Александр Потемкин - Игрок
Размышления госпожи Погони прервал появившийся отец Алексий. Он был торжественно строг, его священнические одежды сверкали чистотой новизны, а камилавка и епитрахиль придавали его лицу вселенскую торжественность. «Вы так прекрасно, с таким знанием дела облагообразили помещение, что мне, перед совершением таинства брачного обряда, необходимо лишь освятить стены и крышу этого православного уголка. Вам не встречалась кисточка? Святую Чашу я вот вижу, а кисточки тут нет… Но вот она! Принесите, пожалуйста, графинчик воды. Вначале мне необходимо освятить воду, а затем помещеньице». — «Ах, конечно! Минутку». Господин Пирожков огляделся. Похоже, что все было правильно. Он вытащил из кармана шпаргалку и еще раз просмотрел, по каким канонам проходит брачный обряд.
Любовь Погоня принесла графин. Батюшка вначале освятил водицу, а затем кистью стал освящать стены православного уголка, произнося молитву: «Создателю и Содетелю человеческого рода, Дателю благодати духовныя, Подателю вечнаго спасения, Сам, Господи, посли Духа твоего Святого с Высшим благословением на вещь сию, яко да вооружена силою небеснаго заступления хотящим употребляти, помощна будет к телесному спасению и заступлению и помощи, о Христе Иисусе Господе нашем.
Аминь». Алексей Пирожков с торжеством в глазах трижды перекрестился, а госпожа Погоня стала на колени и отдала земной поклон.
Освящение — ритуал для русской души особенный!
«Поднесешь стопку отцу Алексию? — спросил он проводницу. — Перед богослужением сам Господь велел задуматься и отложить все дела мирские. А с помощью этого дела душа успокаивается. Себя не забудь, сударыня. Мне помощницей станешь, ктитором. Среди мирян — старостой. Провианта на борту множество всякого. Выбери самого лучшего и поднеси иерею. Ты теперь моя правая рука. Перед Богом в ответе за отца Алексия, за его душевное спокойствие, за здоровье праведное…»
Ровно через пятнадцать минут господин Алтынов очнулся от короткого сна. Счастливый сын азарта вновь ожил. Черные глаза, наполненные бесовской силой, загорелись неистовым блеском. Где-то глубоко в сознании он начал разговор с самим собой — на губах застыла улыбка радости, как перед премьерой нового спектакля. Молодой человек стал опять воспринимать мир как игровую площадку для своих безраздельных фантазий, где от святого до грешного был всего один шаг. У многих работают руки, но не голова; у других — значительно реже — голова, а не руки. Господин Алтынов был очень редким человеком, у которого замечательно работала голова, а руки великолепно исполняли тайные команды мозга. Непрерывные сделки с совестью он воспринимал как игру фантазий, как дань бессовестной реальности. Истоки эгоистических побуждений господина Алтынова к вечной игре и умение наслаждаться воплощением своих драматургических замыслов лежали в причудливости русского характера. Подобно тому, как за лицом Моисеевым скрывается женское тело, так за мягкостью манер молодого человека прятался талантливый, беспощадный игрок.
Полностью придя в сознание, господин Алтынов протер влажной салфеткой лицо. Никаких сомнений он не испытывал: надо было брать Юлию Боярову и вести ее под венец. Лучше сто дней упорядоченной личной жизни с милым, пока еще совершенно загадочным, нераскрытым существом, чем случайные встречи с однодневными, опасными для плоти бабочками, которые, подобно саранче, заполонили просторы от Балтики до Тихого океана. Молодой человек встал, размял тело и быстро направился в восьмой вагон. Перед ним сейчас стояли целые вереницы вопросов: где и в каком состоянии Врубельская? Как Боярова? Каково психическое состояние публики после обнародования итогов «Букмекерского экспресса»? Поднялся ли в поезд священник? Готово ли все к проведению обряда венчания? Необходимо также было рассчитаться с милиционерами и узнать о планах Сутыгина. Решать свои проблемы он начал с девятого купе восьмого вагона. «Желаете приобрести дом в деревне?» — назвал он пароль. Дверь тут же открылась. Прямо с порога на него смотрели доверчивые, спокойные глаза великана, юного сержанта милиции. «Как дела, друзья?» — «Все спокойно». — «Так не бывает, это временное затишье. Вы до какой станции сопровождаете поезд?» — «До конечной. Выигрыш принесли?» — «Принес вам дом в деревне!» — «Ух, здорово! Ваша женщина на третьей полке отдыхает», — милиционер излучал искреннюю радость. «Мне тоже?» — осторожно спросил прапорщик. «Как обещал, обоим. Получайте! Жду приглашения на новоселье», — молодой человек отсчитал по полторы тысячи долларов. «Она спит?» — «Видимо, утомилась. Сразу заснула», — сказал прапорщик. «Прекрасно! Я к вам еще зайду. Помните наш уговор: моя женщина должна быть в полной безопасности. Если почувствуете что-нибудь неладное, срочно сообщайте мне. Я в двенадцатом вагоне. Спросите Погоню. Она меня найдет. Побежал».
Следующий визит он нанес начальнику поезда: «Какие новости, заслуженный железнодорожник?» — «Привет, мошенник. Скажи, пожалуйста, откуда ты знал о маршруте поезда?» — «Вещий сон помог…» — «Мне подарок готов?» — «Как подумал, так сразу. Вот, получай пятьсот долларов». — «Ой, мелочишься, парень! Брось еще…» — «На конечной станции. Никто не шумел?» — «Шумели многие. Но скандала или угроз не было». — «Слава Богу! Как моя невеста?» — «Молчит. Спокойная девушка. Везет тебе, парень». — «Пойдем, начальник, на брачный обряд. Венчание в двенадцатом вагоне». — «Кто разрешил?» — «Вот документ — пятьсот долларов», — заторопился молодой человек. — «Веская бумага. Прямо от правительства США!» — «Разреши повидать невесту?» — «Не возражаю. Но купе пора освобождать!» — «Через пару минут встречаемся в двенадцатом. Пока».
Господин Алтынов заторопился в купе для отдыха проводников. Настала наконец счастливая минута встречи. Как ни управлял своими эмоциями молодой человек, он не смог сдержать свой безрассудный эротический порыв, бросившись на Боярову. Поцелуй, казалось, был вечен. Влюбленный взгляд, пылающие губы, напряженное тело… Алтынов больше походил на любовника, чем на жениха перед обрядом венчания. Молодой человек был настолько упоен прелестными округлостями ее груди, податливостью пленительного тела, настолько загипнотизирован бархатистостью плеч и нежностью шеи, что совершенно потерял себя, перестал ощущать время и пространство, в котором находился. Велика сила страсти! Она проделывала с влюбленными чудеса и, будто головокружительные аттракционы Луна-парка, уносила их в заоблачные дали.
Наконец им потребовалась пауза, чтобы отдышаться и опомниться. В эти минуты они чувствовали себя счастливейшими из всех счастливцев, влюбленнейшими из всех влюбленных. «Да, я влюблен», — искренне думал господин Алтынов. Сердце подсказывало Юлии, что он увлечен ее юностью. Но ей хотелось не просто быть с ним, а открыть ему все тайны своей души. Радужные предчувствия успокаивали молодую барышню, вселяли надежду на счастливый финал. Какие другие мысли могли быть у юной красотки, решившей отдать себя почти незнакомому человеку, кроме надежды и страсти?! «Нас ждет священник, — очнулся молодой человек от сладостного полета. — Через несколько минут он задаст тебе вопрос, хочешь ли ты стать женой Алтынова». — «Венчание — это игра твоего творческого ума или требование сердца? Ты давеча сказал, что мы вступаем в брак на сто дней. Куда ты меня денешь на сто первый день? Каким образом изменится мой статус? Сегодня жена — завтра знакомая? Очень много загадок. Никто из нас не даст сейчас на них ответ. Меня это тревожит. Я хочу быть с тобой, я влюблена в тебя, но я совершенно не вижу будущего. Я согласна быть с тобой не только сто дней, но что со мной станет, когда ты оставишь меня? Юра! Может быть, не следует нам влюбляться друг в друга по уши, а надо довольствоваться симпатией и преданностью?» — «А ты сможешь жить со мной без любви? У меня это не получится». — «Я не двигатель. Я не смогу через сто дней включить другую скорость и стереть любимого человека с экрана собственной души. С болью в сердце я вынуждена принять твое предложение. Но ты должен знать: я хочу иметь тебя всего и на все времена». — «Знаю, я чудовище. В разговорах с самим собой я жестоко презираю Алтынова. Ненавидящий тон общения, который я использую в желании изменить себя, навел бы на тебя ужас! Тут основательно меняется лексика: с языка Бунина я перехожу на словарный запас прапорщиков конвойных частей. Вместо музыки Рахманинова в моих ушах звенят удары кузнечных молотов. Я не свободен! Я — раб! Я — вассал! Я — узник игровой страсти! Я — вампир азарта! Как рыбам необходима вода, трибуну — сенат, как каторжанин неотделим от кандалов, так и я могу существовать, дышать, радоваться, ощущать себя счастливым, вдохновенным, грезить наяву только на площадке игры, в ролях, ведущих к яростному азарту, к выигрышу. Я благородный шулер, неистовый игрок, завзятый артист, драматург авантюрных пьес и их постановщик, менеджер колдовских спектаклей, волшебник виртуальных превращений. Я — маг! Чародей манипуляций! Иллюзианист! Il padrone della magia! Il professore del mondo empirico! Il demonio! Der Herr der Magie! Der Professor der empirischen Welt. Der Demon.[17] Как персидские ковры сотканы из сотен тысяч узелков шерстяных или шелковых нитей, так мою жизнь можно сплести только из игровых сюжетов. “Игра продолжается” — будут мои последние слова перед отходом в мир иной. Когда через минуту мы начнем движение вокруг аналоя, я буду думать, как обыграть тебя, как ввести в азарт священника, как выиграть у Бога! Игра — это моя мания, моя болезнь, мое здоровье. Каждый игровой эпизод — мой ребенок, каждый удачный трюк — радость общения с любовницей, выигрыш — биографический бестселлер. Я всегда буду любить игру больше, чем себя самого, чем свою жену, детей, родственников. Нужен ли тебе такой муж на сто дней? Согласна ли ты иметь такого друга на определенный срок? Хочешь ли ты дожидаться меня долгими часами и днями? Я могу гарантировать тебе главное: все свободные часы буду посвящать тебе! Но наше совместное время тоже будет игровым. Используя опыт личной жизни, я буду писать легкие авантюрные сценарии. В них будет совершенно отсутствовать корысть. Всегда помни: любовь в чистом виде для меня скучна. Сама придумывай игры, создавай азарт, но не ревность. Я люблю тебя по-своему. Такую любовь не встретишь во дворцах бракосочетания, в сюжетах мыльных опер, на сцене Малого театра. Но и таких мужчин тоже не встретишь в кабинетах министерства финансов, в приемных губернаторов, в деканатах престижных вузов. Я — уникум, единственный в своем роде! Если после всей скверной, но правдивой информации ты говоришь “да” нашему временному союзу — Avanti, cara signora![18] Пономарь готов звонить в колокола, а церковник облачается в святые одежды в ризнице. Да здравствует стодневный брак между Бояровой и Алтыновым! Вперед! Вперед, в двенадцатый вагон! Великая игра ждет нас. Гаснет свет. Занавес поднимается. Ваш волшебный выход, молодожены. “Горько!
