, с трудом сдерживающую себя на людях, а также в том, что только женщина, у которой 10-й (максимум 12-й) размер одежды и которая выглядит как стриптизерша, заводящая себя в танце, достойна того, чтобы с ней переспать. Вся эта фигня заставляет задать вопрос: какого хрена я так долго проторчал на этом деле?
