Екатерина Вильмонт - Два зайца, три сосны

— Олеся, я плохо себя чувствую.

— Что такое, мама?

— Давление подскочило! Мне необходимо купить лекарство. У меня кончилось.

— Хорошо, я сейчас куплю и привезу. Может быть, нужно что-то еще?

— Да, нужна минеральная вода, обязательно «нарзан», а еще купи апельсины.

— Мам, ну сейчас же лето, может, что-то летнее, абрикосы, черешню, клубнику… Малина уже есть.

— Не вздумай покупать на улице! Там фрукты полны тяжелых металлов! Только в магазине. Я же знаю, ты купишь первое попавшееся, а у апельсинов, по крайней мере, толстая кожура.

— Я куплю на рынке.

— Откуда ты можешь знать, где эти рыночные фрукты хранятся? Короче, купи апельсины.

— Хорошо, куплю апельсины. Что-нибудь еще?

— Нет, больше ничего не нужно. Главное — лекарство. И поскорее, мне плохо!

Вот и подумала над книгой! Ну ничего, значит, сегодня не буду работать, видно, не судьба. Я зашла в супермаркет, купила апельсины и еще коробочку нектаринов, может, мама сочтет их безопасными, на них наклейка «Седьмого континента». Потом я зашла в аптеку и решила не тащиться на рынок. Возьму сейчас такси и отвезу все. Выслушаю еще порцию жалоб, а там будет видно. Опять зазвонил телефон. Номер незнакомый.

— Алло! Алло, вас не слышно!

— Олеся?

Я сразу его узнала и почему-то екнуло сердце.

— Кто это? — притворилась я.

— Олеся, это Розен.

— Матвей Аполлонович? Чем обязана?

— Олеся, надо срочно повидаться! Это правда, надо, почувствовала я.

— Зачем это? Хотите научить меня разбираться в сортах виски?

— Боже, какая злопамятность! — облегченно рассмеялся он. — Нет, я ничему не стану вас учить, я сам хочу научиться…

— Чему?

— Всему, Олеся, всему!

— Звучит многозначительно, но… не слишком умно!

Тоже верно. Олеся, все дело в том, что при вас я дурею, мне нужно вероятно к вам привыкнуть, чтобы вы не считали меня идиотом. Поверьте, я не такой.

— Пока придется поверить на слово. — Мне стало весело и легко. — Так что вы предлагаете?

— Для начала предлагаю пообедать. У меня будет два часа с двух до четырех. Годится?

Я посмотрела на часы.

— Хорошо. Где?

— Как вы относитесь к итальянской кухне?

— Положительно.

— Тогда… Вы сейчас где?

— Я еду к маме на Ломоносовский, но без машины.

— Отлично, я пришлю за вами машину, скажем, к половине второго, годится?

— Хорошо.

— Говорите адрес!

Я сказала.

— Олеся, мой водитель позвонит вам на мобильный.

— Договорились.

Очень интересно! Он, значит, решил действовать, узнав о предстоящем браке с Миклашевичем? Ну-ну, поглядим, как он станет демонстрировать свой ум. Но чувством юмора бог его все-таки не обидел, и то хлеб. А после разговора с мамой, обед в его компании это именно то, что нужно. И в конце концов обед, да еще с ограничением во времени, ровно ничего не значит! Но настроение заметно улучшилось.

— Ну наконец-то! Сколько нужно времени, чтобы купить тот пустяк, о котором я просила?

Я промолчала.

— Почему ты не сказала мне, что выходишь замуж? Я уже не достойна знать такие вещи? Меня надо ставить перед свершившимся фактом?

— Тебе Гошка сказал?

— Его прямо-таки распирало от радости! Хорошего же ты отца сыну выбрала! Теперь мне понятно, почему он решил остаться с дедом!

— Мама, ты сама себе противоречишь, но впрочем, это не важно.

Я сообразила, что такая версия ей больше нравится, ну и слава богу.

— Значит, ты все-таки своего добилась!

— Ты о чем?

— О Миклашевиче. Поздравляю! И когда свадьба?

— Никакой свадьбы, и к тому же все это будет не раньше, чем я закончу книгу.

— У! Ты это зря! Сбежит твой женишок!

— Сбежит, не заплачу!

— Ну и дура! Надо хватать его и вести в ЗАГС, пока не передумал.

— Ни какого ЗАГСа не будет вообще.

— А что? Венчаться будете по новой моде? Попам кланяться?

— Нет, мама. Просто устроим обед для самых близких и уедем в путешествие. А потом я перееду к нему.

— Собачья свадьба, значит… Ну что ж, очень в твоем духе.

Я посмотрела на часы. Машина от Розена придет еще только через сорок минут. Надо набраться терпения.

— Мама, что еще сказал Гошка?

— Да я с ним мало говорила, я провела беседу с этим старым дурнем, объяснила ему кое-что…

— Боже, что ты ему объяснила, мама?

— Я потребовала, чтобы он не смел разрушать те духовные ценности, которые я внушала Георгию. И чтобы непременно давал ему на ночь стакан молока.

Молоко ладно, а с духовными ценностями моей мамы я надеюсь Гошка и сам уже давно распрощался. Могло быть хуже. Честно говоря, я думала, что мама впадет в отчаяние, но к счастью, кажется, этого не случилось.

— Знаешь, сегодня утром ко мне зашла Маруся Сивкова…

Это соседка по площадке.

— И что?

— Вообрази, какая наглость! Она потребовала, чтобы я подписала бумагу в ее защиту!

— Какую бумагу? — удивилась я.

— Она состряпала бумагу для участкового, о том, что ее сестрица с мужем грозят ее убить, напиваются, дебоширят…

— Откуда взялась сестрица? — не поняла я.

— А когда ее мать умерла, явилась сестрица из Брянска и заселилась, мать ее еще при жизни там прописала. Особа, надо заметить пренеприятная, а муж еще того чище…

— Бедная Маруся!

— Да. Ее жалко, и потом раньше тут было тихо, а теперь эти устраивают пьяные дебоши…

— Ты подписала письмо?

— Разумеется, нет!

— Но почему? — обалдела я.

— Я никогда никаких писем не подписываю. Принципиально!

— Мама, но ведь это же не политическое письмо! Это просто крохотная, незначительная помощь, чисто символическая, потому что милиция в такие дела предпочитает не соваться, это что-то вроде моральной поддержки и только!

— Я сказала Марусе, что очень ей сочувствую, но письма не подпишу!

— Тогда я подпишу! Я тут прописана, я жила тут долгие годы, знаю Марусю с детства, а про сестру даже никогда не слышала!

— Не смей!

— Почему это?

— Кто знает еще как все обернется, а мне тут жить! И потом ты сейчас известная личность, зачем тебе замешиваться в какой-то семейный скандал?

— Что за чепуха!

Я вскочила и выбежала на площадку, позвонила Марусе в дверь.

— Олеся! — обрадовалась она.

— Маруся, мама мне сказала про письмо, давай я подпишу.

— Ой, правда?

— Конечно!

— Заходи, этих сейчас нет.

— Я на минутку. Там мама, ей нездоровится.

— На вот, подпиши! Только прочти сначала.

— Да чего там, все ясно.

— Нет, прочти, чтобы потом Надежда Львовна…

— Да плевать мне!

— Я настаиваю.

Я пробежала глазами бумагу. Маруся просто хотела собрать свидетельства соседей о том, что она живет в этой квартире уже сорок лет и занимает комнату площадью девятнадцать с половиной метров. Я тут же поставила свою подпись. И она была далеко не единственной.

— Знаешь, кто помоложе, все подписали, а старики… Иван Платоныч сказал, что подпишет, он ко мне хорошо относится, но только не первым. Олеся, это что, совок так глубоко в людей въелся?

— Боюсь, что да…

— Спасибо тебе!

— И куда ты с этой бумагой пойдешь?

— Отнесу участковому, пускай лежит на всякий случай. Я собираюсь в отпуск уехать, боюсь, как бы не выкинули мои вещи и не заняли мою комнату…

— О, Господи!

— Хочешь рюмку хорошего коньяка?

— Да нет, спасибо, я пойду…

— Мне Надежда Львовна сказала, что Гошка у деда в Германии останется. Это правильно, она парня просто замучила… Нет, ничего особенного, но на мозги ему капала, какие раньше чистые и прекрасные люди были, а теперь… И девчонок его гоняла. Майка, какая хорошая девка, а она… Ой, извини, не буду разводить сплетни.

И тут зазвонил мобильник. Водитель Аполлоныча уже ждал внизу.

— Мама, мне пора, меня ждут.

— Иди, от тебя одни только неприятности. Удивительная дочь.

Мне хотелось сказать, что не я удивительная дочь, а она просто поразительная мать, но смолчала.

Внизу меня ждал черный БМВ с вышколенным водителем. За всю дорогу он не произнес ни одного слова не по делу.

Уже на Садовом кольце я спросила, куда мы, собственно, едем.

— Угол Спиридоновки и Вспольного, — кратко ответил водитель.

Только этого не хватало! Это ж тот ресторан, где мы были с Юлькой. Боюсь, ничего хорошего меня там не ждет, хотя сам по себе ресторанчик чудный. Попробую отговорить Матвея идти туда. Хотя это глупости. Другой человек, другая ситуация. Зато там тихо и малолюдно. Идти, к примеру, в «Пушкин» с дамой опасно, а сюда…

— Матвей Аполлонович уже тут, — сообщил водитель, вылез, открыл мне дверцу, подал руку и сразу я увидела, как из черной «ауди» вылезает заяц номер два.

— Как я рад вас видеть! — просиял он. Я молча улыбнулась.

— Вы тут не бывали?

— Была однажды.

— Я очень люблю это место.

— Водите сюда своих дам? Тут хорошо, мало народу бывает. Безопасно.

Он рассмеялся.

— Я счастлив, что вы записали себя в мои дамы.

— Боже упаси!