Михаил Веллер - Б. Вавилонская
ОНА висела на месте и, казалось, стала чуть-чуть больше. Или чуть-чуть ближе, черт ее разберет.
Назавтра по телевизору четырехзвехдный адмирал Куроедов заявил, что ракеты и не должны были взлететь, это просто недоразумение. Пуски должны были состояться условные, они и состоялись, все системы работали нормально, командование дало учениям высокую оценку. Просто наивные гражданские журналисты не поняли военной специфики и вообразили, что ракеты и вправду должны взлететь и даже якобы куда-то попасть. Спите спокойно, жители Багдада, наше небо на замке.
Однако назавтра же была запущена еще одна ракета, она таки взлетела не условно, и столь же не условно взорвалась через секунду после старта. А упомянутый адмиралом «замок» продолжал висеть в столичном небе невредимо и нагло.
Повторы телерепортажа запретили. Информацию естественно заместили слухи. Якобы ЕЕ долбят ракетами каждую ночь, но они в НЕЙ исчезают. Возможно, у ракет просто истек срок хранения. Достукались со своей конверсией, демократы.
У лотошников раскупили всю дешевую китайскую оптику. Разглядывали ЕЕ в бинокли, пытаясь обнаружить следы повреждений.
– Да ты чо, Вась, на НЕЙ все заживает, ОНА еще и не такое вытерпит.
– Но дак я и говорю, там что хочешь исчезнет с крантами.
Московский быт несет в себе органично более черт сюрреализма, нежели старинный манифест Андре Бретона. Любой день чреват любой новостью, которая уже назавтра делается привычной, даже если и противной, чертой. Так что тема очередного телевизионного ток-шоу «Основной инстинкт» никого не удивила.
– На Кавказе юношей воспитывают в строгости, да? – говорил седой горный орел, некогда знаменитый киноартист – Канэшна, в Москве их встречают… вы понимаете, да?… соблазны всякие. А у них горячая кровь! Вы их сами провоцируете своими порядками, они что у вас видят, да? Канэшна едут сюда, канэшна кровь играет, все время от этого возбужденные ходят!
Амфитеатр зашумел, лучи метнулись над желтой ареной, в микрофон запричитала старушка-учительница:
– Мы приветствуем все народы, все культуры, но их же совершенно не интересует Пушкин, они же только за… за ЭТИМ сюда едут!…
– А Пушкин только стихи писал, да? – возразил юный горец.– Он ЭТОЙ, которая у вас выше всего, не интересовался, да?
– Голосуем: можно ли ЭТО считать основной причиной миграции лиц кавказских национальностей? – надрывалась ведущая.
Однако ПРЕДМЕТ с каждым днем медленно, но неукоснительно увеличивался, и вместе с ним нарастали раскол и напряжение в обществе. Дикая лодка держала курс в демократических небесах, как будто старик Фрейд очнулся на том свете и вознамерился на характерном подручном средстве, Эрос в ладье Харона, совершить объезд нашей юдоли скорби и чистогана.
Ну, во-первых жизнь быстро показала, что раз начатые рыночные преобразования остановить нельзя ничем, и рынок сам себя создает и регулирует. Потому что мгновенно возникло турагенство ЗАО «Русский шатер» и забило рекламами: только в столице России вы можете получить настоящий секс-тур. На легальных основаниях! Двадцать четыре часа в сутки! Льготные цены, скидки для групп, прокат биноклей, бесплатные презервативы. И самое главное – русское ноу-хау: абсолютно безопасный секс!
Во-вторых, весьма оживилась и без того возрождающаяся религиозная жизнь. Патриарх сообщил мнение богословов: нам явлено непорочное чрево Девы Марии, что есть явная и бесспорная благодать, и да устыдятся и опомнятся все неверующие и верующие неистинно, ибо ясно, что все мы произошли от промысла Всевышнего, от Духа Святаго, и напоминание это нам, что идем по верному пути, и близко уже Царствие Его, и мы есмь народ избранный, а Папа Римский со своими католиками в своем Ватикане может подавиться, теперь он обяздн признать приоритет Москвы, и пусть еще только попробует протянуть свои ручонки куда не надо!
Иудеи, от которых у всех головная боль еще со времен фараонов, тут же раскололись на две партии. Одна, ведомая засланным из США главным раввином, поддержала Патриарха, не преминув напомнить, что Дева Мария была еврейка, так что сами понимаете. Вторая, идущая за советскорожденным главным раввином, выступила с резким протестом против попустительства московских властей антисемитским выходкам, поскольку хасиды и всех толков ортодоксы не могут выходить на улицу под «эту штуку», ибо она неизвестно кому принадлежит, может быть нечиста в критические дни и склоняет мысли в сторону возжелания жены неизвестно чьей. Вслед за чем тонкая цепочка пейсатых стала покидать Москву, демонстрируя (как показало будущее) сверхъестественный нюх и предвидение опасности.
Оскорбленные в смерть намеком на ЕЕ национальность, чернорубашечные патриоты перебили стекла в синагоге, изрисовали стены изображением верховной вещи со спорной национальностью и устроили грандиозное шествие по Тверской. Символ материнского плодородия реял на красных стягах с белым кругом посередине – древний языческий знак пращуров!
– Трахать! – писать! – подмывать! – скандировала шеренга лимоновцев, выбрасывая правые кулаки в черных перчатках.
А ОНА висела уже на высоте четверти небосвода, горизонтально, как лисий хвост, и раза в четыре длиннее диаметра лунного диска. Слишком высоко даже для высотных перехватчиков – и слишком низко для космических аппаратов. Эдакий инфернальный символ жизни в мертвой зоне.
И уже солнце на считаные минуты, все более длинные, заходило за НЕЕ вечером. И тень ложилась и смещалась по городу, и унизительна была эта тень, избежать хотелось ее, но не было к тому возможности в городской, камнем стиснутой толчее. В Москве и тень бывает неприятна.
В зените лета приостановился и замер рост цен на московскую недвижимость. Купленные впрок для перепродажи элитные квартиры стояли пустыми. Осторожно, как бы наощупь, ткнулась вниз стоимость квадратного метра на западе и юго-западе.
И однажды западный ветер донес запах… Когда при западных направлениях ветра он сделался несомненным – втрое подпрыгнули доходы поставщиков кондиционеров. Стеклопакеты впаивались в оконные проемы. В женскую моду вошли надушенные газовые шарфики, закрывающие лицо от глаз, как у разбойниц или восточных танцовщиц. Сходство с гаремом довершали обнажившиеся до гладко выбритых лобков и впадин нежные загорелые животы – табу на НЕЕ больше не существовало, вопрос был решен природой и сиял (зиял?) с небес.
– Мы присутствуем при историческом крушении шовинистического культа фаллоса! – торжествующе провозгласила предводительница русских феминисток Мария Арбатова, которой клевета врагов прилепила кличку Машка-чума.– Женщина есть человеческое начало, женское естество дает жизнь всему живущему, и сама природа показывает, что нет на свете ничего выше женщины!
– А также больше и глубже,– цинично добавил мужской голос из зала.– Ты наверх-то погляди – ты чему радуешься?..
Если поглядеть вниз – шпалеры проституток, стянувшихся под знак своей профессии с необозримых пространств всей бывшей империи, выстраивались вдоль Ярославки, Ленинградки, Каширки, а если поглядеть вверх – слово «грехопадение» вызывало в памяти катастрофу дирижабля «Гинденбург». Как сказал один старый летчик, «Все, что летает, раньше или позже упадет».
Лето случилось нежаркое, хмуроватое и сырое, и выпал в то лето желтоватый кислотный дождь. Неприятный запах имел он, и жухла прежде сезона после того дождя листва в парках, и пролысины появлялись в стриженой ежиком газонной траве. Вышли на демонстрацию «зеленые», и были биты те «зеленые» резиновыми палками ОМОНа, и нервно кричал заместитель мэра Шанцев в подставленные услужливо микрофоны, что фильтры и очистные сооружения московских химпредприятий работают нормально, и все делают городские власти для борьбы с природным феноменом. А на отдельных зонтах и навесах уличных кафе желтели проеденные разводы, и неприятны глазу были они, и мысли возбуждали скверные.
А над городом надвигалась и нависала – гигантская, как космическая агрессия, как сбывшаяся молитва великомучеников трагических лет «Мама, роди меня обратно».
Престижность городских районов стремительно менялась. Котировался восток и обесценился центр – квартиры внутри Садового сбывали за гроши. Подпрыгнул спрос на нижние этажи, и никто не хотел селиться в роскошных остекленных пентхаусах. Народ ринулся вон за город, скупая под застройку любые конуры и халупы, лишь бы в благодатном отдалении за кольцевой, на природе.
Появились коммерческие, а затем и VIР-вагоны метро – с роскошными диванами и отдельным кондинционированием. Вход в еще вчера пролетарскую подземку разом подпрыгнул до пятидесяти рублей – но вновь, как при забытой советской власти, заработала благодатная вентиляция.
Пансексуальность стала нормальной чертой столичного мышления и быта. Отец советско-русской сексологии профессор Кон в очередном спецвыпуске московских новостей, давно уже посвящаемых дежурной и важной теме, заявил уверенно и благодушно: все происходящее – не более чем эманация естественных человеческих влечений и чаяний, много десятилетий подавляемых ханжескими властями. И теперь изучение ЕЕ в школе следует перенести из курса сексологии в курс астрономии, против астрономии же, надеется профессор, не станут возражать даже самые сексуально непросвещенные педагоги.
