Сара Груэн - Уроки верховой езды
Я робко пытаюсь что-то предпринять.
— Дэн?..
— Да?
— Я тут думала, как бы что-нибудь вкусненькое для тебя приготовить и ужином покормить…
— Вот это было бы здорово. Когда?
— Ну не знаю. Скажем, сегодня…
Я чувствую себя наглой развратницей. Прямо девушка с обложки «Космополитена», берущая быка за рога.
— Отлично! — говорит Дэн.
— Только давай, если можно, поужинаем у тебя? Тут вечно столько народу…
— Да пожалуйста! Скажи только, что мне купить?
— Ничего не надо, я все привезу.
— Еще лучше. Может, сразу и поедем ко мне, когда кузнец все сделает?
— Только тогда тебе придется потом отвезти меня обратно домой.
— Кто бы возражал!
— Ну тогда пока, — говорю я.
Голос, который у меня предназначен для завершения разговора, совсем не деловой. Я почти мурлычу.
— До встречи. Жду с нетерпением…
— Я тоже, — отзывается Дэн.
* * *По совести говоря, кухарка из меня еще та. Но такое мелкое препятствие меня не остановит. Подумаешь, готовка! Я не училась стряпать потому, что меня это дело никогда не интересовало.
Но я не безнадежна. Я умею готовить спагетти. Поджаривать на гриле сыр и куриные грудки. А после того как Ева торжественно отреклась от поедания мяса — даже освоила несколько вегетарианских блюд, правда довольно простых. Не таких, каких люди ждут от жены преуспевающего юриста, работающего в патентной службе, но что тут поделаешь. И вообще — зачем готовить, когда кругом пруд пруди компаний по выездному ресторанному обслуживанию, готовых помочь вам с любой вечеринкой?..
И вот теперь мне вдруг приспичило научиться. Я хочу соорудить нечто богатое и изысканное. Сложное и великолепное. И преподнести этак небрежно. Одним словом — сшибить Дэна с катушек. В конце-то концов, в эпоху его ко мне личного интереса я была олимпийской надеждой с блистательными перспективами. Значит, надо найти способ его впечатлить. Иначе уроню марку!
У меня так и стоит перед глазами картина: мы с ним у него на кухне. Это должна быть большая, просторная кухня, ведь Дэн живет в старом фермерском доме. Столешницы — гранитные, шкафчики — кленового дерева. Пахнет чесноком, сливочным маслом, чем-то слегка пригоревшим. Дэн неторопливо потягивает вино и с восхищенным одобрением наблюдает, как я сную туда-сюда, словно хлопотливая колибри. Вот я наклоняюсь к плите, у меня аккуратная прическа, голубое платье облегает фигуру, я изящным движением встряхиваю одну сковородку, что-то помешиваю деревянной ложкой в другой, хватаю кухонные рукавицы и с шипением опускаю нечто аппетитное в растопленное масло, кипящее на задней конфорке… Тут же проворно подхватываю с разделочной доски еще что-то тонко нарезанное и в облаке пара бросаю в кастрюльку…
Настоящая кухонная богиня!
Вот бы и в духовке что-то шкворчало, только мне сразу не придумать, что именно. И микроволновка мелодичным писком оповещает, что отработала…
Видение чарующее, но на подготовку к его воплощению в жизнь у меня всего четыре часа, даже меньше. При этом ни малейшей идеи, что бы такое состряпать, пока нет. Я уже молчу о том, как бы на это сподобиться…
Я мчусь в дом и сгребаю с полочки все кулинарные книги Мутти. Их там шесть. Меня не интересуют те, в которых один текст, я выискиваю картинки. Желательно — с пошаговыми инструкциями. Хочу видеть, что как будет выглядеть на каждой стадии приготовления!
Я с первого взгляда вылавливаю блюдо, которое мне необходимо. Рука, правда, за мозгами не поспевает — впопыхах я пролистываю страничку, приходится заново ее разыскивать.
Передо мной — глянцевый разворот. На снимке запечатлен блинный пирог: стопка французских крепов, переложенных слоями ярких привлекательных начинок и соединенных пленочкой легкого сырно-яичного крема. Величественное блюдо, впечатляющее сложностью и совершенством. В качестве гарнира — зеленый салат, припущенные груши, обжаренный козий сыр. Дополним это бутылочкой кьянти — и вот он, ужин вашей мечты. Ну а коль скоро мне так и так блины жарить, почему бы не соорудить креп-сюзет на десерт…
Воображение рисует голубые, с оранжевыми кончиками язычки пламени под сковородкой, которую я при помощи особой кисточки смазываю маслом, — и меня заранее распирает от гордости.
Переписывать ингредиенты мне решительно некогда, я хватаю книгу под мышку — и выскакиваю за дверь.
Я отъезжаю от дома, когда наружу выбегает Мутти. Она размахивает руками, я останавливаю фургон и жду ее.
— Куда это ты собралась? — спрашивает она, подбегая к водительскому окошку.
— В магазин за продуктами.
— Ничего не получится. Мне необходима машина — надо съездить в аптеку.
— Так ты сегодня утром ездила!
Она гневно смотрит на меня.
— И что с того, Аннемари? Твой отец очень болен!
— Мутти, ну пожалуйста. Я скоро вернусь.
— Нет, поглядите на нее! Ты взяла фургон и даже не удосужилась спросить разрешения! Почем тебе знать, что он мне не нужен? Когда наконец ты сюда свою машину пригонишь?
— Вот отгремит суд, и пригоню. Ну пожалуйста, Мутти…
Она выставляет подбородок, и сердце у меня падает.
— Что это тебе так вдруг приспичило?
— Я сегодня Дэну ужин приготовить пообещала. У него дома. И сказала, что все необходимое с собой привезу.
Какое-то время она продолжает грозно смотреть на меня, и когда испаряется последняя надежда, она вдруг говорит:
— Поезжай.
Вот так запросто. Поворачивается спиной и удаляется к дому.
Я не понимаю, что означает эта сцена, но мне все равно. Фургон-то я заполучила!
* * *Я делаю только одну краткую остановку — заскакиваю в «Седла Килкенни», чтобы отдать флаер, и мчусь в продуктовый магазин. Сразу же оказалось, что зря я не составила список необходимых припасов. Сделай я это, их можно было бы распределить по отделам, вместо того чтобы бестолково метаться из конца в конец торгового зала. Сворачивая в третий раз в отдел «Все для выпечки», я отчетливо понимаю — близится катастрофа. Время подпирает, а я тщетно пытаюсь припомнить, когда последний раз брила ноги. И вообще я начинаю сама себе напоминать бестолкового ребенка из старого комикса, чья дорога домой, отмеченная пунктиром, представляла собой замысловатые кружева.
Когда наконец я приезжаю обратно, на кухне меня ждет Ева.
— Давай-ка помогу, — говорит она, видя, что у меня не хватает рук открыть дверь.
Я с готовностью протягиваю ей гроздья пластиковых мешков, их тонкие ручки оставили красные рубцы у меня на ладонях.
— Ну ты, мам, всего накупила, — говорит она, выставляя сумки на стол и заглядывая то в один, то в другой. — Стряпать собралась?
— Ну да, сейчас к Дэну в гости поеду, — говорю я.
Ева вздрагивает — как бы чуть спотыкается, но я замечаю. Вытащив кочан цикорного салата, она принимается внимательно изучать этикетку.
— Деточка, да пусть все так в мешках и лежит. Посмотри лучше, можно ли запихнуть это в холодильник…
— Сейчас, — говорит она.
Я догадываюсь — Еве что-то от меня надо. Иначе бы уже плешь мне проедала из-за того, что я к Дэну на свидание иду.
— Мам, — начинает она, и я понимаю: вот оно.
Ева открывает дверцу холодильника, оценивая свободное место на полках.
— Можно мне сегодня вечером пойти кое-куда?
— Куда?
— Ну, в город. В «Заграницу».
— С кем?
— С Луисом.
— Ни в коем случае.
Все ее напускное дружелюбие тотчас же улетучивается. Она мрачно спрашивает:
— Почему?
— Сколько ему лет?
— Семнадцать.
— Вот тебе и причина.
— Мам, но мне в октябре будет шестнадцать!
— Вот тогда и начнешь на свидания бегать.
— Это никакое не свидание! Туда вся конюшня едет! У Карлоса день рождения!
— Значит, тебе тем более нечего там делать, — говорю я решительно.
— Но почему?
— Потому, что все эти ребята старше тебя. Возможно, они захотят выпить…
— Не захотят! И потом, я-то в любом случае пить не буду!
— Правильно, не будешь. Потому что никуда не поедешь.
— Ты лицемерка! — взрывается Ева. — Ханжа! Тебе, значит, все можно, а мне все нельзя? Ты, значит, идешь куда хочешь и с кем хочешь, и плевать тебе, что думают остальные! Срань господня! Мам, я всего-то собиралась поужинать в обществе людей, с которыми ты меня заставляешь работать!..
— Отдохни от этой мысли, — говорю я. — Ты пока еще под домашним арестом за курение на сеновале. Кстати, я продлеваю его еще на неделю за «срань», которую тебе сейчас понадобилось ввернуть. Что до остального — тут ты права, я взрослая, а значит, имею право ходить с кем хочу и куда хочу.
— А как же папа?
— Ты к чему клонишь?
— Ему, думаешь, понравится, что ты к своему бойфренду ужинать отправляешься?
— Да какая разница? Он, по-твоему, обо мне думал, когда к своей Соне переезжал?
