Джин Сэссон - Майада. Дочь Ирака
Дедушка Майады со стороны отца, Джафар-паша аль-Аскари, был выдающимся человеком. Он служил командующим Арабской регулярной армии и сражался вместе с Т. Э. Лоуренсом и принцем Фейсалом против войск Османской империи. Дедушка со стороны матери, Сати аль-Хусри, и по сей день пользуется заслуженным уважением всех арабов, которые почитают его национальным героем, прародителем национального самосознания. Он был одним из первых, кто призывал арабов править собственным государством.
Майада, так же как ее родители и их предки, была рождена сунниткой. Сунниты — наиболее многочисленная ветвь в исламском мире, хотя в некоторых арабских государствах, включая Ирак, сунниты находятся в меньшинстве. Мать Майады, Сальва аль-Хусри, — дочь Сати аль-Хусри, а отец, Низар аль-Аскари, — сын прославленного воина и правительственного чиновника Джафара аль-Аскари.
Дом, где жила семья Майады, часто посещали многочисленные государственные деятели. Она была любимой дочерью и внучкой, и семья сделала все, чтобы она получила образование и жила ни в чем не нуждаясь. Предполагалось, что она сделает карьеру в медицине или в искусстве.
Однако политические конфликты в Ираке способны разрушить любые перспективы. В 1968 году, когда к власти пришла партия «Баас», многие интеллектуалы эмигрировали в другие страны. Но отец Майады умирал от рака, его лечили в местной больнице, поэтому семья Майады решила остаться в Багдаде.
Правление Саддама Хусейна с каждым годом все больше превращалось в тиранию, но Майада не покинула Ирак. Ведь она выросла в этой стране. Она работала журналистом в иракской газете. Она вышла замуж и родила двоих детей. Она все вытерпела — и войну в Заливе, и репрессии. Майада перенесла немало лишений, но она всегда верила, что может жить в родной стране, которую любила с детства.
Как-то мы с ней отправились в детскую больницу в Багдаде. Я с трудом сдерживала слезы, глядя на несчастных детей. Они равнодушно рассматривали игрушки, которые я им подарила. И вдруг я почувствовала на плече мягкое прикосновение Майады. Ей было печально видеть мои переживания. В палату вошла медсестра и, даже не подготовив детей, стала делать им уколы. Видя, как они кричат и плачут, мне отчаянно захотелось их успокоить, и я начала петь и танцевать, надеясь их отвлечь. Мои глупые выходки заставили нескольких ребятишек слабо улыбнуться. А родители рассмеялись, потому что я совершенно не умею ни петь, ни танцевать.
Когда мы вышли из больницы, Майада начала говорить. Я был поражена, когда она сказала мне, что ненавидит Саддама Хусейна и мечтает дожить до того дня, когда его правление закончится. Она сказала то, что мы все и так знали: страдания детей — во многом результат его правления. Диктатор начал войны, которые повлекли многочисленные международные санкции. Кроме того, по слухам, он не давал больницам лекарства. Например, по его приказу родителям выдавали лишь один вид лекарства для больных лейкемией, хотя для борьбы с болезнью им требовалось два или три. Кроме того, Саддам, как известно, выставлял на улицах пустые детские гробики, желая вызвать у людей в мире негодование по отношению к Соединенным Штатам Америки.
Я испугалась, что нас может подслушать адепт Саддама, что, безусловно, угрожало безопасности Майады. Я постаралась ее успокоить, но мои слова не убедили ее.
Я своими глазами видела, что Саддам Хусейн превратил Ирак в огромную тюрьму. Казалось, каждый ждет, что его могут арестовать и подвергнуть пыткам за некие воображаемые козни, способные нанести вред государству. Правление Саддама представлялось вечным, и я почти не надеялась, что вскоре жители этой страны будут наслаждаться свободой. Когда я спросила Майаду, почему она не покинула страну и не уехала в Иорданию, где жила ее мать, она подтвердила свою верность родине — но не Саддаму Хусейну, — объяснив, что должна жить там, где находится могила ее отца. Она гражданка Ирака и принадлежит этой стране, даже если здесь ей грозит опасность.
Я приехала в Багдад ненадолго, и спустя несколько недель мы с Майадой расстались.
Мне было жаль уезжать из Багдада. С первой встречи мы с Майадой поняли, что сохраним дружбу на всю жизнь. Когда я вернулась в Америку, мы продолжали общаться почти каждую неделю: писали друг другу письма, звонили.
Через год после нашей первой встречи Майада исчезла. Она не отвечала на звонки, я не получала от нее писем. Когда я отчаялась ее найти, она вдруг позвонила. Она была дома, в Багдаде, но ей пришлось побывать в «жестянке», то есть в тюрьме. Я понимала, что мне нельзя расспрашивать ее об этом, и только после того как она переехала в Иорданию, я узнала историю ее ареста, пыток и спасения.
Затем произошло несколько событий, которые заставили меня написать эту книгу. В 1999 году Майада сбежала из Ирака. В 2000 году за ней последовала дочь Фей. В 2001 году Нью-Йорк и Вашингтон подверглись атакам террористов. В этом же году президент Джордж Буш отдал приказ сравнять с землей базы террористов. В 2002 году Буш заявил, что иракцы достаточно настрадались от власти Саддама Хусейна, и в начале 2003 года коалиционные войска свергли режим. Тогда же Майада решила, что хочет, чтобы мир узнал правду о жизни в Ираке, рассказанную человеком, который знает эту жизнь изнутри. Мы несколько недель обсуждали возможность написания книги. Наконец она попросила меня рассказать историю ее жизни, и я согласилась.
Когда я писала эту книгу, я узнала и полюбила многих членов семьи Майады. Эти достойные люди играли важную роль в создании современного Ирака, и хотя выдающиеся предки Майады уже умерли, меня радует мысль о том, что благодаря этой замечательной женщине правда о жизни в Ираке сохранится в веках.
Карта Ирака
Карта Ирака и соседних стран
Схема тюрьмы
Глава первая. Женщины-тени из камеры 52
19 июля 1999 года, приблизительно без четверти девять, Майада аль-Аскари на полной скорости ехала в офис. Утро в маленькой типографии — самое напряженное время, и судя по тому, сколько заказов скопилось за вчерашний день, сегодня у нее будет полно дел. Она открыла дело год назад, купив лучшие станки, которые продавались в Ираке, и потому качество ее работы считалось самым высоким в районе Мутанаби. В результате к Майаде поступало больше заказов, чем она успевала выполнить. Чем только она не занималась: придумывала логотипы, писала тексты для молочных упаковок, коробок и бутылок. Она также печатала книги, если заказ приходил с печатью, свидетельствовавшей о том, что содержание одобрено Министерством информации. Майада так успешно управляла бизнесом, что многие типографии направляли заказы ей, своему конкуренту, и выдавали ее работу за свою собственную.
Майада взглянула на часы. Она опаздывала. Машина кренилась, быстро огибая углы, но она старалась не превышать скорость и глядела на небо сквозь лобовое стекло. Из-за песка оно потемнело и стало похожим на туманный день в Англии. Ветер усиливался; он то поднимался горячей волной, то успокаивался. Июль в Ираке не самый приятный месяц. Майада мечтала уехать на выходные в прохладные горы Ливана, где не было песка и мух, но для отдыха ей не хватало денег, и она старалась выкинуть эту мысль из головы. Припарковав машину, она вышла на тротуар, опустив голову, чтобы ветер не попадал ей в глаза и не жег глотку и легкие, закрыла рукой рот и быстро устремилась вперед. Майада с облегчением увидела, что дверь в офис открыта. Усердные сотрудники находились на своих местах. У нее были отличные работники, и не только потому, что она платила больше, чем другие владельцы типографий. Просто она нашла хорошо образованных, серьезных людей.
Майада быстро оглядела офис. Хусейн, Адель и Виссам сидели у компьютеров. Она перевела взгляд на маленькую кухоньку в задней части офиса. Там Нала варила кофе. Девушка улыбнулась и подошла к ней, протягивая чашку. Не успела Майада поднести ее к губам, как к ней обратились Хусейн и Шермин; они обсуждали дизайн одного проекта. Их перебил новый клиент, вошедший в открытую дверь. Ему не терпелось поговорить с Майадой. Молодой студент из Туниса сказал, что ему посоветовал обратиться к ней владелец другой типографии. Тунисец хотел, чтобы она перевела и подготовила для него вопросник. Майада обсуждала с ним заказ, как вдруг дверь настежь распахнулась, и в маленький офис вошли три человека. На секунду ее сердце остановилось, потому что она сразу почувствовала, что для клиентов у них слишком серьезные лица.
Самый высокий спросил:
— Вас зовут Майада Низар Джафар Мустафа аль-Аскари?
Вопрос изумил Майаду, потому что немногие люди знали ее настоящее имя. Она чрезвычайно редко использовала имя Мустафа, хотя с гордостью носила его. Оно принадлежало прадедушке Мустафе аль-Аскари, который, так же как и дедушка Джафар, был высокопоставленным офицером великой армии Османской империи.
