Андрей Шляхов - Доктор Данилов в Склифе
— Да не убивайся ты так, — посочувствовал Данилов. — Дураков много. Я могу привести несколько примеров, когда врачи, уходившие из казенного здравоохранения на хорошие, высокооплачиваемые места, теряли работу по своей глупости и жадности. Придет такой, к примеру, в Британский медицинский центр на зарплату в восемьдесят тысяч рублей и спалится на вымогательстве двух-трех тысяч. В рублях, разумеется.
— А за что можно вымогать в Британском медицинском центре?
— Как и везде – за так называемое «индивидуальное» отношение к проблемам пациента. Поэтому не надо так расстраиваться, вымогательство и медицина у нас связаны накрепко. Увы!
— Ты разве не понимаешь? Получается так, что пока я была исполняющей обязанности, я старалась, а как только меня назначили директором, я сложила ручки и стала почивать на лаврах!
— Ну кто может так подумать? — скривился Данилов. — Не говори ерунды. Все же понимают, что в душу каждому на собеседовании не заглянешь, мысли не прочтешь…
— Все равно – это мне минус, — возразила Елена. — Меня просто трясло сегодня…
— Тебя и сейчас слегка трясет, — сказал Данилов. — Кстати, я знаю один хороший способ снятия стресса.
— Раньше их у тебя было два. — Елена встала, подошла к выключателю и выключила свет. — Еще можно было гадать, что ты имеешь в виду – секс или выпивку. А теперь все сразу ясно. Никакой интриги.
— Я непременно придумаю еще какой-нибудь способ снятия стресса, чтобы тебе было из чего выбирать, — пообещал Данилов, обнимая жену. — Без интриги жить скучно.
— Я переживу, — ответила она. — Главное, к старому способу не возвращайся.
— Не вернусь, — заверил Данилов. — У меня теперь все другое – и мысли, и привычки, и приоритеты…
Как и подобает настоящему заведующему отделением, Марк Карлович заботился о просвещении своих подчиненных.
— Почитайте на дежурстве, — сказал он, передавая Данилову черную пластиковую папку. — Это отчетный доклад департамента за прошлый год. Полезно для общего развития.
То, что полезно одному человеку, полезно и другому, поэтому Данилов устроил в смотровой публичное чтение отчета. В качестве публики выступала медсестра Маша. Ей тоже было интересно.
— Оказывается, в Москве сто сорок пять стационаров с коечным фондом в восемьдесят одну тысячу коек, — Данилов читал не все подряд, а только самое, на его взгляд, интересное.
— Мне казалось, что стационаров больше, — откликнулась Маша. — А сколько поликлиник?
— Четыреста девяносто одна. И еще есть тридцать пять санаториев, правда, взрослых из них всего два.
— Один из этих двух я знаю, — кивнула Маша. — Санаторий «Снежана», рядом с нашим домом. Только одно название, что санаторий, а на самом деле – настоящий бордель. Со всеми атрибутами – сауной, бассейнами, всеми видами эротического массажа и так далее. У меня подруга туда администратором хотела устроиться, так ей прямо сказали: «Нам нужны послушные девочки, готовые на все ради ублажения клиентов. Знание английского языка и скорость набора текста нас не интересует, к языкам у нас вообще совсем другие требования».
— Хорошо хоть сразу предупредили.
— Да, честные ребята, простые, как три копейки. Один прямо на собеседовании за ляжки лапал. Но зато и деньги обещали хорошие…
— Так подруга согласилась?
— Нет, конечно. Решила, что лучше менеджером в гипермаркет, чем подстилкой в «Снежану». Ничего, пока довольна. Кстати, а про зарплаты в вашем отчете что-нибудь сказано?
— Должно быть. — Данилов перевернул несколько листов. — Ого, как интересно. Оказывается, средняя заработная врача по Москве – сорок пять с половиной тысяч рублей…
На новой работе с учетом ночных часов и кое-каких надбавок Данилов получал больше, но, с другой стороны, он знал врачей, чей месячный заработок по ставке не дотягивал до тридцати тысяч. Все относительно, это видно даже по отчету – участковые врачи зарабатывают в среднем тридцать семь тысяч, а выездные врачи скорой помощи – почти на двадцать тысяч больше. Опять же в общей массе учитываются зарплаты руководителей, так и получается цифра в сорок пять тысяч пятьсот рублей.
— А что про сестринские заработки?
— В среднем – тридцать две с половиной тысячи.
— Ничего себе! — Маша даже присвистнула от изумления. — Получается, что я с ночными часами и совмещением не вырабатываю даже средней зарплаты по Москве? Непорядок! Завтра же возьму старшую сестру за жабры!
— Старшую сестру брать за жабры бесполезно, — сказал Данилов. — Она всего лишь исполнитель, хоть и с расширенными правами. Лучше начните с директора института.
— До него не дотянусь, — пригорюнилась Маша. — Больно уж высоко сидит. Я его и живьем видела всего два раза.
— Неужели? — не поверил Данилов, знавший, что Маша работает в Склифе уже пятый год.
— А что тут удивительного? На конференции я не хожу, а к нам сюда он не заглядывает. И слава богу, хватит нам и Ромашова! Правильно говорят – лучше быть подальше от начальства и поближе к кухне. Правда, кухня у нас не ахти, до ресторанной далеко.
— Но в целом вроде сносно кормят, — заметил Данилов.
— Вы послушайте Людмилу Григорьевну, она с девяносто четвертого года здесь работает и такого может рассказать…
— Спасибо за совет, но ужастиков я и сам много знаю, — ответил Данилов. — Какая разница, что было раньше? Главное, что сейчас все нормально.
— Тогда вообще бардак был, Григорьевна рассказывала, что однажды администрация что-то не поделила с электриками, так Склиф почти на сутки от кабеля отключили. Хорошо, что здесь своя автономная резервная система питания есть, а то представляете, что было бы?
— Даже и представлять не хочу, — ответил Данилов.
Однако представил, как гаснет свет в операционных, в реанимациях, в палатах. Как останавливается вся не снабженная аккумуляторными батареями аппаратура… Со всеми вытекающими последствиями. Жуть!
— Что вы тут меня склоняете? — со шваброй наперевес в дверях показалась Людмила Григорьевна.
— Маша цитирует по памяти ваши воспоминания, Людмила Григорьевна, — серьезно сказал Данилов.
— Да уж, есть что вспомнить. — Санитарка оперлась на швабру и с удовольствием приготовилась рассказывать. — Помню, лежал у нас артист… как его… эх, память… Ну подскажите, его же все знают, он дураков всегда играет!
— Вот если бы он умных играл, Григорьевна, мы бы тебе подсказали, умных у нас мало, даже в кино. А дураков навалом.
По утрам Маша неизменно пребывала в хорошем расположении духа, а к ночи, как уставала, становилась раздражительной.
— Ладно, шут с ней, с фамилией… Лежал он всегда в первом отделении, у Валерия Вячеславовича. Постоянный клиент, можно сказать, чуть ли не раз в два месяца из запоя выводился. Но ложился не сам, а жена его клала, когда надоедало на его «художества» смотреть. И вот однажды стали в отделении замечать, что артист этот под мухой ходит. Под небольшой такой мухой, но откуда ему водки взять, если его из отделения не выпускают, а передачи ему только жена носит? А сам он, конечно, не сознается, посылает всех куда подальше и говорит, что из него остаточный алкоголь выходит. И кто же его на чистую воду вывел? Я! Шла как-то ближе к вечеру мусор выносить, еще светло было, гляжу – по стене грелка коричневая ползет, с первого этажа на второй. А внизу мужчина стоит, голову вверх задрал и на нее смотрит. Но я же понимаю, что грелки сами по себе не ползают, тем более снизу вверх…
На входе загремели каталкой врач и фельдшер скорой помощи, обломав Людмиле Григорьевне все удовольствие от рассказа. Какой же это рассказ без финальной развязки?
— Вы только сразу не ругайтесь, а сперва выслушайте… — с порога начал врач скорой помощи.
Данилов вспомнил, как несколько раз он сам начинал общение с врачами приемного покоя с этой фразы. Что греха таить, в некоторых стационарах предпочитают разворачивать бригаду вместе с больным с порога, совершенно не желая вникать в суть дела. Не работать всегда проще, чем работать. Как говорится, лучше за рубль лежать, чем за два бежать.
— Я всегда сначала выслушиваю, а потом ругаюсь, — ответил Данилов. — Давайте радуйте меня, не стесняйтесь.
— У нас бомж. Взяли возле Ленинградского вокзала. Предположительно – отравление суррогатами алкоголя…
«Предположительно» в отношении бомжа настораживало. Что тут можно предположить? Анамнез у этой публики не очень-то и соберешь, амбулаторную карту не почитаешь, у родственников, ввиду полного отсутствия таковых, ничего не узнаешь, а кореши ничего толкового не скажут.
— Почему «предположительно»? — спросил Данилов.
— Лежит бледный, говорит, что «все нутро жжет», рядом бутылка из-под водки валяется. Ни для кого не секрет, что бомжи покупают по дешевке паленую водку…
