Анатолий Лернер - Тремпиада
веры не хватало… трудно… почти невозможно было поверить в то, что это!.. возможно!.. сделать!.. здесь не достаточно было знать как!.. здесь нужно было уметь!!!
Повторяя вслед за кем–то непонятные фразы… о спасительных лучах благодати… исходящих от Бхагавана Амитабахи… что давали прибежище… никак не мог взять в толк фразу: «И молиться со смирением».
В моём арсенале не было этой практики… приходилось полагаться лишь на опыт отражения… ясно было одно: молитва должна изливаться из самих недр существа… душой… но всей своей душой он был сейчас там…
«где ходики стучат старательно на кухне…где милая моя и чайник со свистком»…[15]
Он даже улыбнулся этой песне… внезапно посетившей его угасающий разум… и хотя у него никогда в жизни не было ходиков!.. и чайника с таким замечательным свистком тоже не было!.. он был счастлив этими строками… словами… так точно передающими его собственное состояние… бежать туда, где милая!..
И он бежал назад!.. туда, куда была устремлена душа… бежал, не зная, что нельзя!.. невозможно убежать от спасительных лучей Благодати!..
… а лучи неотступно следовали за ним… и он всё ещё страшился их… теперь он видел в них мигающие полицейские машины… слепящие красными и синими огнями, обложившими его со всех сторон…
и он убегал от власти света… так же, как бежал от любой из властей… и он несся сломя голову!.. мчался в ту сторону, откуда долетали едва различимые красные лучи прожектора… прямиком в прета–лока.
А по ту сторону его реальности стояли толпы сочувствующих. Толпы тех, кто лично переживал его судьбу, словно свою собственную. И, как ни странно, он был благодарен им. Благодарен за скорбное молчание… за их слезы по нему, по его душе… За их молитвы… И он с благодарностью тянулся к ним опять и опять…
… кого привлёк путь Сансары, попадал в мир несчастных духов. Эти духи страдали от невыносимых мук: голода и жажды. И тот, кто встречался с ними… если, конечно, хотел остаться невредимым… обязан был утолить их жажду впечатлений…
Но обо всём по порядку… сначала эти джинны требовали утолить их животный голод… потом их голод становился интеллектуальным… и только пресытившись пережевыванием знаний, наступал голод духовный…
Сейчас духи жадно курили наргилу и никак не могли накуриться. А он смотрел на них… и сам мечтал о единственной затяжке… дымок не накуривал джиннов, но это ничего не значило… он сочувствовал им… и его собственное желание становилось непреодолимым препятствием на пути… и он остался… остался в той точке вселенной, где джинны курили… где струился сизый дымок… где ему предстояло ублажать этих ненасытных… и другого выхода не было… но по ту сторону реальности… звучали диковинные слова неведомого языка… молитва?.. и что–то отозвалось в нём… и не было уже ни ненасытных джиннов… ни глубин сансары… только слова… неведомые, волшебные заклинания… слова, волшебным образом составленные в молитву!.. слова, готовые изменить всё!
Войдя во власть этих слов… он едва не достиг Освобождения… и когда он был уже готов слиться с радужным сиянием… кинул он прощальный взгляд туда, где оставалось то, что называл он своей жизнью… и на какое–то мгновение… его вниманием… завладела… вспышка спички!.. должно быть, он позавидовал невидимому курильщику… иначе бы он удержался на спасательных крюках… и достиг Западной Обители, называемой Счастливой… но вместо этого… он рухнул в День Пятый…
16. ОБЪЯТЬЯ ЛЮБЯЩЕГО СЕРДЦА…
«Блуждая, увы, в сансаре из–за страстной привязанности,
Я молюсь о том, чтобы Бхагван Амитабха
Повел меня по сияющему пути Всеразличающей Мудрости.
Пусть Божественная Мать, Одетая в Белое Одеяние,
будет мне защитой на этом пути.
Да избегну я опасностей Бардо
И достигну всесовершенного состояния Будды», — читал Алхимик молитву из тибетской книги с наставлениями о состояниях потусторонней реальности.
«В Пятый День перед умершим предстает Всемогущий Победитель с божествами своего круга».
Алхимик читал вслух о том, что явятся боги. И озарят сущность зеленым светом… светом первородной формы элемента воздуха…
… из Зеленой Северной Обители Совершенного Благочестия… на движущемся по небу троне, украшенном изображениями бородатых гарпий… явился Некто… и был этот Некто в объятиях той, которую называл Долмой. Алхимик читал, что эта Спасительница имела поразительное сходство с портретом королевы Виктории, отчеканенным британцами на своих монетах… Должно быть Преданная Долма и впрямь когда–то правила ими…
чтобы не углубляться, я перевел внимание на гарпий… таких тварей с мужскими головами я видел впервые… обычно греки изображали чудесных птиц исключительно с женскими лицами. Эти же имели накладные волнистые бороды, которые вызывали у меня улыбку. И едва появлялась улыбка, как тут же исчезал страх, явившийся по зову хищного слова.
Я огляделся… один из спутников Победителя держал в руках дордже. При помощи этого нехитрого инструмента он пытался обрести равновесие в пространстве, и это ему удавалось с видимыми усилиями.
Второй спутник стоял в самом центре невозможного изумрудного сияния. Одним только своим видом рассеивал он любой мрак. Радужное гало венчало чело пришельцев… а свет их лиц озарял собою все вокруг… непомерное для смертных сияние…
… новая реальность заявляла о себе уже Пятый День, а я неизбежно убегал от нее. И поводом служили гнев, гордыня, жадность и зависть.
я наблюдал, как от асура–лока отделился вялый пучок болотного сияния и как зависть несла тот пучок… словно желая вручить его мне в награду…
А я смотрел на все безразлично… безучастно принимая то, что составляло эту реальность… изумрудное сияние окружало меня… и не было в нем ни страха… ни ненависти… ни кровавой жажды мести… ни желания восстановить справедливость… Не было и во мне всего того, что представляло собой эмоциональный заряд асура–лока… весьма эмоциональный!..
… словно боясь потерять его… окликнула… поманила из–за спины уже иная реальность… та самая реальность, в которой происходили войны… столкновения людей и техники… военные перевороты и жестокие подавления мятежей. А он пока еще стоял по другую сторону. Стоял, до краев переполненный веры… и очищался… ополаскивал себя в потоках сияния… и свечение его было изумрудным… как слова, озарения!.. слова Молитвы… творимой им смиренно… с любовью…
Он молился!.. и это не была иллюзия!.. он молился словами, что отыскала в недрах его сути душа… нашла… и высвободила… и указала путь…
И слова неведомой ему молитвы… непонятного ему языка ангелов… снова вели его по Лучезарному Пути Всеисполняющей Мудрости… и обращались к Божественной Матери… и просили ее о защите в том пути… и знали, что путь тот вел к Обители Накопленных Благих Деяний…
И едва сила мудрости ума привела его в состояние великого беспристрастия, — шесть бодхических форм, словно шесть сопел взлетающей в небо ракеты, зажгли над ним своё радужное гало!.. и первичная форма его агрегата воли засияла светом Всёисполняющей Мудрости…
… не было слышно ни рева старта!!! ни взрыва!.. — только чистый, ослепительно чистый, мерцающий свет… Свет, поражающий своим великолепием!..
Свет, так страшивший своей мощью… теперь нежно и заботливо… переносил его в ту реальность, где и сами светила и их спутники, и все сидерические тела, являлись живыми… одушевленными!..
они жили своей жизнью!.. эти живые формы звезд и планет!.. жили точно так же, как жили люди… их человеческие формы… и каждый знал, что все они — вместе… едины!… что каждый является носителем единого!.. невидимого!.. духовного!.. организма!!!
это был бесстрашный старт в нескончаемые небеса!.. распахнутые, как объятья любящего сердца!..
17. КОЛЕСО НЕВЕДЕНИЯ…
в этот день попадали те, кто пребывал во власти укоренившихся наклонностей, кто не познал Мудрости и не питал чистой любви к ней. В День Шестой посмертного состояния падали те, кто под влиянием своих привычек отступил от пути, повернув назад. Здесь оставались те, кто, невзирая на многочисленные наставления, испугался Того Света, кто не принял, оттолкнул от себя спасательные крюки его лучей.
Падение было страшным. Оно длилось вечность. Но оно было конечным. И когда любое движение внутри умирающего прекратилось, сонм богов пяти орденов, со своими спутниками, окружили его. Рассеянный свет шести лока исходил где–то поблизости. Наверное, по ту сторону реальности.
