Георгий Эсаул - Алиса в стране оплеух
"Индийский радж он, Капур, ходок из Бомбея, мышей ворует, и нервы раздражает, беда с ним, с толоконным!" - торговка собачьим мылом разбила мои грёзы, сбросила с Олимпа на Землю, втоптала в грязь моё герцогининское достоинство любительницы драконов и попугаев.
Где же искренность чувств людей, бесшабашная храбрость? где рыцари в тигровых шкурах и в беличьих носках собирателей пыльцы?
Я, вдруг, ощутила себя заброшенным островом с гермафродитами, красноухой американской черепахой на скальпе индейца Чингачгука Большого Змея.
Картины Эрмитажа пронеслись в моём воображении - одна краше другой, словно не рукой художника нарисованы, а - хвостом лемура.
Странник ничто не сказал, возложил мне мохнатую чёрную руку на голову и смотрел в глаза, прожигал насквозь, запускал в меня белесого червя из ада.
От соприкосновения с неизвестным, от его взгляда поднималась из моей печени, стучала в мозг неизъяснимая ненависть к людям, к педагогическим судам, к библиотекарям; раздувало меня от злости, словно я проглотила дирижабль.
"Пройдохи вы, ушкуйники с незримыми цепями на душах!" - я пробормотала, побежала раненой кабанихой, опрокидывала горшки со сметаной, лотки с пирогами, жаровни с мошонками ослов - любимое лакомство горцев и степняков, верила, что превратилась в ватную куклу с восковыми глазами прохиндейки.
Мне вслед улюлюкали, бросали жареную картошку, швыряли тухлых карасей, а я бежала, падала, швыряла в ответ кирпичи, стеклянные банки с заспиртованными муренами.
Не верила, что девочку могут обидеть дерзкие люди с выпирающими свиными рёбрами.
И вдруг - словно одной ногой в Рай попала - зверушки неведомые, собачки, кошечки, птички с яркими перьями и дурными голосами, рыбки с подозрительными очами квартирных хозяек, эстетически законченные мышки и крыски - АХ! Обожаю!
Я со слезами покорной конфузливой радости бросилась в Мир Животных, целовала, обнимала дорогих моих травоядных и зубастых, лобызала в развратно-очаровательные ложноножки улиток, гладила за ушами инфузорий и амёб-туфелек.
Поняла, что балерина не договорится с крестьянином, а барышня герцогиня всегда найдёт общий язык с тараканом, с гномом, с пиявкой или собачкой - СЮ-СЮ-СЮ!
ТЮ-ТЮ-ТЮ-ТЮ! Ах, вы мои миленькие животные, прародители человечности! - Герцогиня окатила графиню Алису мудрым презрительным взглядом - так голодный ёж рассматривает изумленную смешливую школьницу. - Зло сотворила вы, графиня; не беда, что вы почти обнаженная - сапоги и обруч из одежды, хотя добавлю - облачены вы в броню и меха добродетели, нравственности, высокой морали; а дернешь за незримую цепочку, как в туалете под бачком, и схлынет мутным горным потоком с тебя эстетизм, затрясутся твои плечи в неудержимом плаче одинокой кукушки.
Ты убила Зизи, отправила на вечные каникулы в ад!
И я тебя отправлю - по закону соответствия и мирового равновесия; око за око, зуб за стальной клык.
Сражайся достойно, с тактом, моральными ужимками; умри красиво, робко, как и подобает скромнице из Института Благородных Девиц. - Герцогиня сбросила платье классной дамы, осталась в борцовских тапочках и купальнике тяжелоатлета, словно Солнышко взошло над Тунгусией.
Не женские - стальные и чугунные - мышцы играли под бронзовой кожей, выпирали каменными решетками, раздувались, подобно горлу жабы.
Герцогиня легко - в показном прыжке воздушной гимнастки - впрыгнула в бассейн с жидкой голубой глиной, ласково - но с настойчивостью Иракского палача - поманила графиню Алису пальцем.
"Убьёт! Всенепременно убьёт меня, достойную лучшей жизни с принцами и романтическим чтением! - графиня Алиса задрожала, понимала, что в честной схватке не выстоит против мускулистого монстра герцогини.
А на нечестную лживую схватку - неспособна, потому что знамя барышни - добродетель, чистота, незапятнанность совести - так зайчик после бала отмывается в бассейне с шампанским. - Жизнь моя, как один день Снегурочки!
Но я не хочу умирать, я слишком молода, не познала тайну первого поцелуя с Генеральным Секретарём Коммунистической Парии, не испила из чаши страданий!
Изменяю тон, чирикаю, а песчаные часы не спрашивают меня о стоимости золотого песка!"
- До первой крови деремся, ваша милость, сударыня? - графиня Алиса робко впрыгнула в бассейн с грязью, поклонилась герцогине, надеялась на чудо - голубая глина излечивает от парши, даёт вечную молодость, бессмертие инков.
- До первой менструальной крови, барышня! - герцогиня страшно захохотала, но графиня Алиса отметила гармонию гремящего хохота и стали мышц соперницы. - Климакс у меня, менструацию не дождешься, посланница библиотек, законченная девушка с семенами немецкой философии. - Герцогиня схватила графиню Алису за роскошь волос (на голове), резко дернула на себя, свалила Алису в синюю лечебную грязь, запрыгнула на спину и профессионально - как в фильмах братьев Люмьеров - заламывала графине руки, выворачивала голову, окунала лицо в грязь, душила - не давала графине Алисе ни единого шанса на освобождение - всадник с камнем на шее на дне океана имеет больше шансов выжить, чем Алиса.
- Милосердие! Герцогиня, помилосердствуйте! Вспомните молодые годы Паганини! - графиня Алиса выплевывала струйки грязи, изворачивалась ужом под енотом - астрономические груди не позволяли погрузиться полностью в смертоносную жижу.
- Герцогиня! Не щади барышню кисейную! Бой до издыхания! - зеваки выли от восторга, бросали в воздух кирасиры, хохотали, хлопали в ладоши, приплясывали, и, конечно, раздавали и получали оплеухи.
- Не верю, если вы с холодностью рыбы убежите, конечности ваши окаменеют, а душа наполнится сладострастием поражения! - герцогиня - на радость публики - била коленом между ягодиц вопящей (но в рамках приличия, оттого, что - морально устойчивая скромница) и стонущей графини, словно кол в вурдалака вбивала, но не в то место. - Я светская львица, горячая, если защищаю представителей животного Мира, но не называйте меня бессознательной Снежной Королевой, не браните без нужды, может быть в бреду, или в аду поймёте, что ваши истерики по сравнению с извержением вулкана Фудзияма - микстура для лечения геморроя.
Сердце моё покрывается известью от одной только мысли, что через пять минут - могла бы и раньше - уничтожу вас, расхитительницу добрых чувств, садистку с шаловливыми ужимками Санкт-Петербургской живодёрки.
Отомщу за смерть Зизи - полноте, да возрадуйтесь моей ангельской терпимости - не заламываю вам салазки и не продлю ваши мучения суточной дозой полновесных, налитых ртутью, оплеух. - Герцогиня извернулась, зажала голову графини Алисы между ног - публика заливалась одобрительным лаем - перекрыла кислород Алисе, барышне с царственно отросшей грудью.
- Помоги мне мораль! - графиня Алиса в прелести засмеялась, сучила ножками, раскрывала царские врата - так Оренбургские лисицы сходят с ума от голода и дрыгают в изнеможении конечностями. - Слышу звон погребальный!
Черти бредят, или раскачиваются на бесконечных качелях, и название качелям тем - Маятник Фуко.
Не герцогиня на мне сидит, ногами душит, а - часы с маятником меня облагораживают, дают шанс проявить смекалку, выпустить из души пар добродетели, показать моральную основу благовоспитанной скромницы.
Рот герцогини - врата в ад, нос - деревянная кукушка в часах с боем!
Кукушка, кукушка со злыми ветрАми в кишечнике!
Сколько мне столетий жить осталось? - графиня Алиса вздохнула, смирилась с неизбежной потерей жизни, покорно повернула головку, чтобы герцогине удобно было душить.
- Ох! Яхве! Заражение крови! - герцогиня насосавшейся пиявкой свалилась с Алисы, зажимала руками страшную рану на внутренней стороне бедра - будто в организме кран прохудился. - Камнем в обруче ты прорезала мою артерию, нечестивка с глазами цвета ночного неба.
Грязь в рану лезет, микробы, атомы и молекулы - всё от лукавого.
Если бы ты превратилась в антикварный диван - присела бы на тебя, клопов не убоялась; всё одно, если Правда в голове, но не в скрипе под ягодицами. - Герцогиня зажимала рану, а она - страшной улыбкой пленного эскимоса - расширялась, обнажала кость, резаные сухожилия и рассечённые мышцы. - Осторожненько добреду до лечебницы, мир мне, нелюдимой - жила для зверей и вылечусь жиром барсука. - Герцогиня привстала - как над унитазом, - поскользнулась, и упала - черепом к камню на золотом обруче Алисы, словно бомбила Киев.
- Опс! Как же это произошло невиданное, будто сказку кровью пишите, герцогиня! - графиня Алиса не верила в своё спасение, но в то же время горела стыдом, оттого, что погубила - видно, что соперница не протянет и пяти минут из-за потери крови - герцогиню. - Осторожненько, с пониманием двигайтесь, а то мозги выплеснутся, как каша из котелка сержанта.
Камушек неосторожно срезал верхушку вашего черепа, обнажил ваш - несомненно умный, извилины чернеют - мозг; детская, ясно надломленная жизнь уходит из вас с искренностью гейши. - Графиня Алиса автоматически залепила герцогине оплеуху, устыдилась, прикрыла в ужасе ротик и не уследила за длинными своими корабельными ногами, запуталась в них, упала на герцогиню, локтем - не со зла - сломала герцогине позвоночник.