Владимир Миркин - Осторожно, сало! (сборник)
– Не крали? – зло прохрипел рядом стоящий Марыпа и ткнул ему самопалом в грудь. – А это что?
– Смородина… – робко ответил ему Розуваев.
– Смородина! Ха! Ха! – рассмеялся довольный собой Марыпа. – Да ты, я вижу, пацан, от страха в штаны наложил.
Он вытащил из кармана спичку, зажал ее между зубами и демонстративно стал жевать ее белый край.
– Мужик, дай спичку, – с наглой улыбкой обратился он к Розуваеву и еще раз ткнул его самопалом в грудь, отчего тот сильно побледнел и, казалось, вот-вот заплачет.
– Мужик, дай спичку, – угрожающе повторил Марыпа и вплотную придвинулся к нему.
Митька, стоявший рядом с Розуваевым, неожиданно загородил его собой и сжал кулаки. Было видно, как от волнения и внутреннего напряжения на его груди и спине запрыгали мышцы, как у боксера перед решающим боем. Марыпа измерил его презрительным взглядом и повернулся к приятелю.
– Ты видел, братан, как этот мужик, деревня, сжал кулаки, – наигранно удивленным тоном произнес он.
Корявый изучающе посмотрел на Митьку, а затем на Марыпу.
– Оставь пацана, – хитро прищурившись, ответил он. – Он же деревня! Не понимает, с кем разговаривает!
При этом он поднял обрез и выстрелил в воздух. От неожиданности мы все застыли, словно прикованные к земле. Воспользовавшись нашим замешательством, Марыпа выхватил у Розуваева бидончик со смородиной и отдал его Корявому. Тот попробовал смородину и сплюнул.
– А смородина-то кислая, – с насмешкой произнес он, но смородину не отдал.
Через минуту троица так же быстро исчезла, как и появилась, затерявшись в зеленой гуще лесополосы. А мы стояли еще несколько минут, находясь под впечатлением произошедшего, и не заметили, как небо нахмурилось и начал накрапывать небольшой дождь. Большие теплые капли поднимали дорожную пыль, от этого в воздухе разносился необъяснимый смешанный сладкий запах поднявшейся пыли и быстро испарявшейся дождевой воды. Со стороны Лесновки грозно надвигались, словно орды кочевников, темные, свинцовые тучи. Мы засобирались домой и побежали вдоль лесополосы к полю. Хлынул настоящий ливень, но мы продолжали бежать. Наконец мы выбежали из лесополосы и поднялись на третий бугор. Перед нами предстала необычайная картина: вместо Лесновки мы увидели надвигающуюся на нас стену дождя, представляющую собой сплошную белую массу воды. Эта стена двигалась с большой скоростью, было видно, как она покрывает водонасосную башню, затем первый бугор, второй… Стало темно, как ночью, дождь уже шел сплошной стеной. Стали раздаваться сильные раскаты грома. Неожиданно сильная молния ударила в высоковольтный столб, посыпались искры…
– Бежим к прицепам! – крикнул Митька.
И мы, как по команде, побежали не в сторону Лесновки, а к двум прицепам, одиноко стоявшим среди поля. Спрятавшись под их днище, мы просидели с полчаса, пока гроза не утихла. Небо неожиданно просветлело, и из-под туч опять появилось ласковое солнце. Через несколько минут на небе не было уже ни одного облачка, как будто и не было никакой грозы. Выйдя из укрытия, мы, к великому своему удивлению и радости, увидели несколько крупных арбузов; подойдя ближе, мы поняли, что находимся рядом с колхозным баштаном.
– Налетай, братва! – радостно воскликнул Митька и, вытащив перочинный нож, разрезал пополам огромный полосатый арбуз.
Началось настоящее пиршество. Мы разбивали арбузы и с радостным гиком ели сладкую, сочную мякоть. Арбузы были разных сортов: полосатые, белые, черные, огромные и маленькие. От радости мы бегали по полю, бросали друг в друга кусками разбитых арбузов и не заметили, как со стороны балки к нам выехал объездчик.
– Сухой! – крикнул Жорик, и вся наша компания повернулась в сторону приближающегося всадника.
К нашему ужасу, это был действительно Сухой – самый лютый объездчик в колхозе. О его злости ходили легенды. Мы побежали прочь из баштана, но уже через несколько минут объездчик нагнал нас и стал хлестать кнутом так, что на спине появились красные рубцы. Сухой как коршун летал между нами на гнедом жеребце Огоньке и изрубал каждого из нас как капусту! Спас нас Митька. Он подбежал к Огоньку и схватил его за узду, не давая объездчику управлять им. Сухой в бессильной злобе стал хлестать Митьку, от этого его спина превратилась в кровавое месиво. Удары объездчика становились все сильнее и злее. Он уже не мог остановиться. И в тот момент, когда настоящий ужас охватил наши детские сердца, со стороны Белой лесополосы раздался выстрел… Мы повернулись и увидели вокзальских, которые быстро бежали к нам и размахивали обрезами.
Сухой повернул коня в их сторону и от неожиданности застыл, не зная, что делать дальше. Когда троица подошла ближе, Корявый еще раз выстрелил вверх.
– Эй! Дядя! Не тронь зазря пацанов! – крикнул он объездчику и угрожающе помахал обрезом.
Сухой сильно побледнел, что-то невнятно пробормотал и, развернув поводьями коня, помчался в сторону балки.
Корявый вместе с приятелями подошел к Митьке и стал рассматривать на его спине еще свежие багровые рубцы.
– Ну, ты попал, мужик! – сочувственно произнес он. – На тебе же живого места нет…
Он повернулся к стоящему рядом Розуваеву и отдал ему бидончик со смородиной.
– У вас что, все в деревне такие отмороженные? – продолжал он. – Как в старину, за кусок арбуза людей секут… как крепостных каких-то…
– Не… Это только Сухойкнутом балует… он у нас один такой… перед Васищевым выслуживается, – с трудом ответил Митька, все еще не пришедший в себя от боли.
– Да он у вас прямо граф Дракула какой-то, Иван Грозный!
– возмущенно произнес Корявый. – Как вас располосовал! Я бы его не простил. Что будешь делать? Пойдешь в сельсовет свой жаловаться? Или так отомстишь? – Корявый тяжело вздохнул.
– Слышь, а у тебя отец есть или братуха, постарше?
– Батя? Есть…
– Так скажи ему, пусть он этому Сухому рыло начистит… одним словом, даст ему в дыню…
– Да нет… мы сами виноваты, – с трудом проговорил Митька. – Черт нас попутал… Все из-за грозы… не заметили, как на баштан попали. А Сухой что? У него работа такая: за баштаном следить.
– Ну ты, брат, даешь! – удивился Корявый. – Да ты спину свою видел? Да на ней же живого места нет. А ты урода этого защищаешь… Он тебя не пожалел!
– Не… не… нельзя, – твердил Митька, словно оправдываясь перед Корявым. – Батю в сельсовет вызовут, трудодни отберут…
– Трудодни отберут?! Ха! Ха! Эх, деревня ты, деревня… Да из-за таких, как ты, и появляются всякие Сухие… Слабак ты… тряпка! Я бы на твоем месте его не простил…
От этих слов у Митьки заблестели глаза, было видно, как он напрягает всю свою волю, чтобы не заплакать. Было жалко и больно на него смотреть. В тот момент мне показалось, что лицо у Корявого дрогнуло и даже смягчилось… Возможно, ему впервые в жизни стало стыдно и неловко за свои слова. Он подошел к Митьке и взял его за руку.
– Ладно, брат, не обижайся, – попытался ободрить он Митьку. – Живи, как знаешь… У каждого своя правда… Но на баштан больше не ходи!
Корявый на прощание пожал всем нам руку и направился с приятелями в сторону Белой лесополосы.
Мы удивленно смотрели им вслед, никак не понимая, почему именно они – эти вокзальские хулиганы – пришли к нам на помощь. Видимо, иногда бывают такие моменты в жизни, когда и у самых отпетых хулиганов где-то в глубине души появляется чувство сострадания и справедливости… И это чувство человеческого сострадания, видимо, объединяет всех нас – людей.
Вот так закончилась эта история. Наши бывшие грабители стали нашими спасителями. С тех пор прошло много лет, некоторых участников этого происшествия уже нет в живых, кто-то сидит в тюрьме, кто-то процветает. А кто-то так и живет в Лесновке и ходит по смородину…
Танкист
Несмотря на свой преклонный возраст, Михалыч слыл среди своих знакомых настоящим оригиналом. А все благодаря своему неугомонному и задиристому характеру. Внешне ничем не примечательный, небольшого роста с козлиной бородкой, он носил старый военный китель с орденскими планками и при этом любил всем рассказывать различные небылицы про войну. Особенно он любил вспоминать о своем боевом танке Т-34, на котором он дошел до самого Берлина и протаранил не один немецкий «тигр». Правда, в это мало кто верил, но прозвище «танкист» за ним закрепилось надолго.
А один раз из-за своего упрямства и отчаянности он чуть не загремел в тюрьму. Случилось это лет десять назад, в лихие девяностые, когда по всей стране пышным цветом расцвело бандитское движение. В то время в нашем городе хозяйничала банда Гришки Прошкина, по кличке Грыня. Под его крышей находились все заправочные станции и мойки города. И вот на одну из таких моек заехал Михалыч на своем стареньком москвиче. Не успел он занять очередь на мойку, как нагрянул этот самый Грыня со своими дружками. Подъехали они на двух джипах и давай порядок наводить. Всем дают указания, на окружающих страх нагоняют. Особенно свирепствовал Грыня.
