Эльвира Барякина - Ж. Замечательных людей
Ее бестактность принципиальна. Если человек «урод», он должен об этом знать.
Сьюзан отнюдь не одинока. Каждую пятницу в ее доме собрание — целый дамский табун в шляпах. Гоняют чаи и размышляют об искусстве.
Кевин, конечно же, «убивает» Сьюзан. А то как же — пьет, шляется бог весть где. И даже Кафку не читал ни разу. Но она ему не изменяет — это не в ее принципах.
Кевин говорит, что Сьюзан всегда была такой. Двадцать лет она напутствовала его словами: «Ты куда?! Если опять нажрешься, домой не приходи!» Кевин поначалу морщился, а потом стал развлекаться. Теперь живописует ей в подробностях, куда и зачем он ходит.
Сьюзан привычно поднимает брови.
— Ты меня напугать или рассмешить хочешь? Нет, дорогой, у тебя таланта для этого не хватит.
В принципе, она всегда права. Но ее правда — как фотография прыща крупным планом. Все натурально, все верно схвачено — только смотреть противно.
GIRL
24 июня 2007 г.
Кевин со Сьюзан уехали за границу, и пока родителей не было дома, Белла решила устроить маленький сабантуй. Позвола меня и Джоша с родителями.
Стол поставили на террасе. Кремовая скатерть, серебряные подсвечники.
Белла возилась на кухне, и Джош повел нас на экскурсию.
— Это коллекция карликовых деревьев бонсаи, это искусственный водопад, а это пруд — в нем живут карпы «кои». Каждый стоит пятнадцать тысяч.
— Вот бы ухи из них сварить! — гыкнул Колька.
Леля одернула его.
— Молчи, Христа ради!
Ей было стыдно за своих гуппешек в аквариуме и за бусы из фальшивого жемчуга. К тому же Джош недавно уволился с бензоколонки и вновь объявил себя свободным художником.
Я украдкой поглядывала на Беллу: она тоже стеснялась. Носилась от холодильника к столу, пытаясь ничего не забыть. Вилки ронялись, соль просыпалась.
За столом, краснея до слез, Белла завела разговор о Набокове.
— Я почти совсем не знаю русскую литературу, но Набоков произвел на меня огромное впечатление. Он, кажется, был наполовину американец?
— Что вы! — ахнула Леля и пересказала биографию Владимира Владимировича.
Мы с Джошем перепихивались под столом ногами и старались не ржать. Коля налегал на салаты.
Эта девчонка, Белла, нравилась мне все больше и больше. Отличница, перфекционистка. После ужина она показывала нам свои работы.
Эстетика синтоизма[16], роккоко и авангарда. Над столом — портрет Фридриха Великого, на полках — куклы в роскошных нарядах. Белла сама их шьет — с учетом всех деталей, вплоть до китового уса в корсетах.
— Когда ты все успеваешь? — изумилась Леля. — Ты же, наверное, жутко устаешь.
Белла пожала плечом.
— Для меня это хобби. А от хобби не устают.
Целостная натура, как и мать; но Сьюзан — чугунная, а Белла — как вода. На нее бесполезно давить, ее нельзя деформировать — структура не та.
— Береги ее, — сказала я Джошу на прощание. — Второй такой тебе не дадут.
— Да я даже женюсь на ней! — приложил он руки к груди. — Только ты ей пока об этом не говори. А то зазнается.
ЕСЛИ
25 июня 2007 г.
Позвонил Пол. Скучает, солнце мое!
— Нам только и остается, что вилять друг другу хвостами на расстоянии, — сказал он.
И тут понеслось.
Мы размышляли на тему «а что, если б у человека был хвост?» Небольшой такой, сантиметров пятьдесят. Пушистый.
Тогда бы к юбкам и штанам пришивали рукава для хвоста. Иногда короткие, иногда длинные. Девочки бы делали на хвосте прически: веер, косички, стрижечки… Была бы специальная краска для хвоста — хочешь в блондинку перекрашивайся, хочешь в брюнетку.
В магазинах бы продавались средства по уходу за хвостом.
Некоторые панки, без сомнения, брили бы хвост, покрывали его татуировками и унизывали цепочками и колечками.
В гламурных журналах писали бы про важную роль хвоста в сексе. А на порносайтах показывали, как именно его нужно применять.
Для некоторых облысение хвоста было бы настоящей трагедией. Они платили бы бешенные деньги за пересадку волос на хвост. Широкое распространение получили бы парики для хвостов.
В газеты бы писались слезные письма: «Уважаемая редакция! Мой хвост всего лишь сорок сантиметров в длину и 8 миллиметров в толщину. Если вы мне не поможете, я повешусь».
На имейл приходили бы десятки предложений от спамеров: «У вас проблемы с хвостом? Тогда мы идем к вам!»
А если бы парень хлопнул девушку по попе, то в ответ получил бы неслабый удар хвостом.
Повилять, поджать, выставить трубой, загнуть колечком… Красавицы при ходьбе помахивали бы не столько бедрами, сколько хвостом: туда-сюда, туда-сюда… А у мужчин от страсти бились бы не только сердца.
— В соседнем от меня номере живет мужик из Лондона, — вдруг прервался Пол. — Они с женой двадцать лет лечились от бесплодия, а недавно у них родились тройняшки.
— С хвостами?
— Глупыш! Я это к тому, что чудеса случаются.
Вечером:
Ходила с тремя подушками в руках: пыталась представить себя матерью-героиней. Потом два геройства убрала. С одной подушкой намного легче.
ТОВАРЫ И ЦЕНЫ
26 июня 2007 г.
Сейчас посылки из-за границы совсем неинтересно получать. Мама прислала мне новые штаны (made in China), кружевные трусы (made in Korea) и книгу (отпечатано в ОАО «Рыбинский дом печати»). Все то же самое можно купить и в Лос-Анджелесе.
Это я не в зубы дареному коню смотрю — подарки все нужные. Просто грустно: чем удобнее становится мир, тем меньшему я могу удивляться.
Впрочем, кое-что в маминой посылке меня действительно поразило. На бандероль была приклеена марка с нарисованным глобусом. Родину, как и положено, выделили красным цветом. А сверху поместили слова: «РОССИЯ 50 рублей».
ЖИВОТНЫЕ СТРАСТИ
28 июня 2007 г.
Зэк опять уехал на съемки, и вечер Агнессы тянулся по обычному сценарию: сготовить ужин, уложить ребенка, включить телик.
— Дзи-и-инь! — телефон.
Это был Каябяб.
— Нам надо поговорить. Я в прошлый раз повел себя как чурбан: набросился на вас, наговорил черти-что…
Агнесса растерялась.
— Да нет… Да что вы… Все нормально…
Все это время она думала о нем. Агнесса не поленилась сходить в библиотеку и почитать книги о генно-модифицированных продуктах. Каябяб оказался прав — и это было ужасно. До нее вдруг дошло, что все могло сложиться по-другому.
Написать ему? Поговорить? Но как общаться с человеком, который считает тебя законченной идиоткой? Ведь нельзя же ему сказать: «Извините, но я не все время дура».
И тут он сам позвонил.
— Он приехал, и мы полночи сидели внизу, у бассейна, — продолжала Агнесса. — Он мне сказал, что это очень здорово, что я не вожу дочь в садик. Наша система образования устроена по принципу фабрик: цеха-классы, мастер-учитель… Все делается от звонка до звонка и по заранее определенному стандарту.
— Прикольно, — отозвалась я.
— Он говорит, что школы в том виде, в котором они есть, были придуманы на заре индустриализации. Детей учили, чтобы они потом могли работать на заводах. Сейчас наступила другая эпоха, и самое важное в наше время — это умение мыслить не как все. А вот этому наши школы не учат.
Разговоры об умном перетекли в поцелуи: Агнесса схватила Каябяба за руку и потянула к лестнице.
— Поднимайся ко мне.
— А как же Пи-Пи?
— Мы пойдем в другую комнату. Она ничего не услышит.
Лифчик на лампе, шорты на полу. Дверь скрипнула, и Агнесса едва успела накинуть на Каябяба одеяло.
— Мама… Мне страшно! — На пороге стояла взлохмаченная Пи-Пи.
— Ох ты, боже мой!
Вздохи, увещевания, песенка на ночь. Кажется, уснула.
Агнесса на цыпочках подобралась к кровати и поцеловала Каябяба.
— Прости, она обычно спит крепко, а тут…
Он не дал ей договорить. Но когда счастье достигло кульминации, ручка двери снова задергалась.
— Мам… Меня тошни-и-ит!
Агнесса вернулась в спальню через час. На душе было и грустно, и сладко. В присутствии Каябяба она почему-то не чувствовала себя «жертвой социального насилия». Объяснения этому феномену не было: он просто случился.
Каябяб лежал, закинув руки за голову. Агнесса прикорнула рядом.
— Ты о’кей?
Он обнял ее. Агнесса думала о том, что жизнь — не так уж плоха; что иногда счастливый билет выпадает и костюмершам… Жалко, конечно, что Каябяб сейчас встанет и уйдет навсегда. Кому нужны тетки с детьми, которых тошнит обломками восковых карандашей?
— Ты уйдешь?
— Нет.
— Это хорошо.
Специально для Пи-Пи Каябяб сделал вид, что он только что явился в гости. Агнесса готовила завтрак, а он играл с ребенком в пожар.
