Борис Евсеев - Лавка нищих. Русские каприччио

БЫСТРАЯ РАЗВЯЗКА

русская новелла

Пробуждение – что за развязка?

«Ну его на фиг, это будущее!»

Между Сергиевым и Москвой – 74 километра лесов, камней, заборов, образцового порядка, долгостроя, разрухи, почерневших от сырости садовых домиков, каменных островерхих замков, зеленых помидор в банках по три литра, грибочков на ниточке, дорожных работ, развязок, насыпей, сбитых в комки и спрессованных в кирпич человеческих судеб.

«Туда едешь – смутно на душе и погано. Обратно едешь – обидно, тошно. Ну ведь хочется просто так – без оглядки, без тупого расчета – повеселиться! Так нет. Обязательно кто-нибудь – со своими трудностями или предложениями. Глядь – уже и привязался, как пьянь, уже гири пудовые за секунду и навесил!»

Костик Сыров, новоиспеченный бухгалтер, шумно выдохнул горечь, скопившуюся на душе за последние дни.

Костику было всего двадцать три, но он как-то слишком часто чувствовал себя старым, скучным. А тут – осень. А за ней еще и зима, господа хорошие!

Полтора года назад Костик здесь же, в Сергиевом, закончил Финансовую Академию. Полгода ушло на поиски места, год – на притирку к этому самому месту. Сегодня был первый день отпуска. Ну а после отпуска Костик заступал на должность бухгалтера, вместо уходящего на пенсию брюзги Ковтуна. Борьба за должность была долгой и кровопролитной. Костик – победил. И сейчас – словно бы в отместку – молодая усталость и унылая разграфленность будущей бухгалтерской жизни душили его громадной, перьевой, налегающей плотней и плотней, небесной подушкой.

Чтобы развеять тоску, Костик в Москву и ехал.

Он дождался рейсового автобуса, сел у окна. До отправления – минут десять-двенадцать. Костик еще раз, но уже не так шумно выдохнул и закрыл глаза.

Вот стою на камне. Дай-ка брошусь в море... —

прошелестел прямо над Костиковым ухом невесть откуда взявшийся женский мелодичный голос.

Костик неохотно разлепил веки. Рядом сидела миниатюрная улыбчивая женщина, в черном модном плаще с поднятым по-мальчишески воротником.

– Да? Правильно? Я угадала? Вы ведь как раз в море житейское и хотите кинуться? Вы – тихий и скромный. Но когда надо – очень решительный. И очень, очень способный! Так ведь, так?.. А вы знаете, как кончается этот стишок?

– Н-нет. – Костик еще сильней помрачнел и насупился: выпутываться из горечи собственных мыслей ему не хотелось. Он даже попытался отвернуться от подсевшей к нему попутчицы.

– Нет, вы послушайте!

– Н-не хочу, не буду.

– Это же смешной, забавный стишок! А меня – чтобы нам было веселей общаться – зовут Эвелина. Просто – Эва. Я – бывший филолог. Наверное поэтому, как только вас увидела, так сразу стишок и вспомнила.

– «Вот стою на камне, – быстро, словно опасаясь, что новый знакомый ее оборвет, затараторила Эва, – дай-ка брошусь в море, что пошлет судьба мне, радость или горе? Может, озадачит, может, не обидит, ведь кузнечик скачет, акуда – не видит!» Это же стихотворная пародия на размышления о жизни! Правда, веселая?

– Ну, в общем... – Веселей Костику не стало, но не сообщать же об этом первой встречной-поперечной?

– А вы... Вы как раз на такого кузнечика и похожи. Костик оглядел зачем-то кисти собственных рук, затем островатые колени под брюками. Оглянулся и по сторонам.

Автобус все не трогался с места. Костик на минуту задумался. Задумалась, кажется, и Эва. Потом полушепотом сказала:

– Я тут немного денег выиграла. Еду на ВДНХ, на ярмарку. А вы?

Костик промолчал. Потом неожиданно спросил:

– В лотерею выиграли?

– Нет, что вы! В преферанс! Костик удивился.

– Разве женщины в преферанс играют?

– Играют, еще как! У нас и компания подобралась подходящая. Я, моя троюродная тетя, – но она мне как сестра, всего на пять лет старше, – и две соседки. У них денег куры не клюют! Ну я и не чувствую себя виноватой, когда у них выигрываю.

Разговаривать в стоящем автобусе было как-то неловко. Пассажиры подходили и подходили, однако все как один почему-то молчали. Костику даже казалось: входящие только и делают, что прислушиваются к тому, что говорит ему Эва.

– А поехали на машине? До Северянина? И недорого на троих-четверых выйдет!

Костик все так же мрачновато кивнул, они вышли из автобуса, огляделись. Вскоре нашлась и машина.

– До Северянина? Можно... Только спешу я... Еще двоих – на Ярославке подхватим. Лады? – Шофер завел мотор.

Езда в машине – быстрая, ловкая – успокоила, даже слегка взвеселила Костика. Устроившись на заднем сидении он ждал, что Эва заговорит снова. Но та забилась в угол, молчала. Они словно поменялись настроениями: ей – печаль, ему – внезапно прихлынувшая радость.

Костик уже открыл было рот, чтобы представиться по всей форме, назвать свою будущую должность, объяснить ее перспективы, – как вдруг заговорила Эва:

– Вообще-то меня по-настоящему Эрой зовут. Эва – это так, для красоты. Я имя под фамилию подбирала. И подобрала! А фамилия моя – Грабовска. Без последнего «я». Согласитесь: имя «Эва» к этой фамилии безупречно подходит. Ну а если о фамилии, то она – шляхетная, польская...

Костик исподтишка глянул на Эву-Эру. На полячку она была похожа мало: нос курносый и щеки, как свеклой натерли. Правда – волосы светлые и взбиты хвостом. Но польский это хвост, или обыкновенный, русский, Костик с налету определить не мог.

– Теперь я по специальности швея. А раньше, раньше... – Какое-то нервное одушевление вдруг охватило Эру. – Эй, нельзя ли потише? Все ухабы уже пересчитали! – крикнула она водителю.

Тот что-то буркнул в ответ, но машину стал вести бережней.

Опять замолчали. Говорить было явно не о чем. О бухучете? О дамских фижмах и сборочках на платьях? Костик уже пожалел, что поехал. Он еще раз покосился на Эву-Эру.

Оценка его оказалась не слишком высокой: «Врушка, это раз. Никакая она не полячка, это два. Про деньги тоже наверное, заливает, это три. Ну и что? Пусть себе врет. Завравшаяся женщина – сговорчивей, да и на ощупь – мягче, приятней».

– Да, швея... – заговорила Эва снова, – но шитье мое не совсем обычное. Я теперь для медицинской авиации кое-что шью: покрывала, навесы, простынки, даже сеточки плету багажные... А давай лучше на ты? Мы ведь почти одногодки. – Она вздохнула. – Если я и старше – то всего на чуток...

– Смотри! – вскрикнула она через минуту и дотронулась до Костикова плеча. – Наши места пошли. Я здесь несколько лет прожила. В деревянном, между прочим, доме. В Москву отсюда ездила, тяжковато пришлось. Да и дом – не дача, он настоящего ухода требует. Сейчас-то дом чаще пустой стоит. А тогда... Тогда народу в нем было хоть отбавляй.

Кончиком ноготка она снова дотронулась до Костика.

– Эй, не спи! – пальчик с ноготком был тотчас убран. Ноготок, пальчик, быстрое их убиранье – Костику понравились.

– А хочешь я тебе теткин дом издали покажу? Костик буркнул что-то нечленораздельное.

– Эй! Сворачивай направо! – крикнула Эва-Эра водителю. – Мы на минутку только заскочим. Жми по асфальтовой! До конца!

Теткин дом был старый, двухэтажный, со сломанным крыльцом. Сложенный из толстенного бруса, он стоял чуть поодаль от дачного поселка, был обнесен новенькой сеточной оградой и сразу к себе чем-то располагал.

Из трубы вылетал жидкий дымок.

– Это тетя! – с какой-то болью, словно такое открытие поразило ее в самое сердце, вскрикнула Эва-Эра. – Значит тетя Поля здесь! Ну что? Забежим поздороваться? И всего-то пять минут. Вы подождете?

Шофер равнодушно кивнул. Они вышли.

Уже на ходу Костик хотел повернуть назад, хотел даже нагрубить, хотел сказать, что ехал в Москву слушать тяжелый рок и ливерпул саунд, а не здороваться в какой-то глухомани с неизвестной тетей, – но тут на крыльцо вышла броско и модно одетая женщина. Если и было в ней что от виденных Костиком теть и тетищ, – так это тонкая длинная сигара в зубах. А в остальном – остренькие шпильки, газовый шарф через плечо, яркие губы, глянцево-картиночное лицо – ничего в ней сельскую жительницу не выдавало.

– Эр-рка, – ржаво скрипнула веселая тетя и передвинула незажженную сигару из одного конца рта в другой. – Эр-рка. Наконец ты, лахудр-ра, явилась!

Эва-Эра застеснялась, тетя Поля это заметила и громко расхохоталась.

– Меня зовут Ап-полинария Львовна, – чуть развернулась она к Костику. – А эта лахудр-ра меня тетя Попа зовет. Ну машину вашу я, конечно, на час-другой конфискую, съезжу в Регистрационную палату, давно собиралась. А вы уж тут как-нибудь без меня, сами...

– Тетя Поля, – делая круглые глаза, простонала Эва-Эра. – Тетечка Полечка...

Веселая тетя, подмигнув Костику на прощанье зеленым глазом, давно уехала, а Эва-Эра все стояла у дверей дома, словно не решаясь войти.