Измена в новогоднюю ночь (СИ) - Янова Екатерина

– А это не Свят, – вдруг появляется в кадре пьяное лицо Наташки. – Рад видеть меня, дорогой?

– Не понял? Откуда у тебя телефон Свята?

– А это не важно. Я тебя искала… Искала, искала… А ты со своей шалашовкой рыжей, да? – зло икает.

– Так, всё, пока!

Уже собираюсь отключиться, но Натаха выдаёт новую дичь.

Она поднимает телефон так, что мне становится видно, где она находится. И вот тут у меня всё холодеет внутри. Потому что стоит она на балконе. Точнее, на карнизе за балконом, и одной рукой нетвёрдо держится за его край.

– Ты дура, ты что делаешь? – ору я.

– Если ты сейчас не приедешь, я выброшусь в окно! – пьяно заявляет она.

– Наташа, успокойся, – стараюсь сдержать злость и панику, которые захлёстывают тут же.

Дура! Какая же она дура! Неужели думает, что так сможет меня вернуть? Хотя, судя по её пьяному разговору, думать там уже нечем.

Наташа начинает рыдать.

– Я просто люблю тебя… Гордей, я ведь только сейчас поняла, как я тебя люблю. Приезжай скорее, мне так холодно.

– Наташа, успокойся, – стараюсь потушить панику и сам.

Пытаюсь включить голову. Откуда у неё телефон Свята? Значит, он где-то там, с Натальей?

– Наташа, где Свят?

– Что? – бормочет неразборчиво. – Зачем тебе Свят. Я говорю, что люблю тебя. Гордей…, – всхлипывает.

Я вижу, как она опасно шатается на этом, мать её карнизе. И, с одной стороны, мне её ни хрена не жаль! Я понимаю отлично, что это манипуляция чистой воды, но… Она же бухая и ни хрена не соображает.

Надо вызвать скорую и ментов. Только для этого придётся отключиться.

Чёрт, и у Ани телефона нет, мы же так и не заехали за новым аппаратом для неё.

– Наташа, я сейчас приеду, а ты потихоньку перебирайся обратно, – пытаюсь убедить её, – Где Свят? Пусть он поможет.

– Занят он. И я не хочу его видеть, я только тебя хочу. Приезжай, пожалуйста.

Ко мне выходит взволнованная Снегурка, это плохо. Не хочу, чтобы она всё это видела.

– Что случилось? – смотрит на меня, тут же заражаясь моими взорванными эмоциями.

– Мне нужно уехать, – вздыхаю тяжело. – Наталья там чудит. Нажралась пьяная и собирается из окна прыгать.

Аня замирает поражённо, сглатывает. Мне кажется, хочет меня послать подальше, но тут снова оживает Наталья на видеосвязи.

– Гордей, помоги, – рыдает она. – У меня руки замёрзли. Я их не чувствую.

– Чёрт! Держись, бля, я сейчас приеду. Но если хочешь жить, то потихоньку перебирайся сама. Я на другом конце города, – рычу на неё.

– Я не могу, – плачет.

– Короче, я сейчас отключусь, мне нужно сделать пару звонков.

– Нет! – верещит Наталья, как резанная. – Нет! Если ты отключишься, я сразу прыгну.

– Наташа, бля…, – рычу на неё.

Меня топит ярость, и хочется бросить трубку, на прощание сказав, чтобы прыгала, но… Была бы она трезвая, так бы и сделал, а пьяная Натаха дура дурой. А ещё меня останавливает перепуганный взгляд Снегурки.

– Подожди, – вдруг перестаёт рыдать Наталья, – а кто это у тебя там сзади мелькнул? – зло всматривается в камеру. – Это рыжая дрянь там с тобой? Так ты всё-таки с ней сейчас? Слушай меня сюда, сука драная, – рычит яростно Наташа, – Гордей мой! Убери от него свои лапы! Я тебе их повыдёргиваю! – трясёт в экран кулаком.

Кулаком?

– Наташа, мать твою! – подрываюсь я.

Но… поздно!

– Наташа! – ору я, потому что уже понимаю, что случилось… Она отпустила руку, которой держалась… Конченая дура!

В ответ раздаётся грохот, дикий визг, изображение скачет, а потом и вовсе гаснет.

Несколько секунд мы стоим со Снегуркой оглушённые.

– Гордей, она что, всё-таки упала? – спрашивает Аня похолодевшим голосом.

– Не знаю, – сглатываю тяжело. – Но мне нужно ехать. Будь здесь.

– Можно я с тобой?

– Нет. Тебе лучше остаться. Я всё разрулю и вернусь, клянусь.

– Гордей, а если она и правда упала?

– Значит… будем решать последствия.

– Это из-за меня, – слёзы просятся на глаза. – Это ведь она меня увидела и… отпустила руку, которой держалась, да?

– Нет, Аня, это не из-за тебя, это из-за алкоголя. Бухать ей нельзя, вот и всё.

– Езжай, – кивает мне настойчиво.

Прижимаю её к себе на секунду, вдыхая её запах. Моя чистая, добрая девочка. Наталья бы её точно не пожалела.

– Люблю тебя, – шепчу отчаянно, потому что понимаю, меня тянет в очередной дерьмовый водоворот. И как выбраться из него, я пока не знаю.

Прижимаюсь губами к виску Снегурки, отрываю от себя с тяжёлым чувством.

Выхожу из номера, набирая скорую…

Глава 34.

Лечу на немыслимой скорости к нашему дому. По дороге перебираю все известные маты, вместе с молитвами. Да, я зол на Наталью, но смерти я ей точно не желаю… Хотя… этаж у нас третий. Но высота приличная. Есть шанс?

Тут как повезет. Люди шею и на ровном месте ломают.

Чёрт! Вот как можно быть такой идиоткой!

Подлетаю к нашему дому, когда там суета уже в самом разгаре. Соседи, скорая, менты…

Вижу, как в машину скорой грузят каталку. Выдыхаю уже с облегчением. Значит, не насмерть. Слава богу!

Пробиваюсь вперёд. Не успеваю, машина скорой отъезжает.

Натыкаюсь на застывшего с каменным лицом Свята и… Эвелину?

А эта тут какого делает?

Толкаю друга в грудь.

– Какого хрена тут произошло? – рычу на него.

Он виновато опускает глаза.

– Недосмотрел, прости.

– Куда её повезли? – кидаю вслед скорой.

– В первую, городскую.

– Живая?

– Живая, – тяжело вздыхает Свят, – но поломанная. Была бы трезвая, убилась бы. Ну и снег спас ещё. Сугроб там как раз был, – кивает в сторону, где произошло падение.

– Пиздец! – кидаю взгляд на следы крови на снегу, сглатываю. До сих пор ещё в голове не укладывается весь этот треш. – А какого, простите, хрена, вы все здесь делали, м? – перевожу требовательный взгляд со Свята на Эвелину.

И что-то такое проскакивает между ними, что до меня доходит.

– А, – прищуриваюсь я. – Дай-ка я угадаю. Вы нажрались все вместе, а потом, пока ты шпилил Наташкину подружку, она утащила твой телефон и устроила всю эту херню?

Свят отводит виновато глаза, друг явно тоже изрядно под градусом, Эвелина только высокомерно усмехается.

– Не, ну ты дебил! – смотрю на него зло. – А если Машка узнает? – толкаю его в плечо.

– Она не узнает, – шипит на меня Свят, пьяно покачиваясь.

– Как она тебя отпустила?

Жена у него хорошая девчонка, на сносях, между прочим, а этот дебил ушёл в отрыв, получается?

– Она у мамы гостит, – опускает глаза друг. – Так получилось, просто, – вздыхает.

– Короче, я в больницу!

Некогда мне чужие заебы разбирать, со своими бы разобраться.

Иду к машине, меня тормозит мент, приходится задержаться, чтобы дать показания.

Зависаю, пока разбираемся с произошедшим. Благо есть в свидетелях бабуля из соседнего подъезда, которая видела, как эта идиотка перелезла и упала сама, а значит, хотя бы не возникает сомнений, что ей могли помочь. Менты тут же теряют интерес.

В больницу приезжаю примерно через часа полтора.

Как ни странно, застаю здесь и Свята, и Эвелину. Оба взорванные, уже явно протрезвевшие. Между ними искрит, но мне сейчас на них откровенно плевать.

– Как она? – спрашиваю хмуро.

– Под наркозом. Только что операция закончилась, – поясняет друг. – О, а вот врач, который оперировал, – кивает мне на мужика в маске и халате, проходящего по коридору.

Догоняю его, представляюсь, прошу рассказать о состоянии жены.

– Ну что сказать, – потирает устало лоб, – повезло вашей жене. Очень. Всё могло бы быть намного хуже. Но, беременность нам удалось сохранить, переломы собрать, жить будет…

– Что, простите, – глохну я. – К-какую беременность?

– А вы не знали? – поднимает бровь. – Срок небольшой, недель шесть-семь. Точнее – это к гинекологу.

Обтекаю…