Любовь Тильман - Случайные мысли
Тель-Авив. Район новой автобусной станции. Улица Месилат Яшарим. Сдвоенный общественный телефон. Оба аппарата заняты. По одному разговаривает молодая филиппинка, по второму – пара в возрасте, из СНГ. Подходит юная роскошная блондинка с ребенком. Она минут пять стоит, а затем разражается неожиданной руганью в адрес пожилой пары. Если мы опустим все прилагательные и деепричастные, суть её претензии можно свести к следующему: идите домой и там разговаривайте сколько угодно. Пожилая дама обращается к блондинке:
– Мадам…
– Я Вам не мадам! – возмущенно.
– Гвэрэт… [госпожа – иврит]
– Я не «гвэрэт»! – ещё более возмущённо.
Дама, уже не зная, как обратиться, говорит: «Неважно. Если Вам надо срочно позвонить, почему Вы не попросили? Я бы пропустила Вас». Блондинка, на пределе возмущения, кричит: «Да кто Вы такая, чтобы меня учить?!». – «А Вы кто такая, чтобы меня учить?» – в свою очередь удивляется невольная собеседница. И тут блондинка открывает свой прекрасный ротик, и вопит на всю улицу как подраненная ослица: «Жидовка!!!».
Дама оторопела. Она обернулась к своему супругу, который всё это время разговаривал по телефону, и попросила: «Дорогой, ущипни меня. Это Израиль? Или я сплю?».
С Новым Годом
Район новой автобусной станции. Одни из самых дешевых кварталов Тель-Авива. Иностранные рабочие, нелегалы, наркоманы, алкоголики, проститутки составляют значительную часть его населения.
Раннее утро первого января. Редкие авто. Редкие прохожие. На втором этаже трехэтажного дома со страшным скрипом распахивается окно. Из него высовывается, почти до половины своего туловища, огромный мужичина с круглым одутловатым лицом. Взгляд его подпухших глаз обращен к окнам стоящего через дорогу дома.
«Наташа! Наташа! – кричит он – С Новым Годом!». В ответ – тишина.
«Наташа! Наташа! Я все еще люблю тебя!». – Тишина.
На лице мужчины выражается явное недоумение: «Ты что?! Спишь?! Сука!!!
«Добрая» женщина
Тель-Авив. Автобус №17. Большинство пассажиров этого маршрута – выходцы из Средней Азии, очень разговорчивые, любопытные и, как и большинство евреев, стремящиеся оказать помощь, независимо от того просят их об этом или нет.
Я сидела одна на сдвоенном сидении со стороны прохода. На очередной остановке в автобус вошел мужчина и попросил меня подвинуться. На предложение сесть возле окна, он ответил, что уже на следующей остановке выходит. Я подвинулась.
Мужчина сел и неожиданно спросил: «Ты по-русски разговариваешь?». Учитывая, что весь наш предыдущий диалог велся на русском языке, я несколько обалдела, но, не желая втягиваться в длинные беседы, просто ответила: «Да». Это, однако, не помогло. Мужчина тут же продолжил: «Как тебя зовут?».
Это мне не понравилось, и я, в свою очередь, спросила его на иврите в чем суть вопроса. В тот же миг, впереди сидящая дама обернулась ко мне и перевела сказанное им на иврит. Я поблагодарила её и попросила не переводить и не вмешиваться, объяснив, что прекрасно разговариваю по-русски. Дама тут же обратилась к мужчине: «Она не понимает, спроси её на англит».
Но сосед по сидению проигнорировал её предложение и, задал мне очередной вопрос: «Где ты выходишь?». «Для чего ты спрашиваешь?!» – снова удивилась я на иврите. «Ты разговариваешь по-русски?» – опять спросил мужчина. Я засмеялась явной глупости вопроса… а впереди сидящая дама продолжала переводить мне его фразы, несмотря на мои просьбы не делать этого. «Она не понимает по-русски» – доложила дама мужчине. Он ещё какое-то время пытался завязать знакомство, выразил мне свое неудовольствие по поводу того, что проехал свою остановку, и вышел из автобуса.
И тогда я обратилась к своей непрошенной переводчице:
– Вы же слышали, что я разговариваю по-русски и, тем более, я просила Вас не переводить мне его вопросы, для чего Вы это делали?
– А что? Он мужчина хороший и он тебя спрашивал.
– Но мне(!) этого не надо, я же Вас просила…
– Почему?
– Послушайте, дама, я замужем и мне ни к чему эти автобусные знакомства.
– Ты замужем?! – всплеснула руками дама. – Что же ты с ним разговаривала? Не дай Бог муж узнает.
Блики памяти
Середина 80-х годов. Железнодорожный вокзал. Люди ждут поезд Львов-Симферополь, который уже полчаса как должен был отправиться. На путях стоит закрытый состав без «опознавательных знаков».
Из подземного перехода, тяжело дыша, выбегает женщина и с криком: «Успела!» бросается к вагонам и колотит обеими руками в двери. «Женщина, Вам какой поезд?» – спрашивают ее из толпы. – «Симферопольский» – отвечает она, не прекращая барабанить. Двери открываются. Заспанная проводница пытается объяснить, что состав Ленинградский, и в данный момент никуда не едет. Но женщина, не обращая внимания на её слова, пытается запихнуть сумки в вагон.
Толпа поддерживает проводницу: «Женщина, это не тот поезд. Мы все ждем Симферопольский». «Вы все можете ждать, – отвечает она, – а у меня много вещей и я должна сесть». «Да уж пустите Вы её, – раздаётся из толпы доброжелательный голос, – пусть человек сядет».
Точка зрения
Несколько раз подряд мы покупали у одного и того же продавца, на базаре, прекрасную, золотисто-прозрачную от зрелости, хурму, лежащую среди отбракованных овощей и фруктов. Их спешат продать несколько дешевле кондиционного товара, поскольку до следующего дня они уже могут не дотянуть.
Не увидев, в очередное посещение базара, отбракованной хурмы, я расстроилась, но, поскольку «надежда умирает последней», решила уточнить у продавца
– Простите, а сегодня дешёвой хурмы нет?
– Слава Богу, нет! – весело ответил продавец, довольный, что меньше фруктов пошло в отходы.
«Мистический» свет
Проснулась я оттого, что в спальне горел свет. Это было странно, обычно я выключаю его перед сном. Брат ушёл, в квартире, кроме меня, никого не было.
Я прошлась по комнатам, выключила свет и легла в постель. Но что-то тревожило меня, не давая заснуть. Открыв глаза, я похолодела – в спальне горел свет.
Несмотря на проснувшийся страх, я опять поднялась, заглянула под кровать, под письменный стол, включила настольную лампу, затем, выйдя из спальни в комнату, бра и плафон под потолком, убедилась, что балконная дверь заперта, включила свет на кухне и в ванной комнате, в коридоре, проверила входную дверь. Затем, проследовав в обратном порядке, погасила всюду свет. Последним я выключила бра над изголовьем, и лежала ни живая, ни мёртвая от страха с открытыми глазами. Мои ожидания не обманулись, не прошло и минуты, как лампочка под потолком снова засветилась.
Собрав всё своё мужество, я в третий раз обследовала квартиру, а затем, не выключая прикроватное бра, полусела в постели и, потянувшись за книгой, уловила боковым зрением какое-то движение, едва заметный световой блик. И, резко повернувшись в том направлении, расхохоталась.
Назавтра я позвонила брату:
– Ты вчера у меня двигал трельяж?
– Значит, всё-таки заметила, а я думал: ты не заметишь. Согласись, что так он стоит ровнее и красивее смотрится.
– Ты правильно думал. Я бы и не заметила, если бы ты не прислонил его створку к выключателю. – и я, смеясь, рассказала брату про своё ночное приключение.
На автобусной остановке
– Я в парикмахерскую опаздываю, – жалуется женщина, – так долго нет автобуса, а мне пересадку делать.
Лихорадочно соображаю, что можно пересаживать в парикмахерской.
– Вам будут делать пересадку волос? – осторожно интересуюсь.
– Пересадку волос? – переспрашивает дама. – И что их потом можно отращивать?
– Не знаю, это же вы сказали, что вам пересадку делать.
– Я? – удивляется собеседница и вдруг заливается смехом. – Я имела ввиду, что мне надо пересаживаться на ещё один автобус.
Ворона
Никто не сомневается, что ворона – птица умная.
Мы ждали автобус, а на противоположном тротуаре серая ворона, борясь с ветром, пыталась вытащить из прозрачного полиэтиленового мешочка кусочек то ли хлеба, то ли печенья. А потом просто взяла кулёк за противоположный бок и вытряхнула вожделенный продукт на тротуар.
Но он видимо оказался слишком твёрдым. Пару раз клюнув его, ворона с сухариком в клюве устроилась на поручне балкона. А потом вдруг слетела, и положила его по центру тротуара. Сначала мы ничего не поняли, а потом увидели, что из-за угла вышла дама, путь её лежал прямо через сухарик, но она переступила через него. Ворона ещё дважды забирала и клала сухарик, а после того как третий прохожий обошёл его, положила посреди проезжей части.
Удалось ли ей раздробить его с помощью машин я, к сожалению, так и не узнала. Подошёл мой автобус.
