Сергей Солоух - Рассказы о животных
– Да, Игорь Ярославович, вы правильно все поняли, мы прекращаем, в строгом, так сказать, соответствии с пунктом шесть точка восемь вашего договора о предоставлении услуг, его действие, – от удовольствия произносить эти две цифры вслух и главное в лицо, глаза в глаза Игорю Валенку красная репа Роберта Альтмана вся празднично и нежно дымилась свежей росой. Сверкала и блестела.
– Имеем полное на это право, не так ли?
– Да, да, конечно, – Игорь кивнул и, словно механический дурак с мгновенно лопнувшей пружинкой и замирающим теперь внутри маховичком, добавил: – за месяц письменно предупредив…
– Что и делаем, что и делаем, – затрясся радостно, как-то особенно празднично зашевелился, заиграл электричеством русый волосяной прибор на крепкой кирпичной морде с цинковыми жилками. Писательские усы, переходящие в артистическую бородку, торжествовали. И каждый собой довольный волосок в них терся о другой, как ножки заевших, закусавших, забодавших целое коровье стадо мух.
– А на руки, вы насчет соблюдения формальностей будьте спокойны, на руки мы вам дали просто копию, да, копию письма, для сведения, а официальное уже отправлено вам почтой, как и положено, конечно, с уведомленьем о вручении, – счел Альтман таким изящным образом необходимым и обязательным лишний раз напомнить, что ООО «КРАБ Рус» не шарашкина контора из Киселя или из Южки, а европейская компания мирового уровня.
– Да-да…
Об этом офис-центре, который этаж за этажом уже полтора года поднимался в центре Киселевска, на какой-то из планерок говорил Потапов.
– Туда не влезем, Олег Геннадьевич, туда «Ростелеком» затаскивает свое волокно…
Оптико-волоконный кабель, из многожильных обрезков которого кустари-умельцы ваяют на продажу ночнички-дождички, радужные сувенирные фонтанчики на батарейках. А радость, чувство глубокого и полного удовлетворения сварганили буквально на глазах искрящуюся масочку на губы, переливающуюся победным серым, рыжим, голубым эспаньолку директора русского представительства и сервис-центра «Крафтманн, Робке унд Альтмайер Бергбаутекник». Сургучнорожий, из простой, подножной карагандинской глины деланный человек, которого Игорь Валенок с такою легкостью и столько раз в этом году ставил в тупик и загонял в угол, теперь отыгрывался с видимым наслаждением за все:
– Вы сами, Игорь Ярославович, надо вам честно признаться, нам очень, очень помогли принять решение о переезде. Прямо-таки своевременно обратили внимание на то, что сюда, в Большой Южбасский технопарк…
Игорь и забыл, что этот островок в полях за Красным камнем, неэстетичное собрание полу– и недовведенных в эксплуатацию сооружений промышленного назначения, носит такое в будущее устремленное, крылатое название – Большой Южбасский технопарк… Не АБК «Филипповское», не шахтоуправление… вовсе нет… Большой Южбасский…
– …еще по меньшей мере два года, – между тем, сияя влажной мордой и выпуклыми зенками, продолжал самим собою гордый Роберт Альтман добивать Игоря Валенка, – не будет обеспечиваться высокоскоростным Интернетом по проводным линиям. Да. Очень вовремя вы нас предупредили об этом обстоятельстве. Мы занялись вопросом, и теперь к нашему новому офису в центре города и физически намного лучше будет доступ у клиентов, и, так сказать, электрически…
– Это вам «Ростелеком» пообещал или опять ваш собственный системщик Герман? – не удержался и спросил пылающего счастьем Альтмана Игорь Валенок.
И тут, едва лишь прозвучало пушкинское имя программиста ООО «КРАБ Рус», разительная перемена произошла с лицом директора. Оно тотчас же перегрелось, набрякли жилки, почернели глазные впадины, и розовым, кровавым, внутренним окрасило белки, наружу вышло то, что питало и подогревало счастье, торжество и радость дня – ненависть.
– К вашему сведению, Игорь Ярославович, для полной ясности, господин Капштык в нашей компании больше не работает.
– Что так? – Игорь решил, что деликатничать не стоит, жалеть слишком зарвавшегося немца, – хороший был специалист, всегда отстаивал ваши интересы…
– Мы знаем, да… отлично знаем, что он и как отстаивал, когда ваши люди свободно шастали у нас на сервере…
Вот как? И это не осталось тайной. Какой-нибудь долгоиграющий подарок оставил Шейнис? В каких-нибудь конфигах пошурудил. Нечаянно лишил возможности бойкую секретаршу Альтмана ходить по чатам? Нет, вряд ли. Не похоже на него. Скорее всего, сам простодырый Герман Капштык и доложил. Где-нибудь ляпнул, рассказал, каким оригинальным образом решилась проблема с безопасностью, как был закрыт доступ извне. Кто посоветовал и по какой причине…
– Мне кажется, здесь очевидное досадное недоразумение, – очень спокойно, глядя прямо в глаза перекалившемуся, черному Роберту Бернгардовичу, сказал Игорь, – мне кажется, что было бы вернее и прагматичнее с вашей стороны, прежде чем делать скоропалительные выводы и принимать решения, позвонить нам, пригласить на встречу, пообщаться… Во всяком случае мы были, есть и остаемся открытыми для сотрудничества… Если вас качество вдруг не устроит, цены, сервис…
Альтман был так поражен, что его бомба с подломом сервера не взорвалась, даже не пшикнула как следует, не навоняла даже, так ошарашен, что, не сводя мутных от злобы и обиды глаз с лица Игоря Валенка, безропотно принял протянутую на прощанье руку и крепко, с тевтонской четкостью, пожал. А после отпустил.
И ничего… Ничего кроме отвращения не испытывал Игорь, спускаясь по лестнице АБК, проходя стоянкой, садясь в машину. Отвращения к себе, к Запотоцкому, к Шейнису и к волосам. К холеной, аккуратно стриженной одежной щетке под носом начальника орднунга ЗАО «КРАБ Рус». Бракованной, с большой кривой дырой для тонких губ посередине, но все равно при деле, в ходу, в работе.
Точно так же, как и он сам. Игорь Валенок. Бракованный. В разладе сам с собой и с жизнью. И все равно скребущий. Упрямо царапающий по ее поверхности.
* * *Какое-то время тому назад на гигантской монстере, страстно осваивающей, буквально хавающей, жрущей пространство в кабинете Запотоцкого, появились загадочные емкости. Какие-то культяпки пластиковых бутылок, самодельные высокие стакашки, примотанные пищевым полиэтиленом к зеленому хрящу ствола. Во влажных полупрозрачных объемах этих мензурок, как толстые коктейльные соломинки, томились темные отростки хищной лианы.
«Сок он, что ли, собрался доить из этой холеры? – с непередаваемым, буквально тошнотворным отвращением всякий раз думал Игорь. – Не очень-то похожа на березу эта тварь, даже тропическую…»
Нет, оказалось, эфиопским жизнеутверждающим хлорофиллом заботливый Олег Геннадьевич вполне гуманно решил укреплять коллектив, не внутренне, а исключительно наружно. В начале декабря отростки, дружно давшие корни, были отрезаны от материнского ствола, пересажены в горшки и расставлены на разнообразных окнах кабинетов ЗАО «Старнет». Один такой с первым уже многопалым, хищным листом завелся и в комнате, которую Игорь делил с друзьями, Гусаковым и Полтораком.
Этот молодой, но вездесущий посланец генерального директора произвел неожиданное действие на вечно шумно и громко выяснявших отношения Полтаракана и Бобка. Во всяком случае, в первое утро явления на подоконнике рассады с мощным зубастым листком оба помалкивали. Сидели насупившись, пищали клавишами калькуляторов, шуршали листками ежедневников, щелкали кнопочками шариковых ручек, явно при этом стараясь не коситься и не оборачиваться на неожиданного растительного соглядатая. И лишь направившись куда-то, у самой входной двери, Полтора Рака позволил наконец вопросу, который, надо думать, давно ему не давал покоя, томил и мучил, слететь с языка:
– А что, правду говорят, Игорь Ярославович, что немец-то наш ту-ту? Прислал письмо Онегина Татьяне?
– Телегина! – мрачно сказал ему в спину, в закрывшуюся за частью таракана дверь сельский балалаечник-каламбурист Боб Гусаков. – Наверное, уже успел боссу напеть где-нибудь под сурдинку в коридоре: вот дали бы ему фашистов, как он весной предлагал, не упустил бы гадов…
Игорь не сомневался, что не только в коридоре, под сурдинку, но и явно, на совещании у Запотоцкого Полторак найдет способ напомнить, в связи с письмом большого пролетарского писателя Ганса Фаллады, и о себе, недооцененном Андрее Андреевиче, и о не полном, на этом фоне, служебном соответствии Игоря. Игоря Ярославовича Валенка. Кандидата технических наук. Ха-ха.
Однако Полторак торжественно блестел глазами, но рта не открывал. А Запотоцкий, мичуринец, растениевод, был необычно сух и очень немногословен.
– Ну что же, к сожалению, и такое случается. Лояльность – несвойственная, прямо скажем, клиентам добродетель, захватчикам и реваншистам и подавно…
