Olga Koreneva - Долгое завтра, потерянное вчера...
Со всех сторон хохотнули. И тут же заговорила правая койка.
- А у меня как-то, давно это было, случай произошел. В общем, меня спасли: Лето было очень жаркое. Я тогда в Уфе жила. Зной страшенный, выручала лишь вода, благо ее много. Три реки окружают город - Белая, Уфимка, и Дема. Мы с пацанами со двора бегали на Белую - на Сафроновский пляж. Правда, бегали - не то слово, так как еще на катере надо было переплыть на тот самый пляж. Обычно нас было человек шесть, но в этот раз только четверо. Мастерами спорта мы не были, и поэтому плавали осторожно - зайдем поглубже, и к берегу плывем, а течение уносит вдоль... Пришли, скинули лишнее и окунулись. Потом пошли в волейбол поиграли. Еду с собой не брали, не принято было у нас это, а попить можно было из поилки, или квас купить: 3 копейки - не деньги. Накупались до посинения, благо родители даже не знали, что мы на пляже, и на раскаленный песок - пузом. Рядом молодые ребята с девчатами были. Они за нами потихоньку приглядывали, а когда Олежка заплыл слишком далеко, то один из парней доплыл до него и показал в сторону берега. Когда тень от деревьев подошла к нам совсем близко, мы решили окупнуться и пообсохнуть, чтобы отправиться домой. Нырнули, и поплыли на глубину. Зашла я примерно по плечи и, оттолкнувшись от дна, легла на воду. Показалось страшно холодно, и все. Но вот перед глазами зеленая вода, и через нее высоко-высоко где-то пятно солнца... А руки не поднимаются, и очень хочется свернуться в клубок. Парни, что рядом отдыхали, тоже, оказывается, на прощание решили искупаться, и один из них вошел в воду не со всеми, а в стороне, ниже по течению. Он отплыл от берега, и тут же вышел обратно с русалкой... Река принесла меня ему прямо в руки. Волосы почему-то были расплетены и облепили меня так, что не сразу поняли, кого он выловил. Откачивать меня не было нужды, так как воды я не наглоталась ни капли. Женщина, которая подбежала сразу, как увидела парня с ребенком на руках, объяснила, что это был спазм. Я попала в струю очень холодной воды... Там много родников было. Парня звали Виктор. Когда через несколько лет мы с ним встретились, он долго меня разглядывал, а потом сказал: «Повезло кому-то, что ты мимо не проплыла», - и широко улыбнулся.
- Очень интересно, - заговорили на койке рядом с Катей. – А я по молодости очень любила варенье варить. Муж у меня сладкоежка был, вот я его и баловала… О чем это я?.. Да… Как говорится: у хорошей хозяйки и клоп - лошадь. Клопов не было, а поразить молодого мужа своими способностями по части ведения хозяйства очень хотелось. Надумала я сварить особенное варенье. Тогда во всех " Работницах" печатали всевозможные рецепты. И я наткнулась на рецепт "царского". Уж и не помню подробности рецепта, но крыжовник должен был присутствовать обязательно. И поехала я в деревню за этим самым крыжовником. В деревне у нас был маленький домик и небольшой сад. И ехать до той деревни в один конец около пяти часов. Сначала на метро до Киевского вокзала, потом до Балабанова часа два. Сойдя с поезда, надо было вприпрыжку бежать на автобус, который, едва дождавшись электрички, тут же торопился уехать. Если повезло — можешь сесть, если нет — не барыня, и постоишь. Благо ехать недалеко — минут сорок. А там уже другая припрыжка: на автобусную станцию — взять билет на следующий автобус. И вот автобус взят с боем, все стиснуты, сумки на коленях, в проходе, все счастливы. Едем. Постепенно начинаются разговоры, и узнаешь все новости: кто родил, кто женился, кто умер, у кого дом сгорел; при скорбном сообщении все начинают вздыхать и поджимать губы, а через пяток минут начинаются всякие байки. Любила я ездить в таком автобусе. Приезжаю, сыночек на зыбких ножках пытается бежать ко мне навстречу. Только осваивал ходьбу. Делимся новостями, пьем чай, много. Мой покойный папа пил чай с полотенцем на шее, и обязательно из самовара, и конечно, с вареньем. На следующий день все рвем крыжовник — мою идею сварить "царское варенье" одобряют и охают, представляя, как изумится мой молодой муж, и как строгая свекровь улыбнется. Еду обратно. Все то же самое, но уже с полным ведром крыжовника, правда, удается сесть. Долго ли, коротко, приезжаю домой. Если кто знаком с таким рецептом, тот знает, что у каждой ягоды надо обрезать хвостик и остатки цветка, то есть обрезать с обеих сторон, а потом эту же ягоду проткнуть. А этой ягоды — целое эмалированное ведро. Дня два я стригла, прокалывала, и варила. И наварила я этого варенья килограмм 40. Все емкости, какие были — заполнила и расставила и под кровать и под тумбочку, где только могла — жили в комнате, в коммуналке. Муж в то время писал кандидатскую и сидел дома, подрабатывая репетиторством. Надо сказать, что все его ученики поступали в институты, и слава о нем была небывалая. Народу приходило много. Так что варенье было как нельзя кстати. Квартира была всего из двух комнат, с соседями мы жили дружно. В довольно большой квадратной прихожей я положила широкий кусок дорожки. И вот в один прекрасный день я уехала на работу. В середине дня раздается звонок, звонит муж и говорит мне: "Ты знаешь, я сделал полку в прихожей, и повесил ее." - "Ну, молодец" - "Я поставил на нее все варенье "- "Хорошо", и после секундной паузы я слышу: "Она упала". Сказать, что я побледнела — не сказать ничего. Я стала серо-синей. Мои сослуживицы только спросили : "Кто умер?" - "Варенье". Хорошо, меня не было на тот момент дома. Разбились все банки, осталось чуть-чуть в кофейнике. А дома муж, глядя на всю гору разбитого варенья, которая аккурат улеглась на эту самую дорожку, не растерялся, а стал усиленно пить чай. Потом стал заметать следы. Когда я приехала домой, уже не было ни полки, ни варенья, а дорожка сохла во дворе на заборчике. И я поклялась: "Что бы я когда-нибудь еще!.." С тех пор варенье я не варю…
- А мне как раз вчера варенье принесли, кто хочет угоститься?..
- Что ты там читаешь, газету? Что пишут?
- Пойман маньяк, устроивший стрельбу в здании аэропорта в июне месяце… Это оказался психически больной…
- А как он ухитрился пронести туда оружие?
- Вот это загадка. Наверно, фокусник.
- Мне клубнику принесли, жуть, такое чувство, что ем огурец со вкусом киви. Угощайтесь, кто хочет? Говорят, по миру ходит какая-то жуткая кишечная инфекция…
- А я вот в газете читала, что кучерявая петрушка теперь считается наркотиком…
- Скоро из-за проклятой наркоты все запретят, святым духом питаться будем. Раньше коноплю сеяли под яблони и другие фруктовые деревья, чтобы тля и гусеницы не поедали, и не было столько наркоманов. А грудных детей в селах купали в отваре из маковых корзинок, и дети спали крепко, но опять таки наркошами не были, потому что работали люди много физически, и дурь в голову не лезла, так уставали, что рады были доползти до подушки. А теперь от безделья маются, и все виноваты - скоро и в туалет запретят ходить, потому что додумаются из мочи готовить отраву...
Постепенно Катя стала «оттаивать». Она вдруг почувствовала, что не одна существует в пространстве, а окружена еще чьими-то судьбами. Жизнями тех, у кого тоже что-то случилось и надломило. Но они пытаются выкарабкаться, как могут. Да, она поняла… Но разговаривать ей не хотелось. Зато она иногда выходила из палаты и прогуливалась по больничному коридору. Так тянулись дни, недели, месяцы… Ее навещали друзья, особенно часто – Олег. Но ей так не хватало Вадима, Сашки… Однажды к ним в палату пришел священник, от его слов стало легче на душе, и Катя впервые в жизни исповедовалась и причастилась. После этого она пошла на поправку.
Из больницы ее забирал Олег. Он распахнул дверцу своей «мазды», и помог Кате сесть. Она удобно устроилась на сидении и откинулась на спинку. Машина мягко взяла с места. Заснеженная дорога, деревья в серебристом инее, дома, рекламные щиты, воздух словно стеклянный, длинные тела фонарей… И вот автомобиль припарковался возле родного подъезда… Дверь, все те же вахтерша и охранник, фойе с цветочными горшками, лифт с зеркалами, квартира. Олег отпирает дверь… Наконец-то, дома! Ее встречают Валя и Настя… Но ужасно пусто без Вадима, без Сашки… Зияющая пустота. Словно дыра посреди дороги… Зияющая дыра в душе… Нет, она не сможет здесь больше жить. Она вернется к себе…
А потом была унылая процедура вступления в наследство – все сделал риэлтор, она лишь подписала. Несколько раз Олег возил ее на кладбище – огромное, холодное, белое, с тесно стоявшими оградками с рядами крестов и надгробий. Могилы Вадима и Саши – впритык. Большие мраморные памятники: у Вадима – плачущий Ангел, у Саши – задумчивый, с распахнутыми крыльями. «Вот этими крыльями он меня и закрыл, Сашка… Он сам был как Ангел… А я его не ценила…» - подумала Катя. – «Они оба меня жутко любили, оба, Вадим и Сашка…» У нее сжалось сердце. В горле стало горько от слез…
Олег поставил на могилы корзинки с роскошными искусственными цветами, и скомандовал севшим голосом:
- Все, пошли.
