Патрисия Мело - Матадор
Когда я вышел из бара, настроение у меня было приподнятое, водка всегда действовала на меня успокаивающе. Золотое сердце. Я решил прокатиться и заехал в магазин к старине Умберту. Он крепко обнял меня, а ты поправился, сказал он. Иди посмотри на мою машину. Ему очень понравилась моя машина, я смотрю, дела у тебя идут неплохо. Пойдем пообедаем куда-нибудь, сказал я. Я отвез Умберту в самый дорогой ресторан, какой только, оказался поблизости. Закажи омаров, сказал я, это их самое дорогое блюдо, закажи, не стесняйся. Еще мы заказали португальский портвейн, он дорогой, сказал я, но мы закажем именно его. Принесите сразу две бутылки, попросил я официанта. Мы ели и пили, а под конец был десерт и кофе с ликером. Как дона Мария? спросил я. Он ответил, что жизнь его по-прежнему напоминает преисподнюю. Он расстегнул верхние пуговицы на рубашке и показал мне огромный ожог на груди, полюбуйся, она плеснула в меня кипятком.
Я могу решить твои проблемы, сказал я.
Ты можешь поговорить с ней?
Я могу убить твою жену, ответил я. По дружбе.
Глаза у старины Умберту загорелись. Мне показалось, что ему понравилась моя идея. Ах ты грязный сукин сын, завопил он, так, значит, это правда то, что про тебя болтают, убийца бандитов, ликвидатор бездомных детей, убийца, киллер, душегуб, да чтоб тебя молния разразила, вонючий подонок!
Умберту кричал все громче, посетители ресторана стали оглядываться на нас, тише, сказал я. Убери от меня свои грязные лапы, проорал он. И ушел.
Смотрят. Смеются. Все. Я вышел в туалет, сел на унитаз и принялся разглядывать свои ботинки. Я уже очень давно не плакал. Поплакав, я ушел.
Когда я вернулся в конце дня в свой кабинет, мне передали, что Сантана просил срочно связаться с ним. Маркан больше не доставит нам проблем, сказал он. Где он? спросил я. В аду, ответил он.
Ты ходишь взад-вперед по комнате, садишься, встаешь, смотришь в окно, включаешь телевизор, выключаешь телевизор, я тоже такая же, я могу сказать: завтра я пойду в бассейн, буду загорать, и это будет здорово, я иду в бассейн, солнце светит, как всегда, но это совсем не здорово, мы с тобой очень похожи, сказала Эрика. Я не могу ни сидеть, ни лежать на этом атласном диване, у меня что-то болит вот здесь, в груди, оно шевелится и кровоточит, я чувствую, что тебе тоже не по себе, нам обоим почему-то хреново. Мы своими руками строили свое счастье, достойное нас обоих будущее, но когда оно наступило, то мы поняли, что нам в нем неуютно. Маркана убили, сказал я. Эрика побледнела. Кто его убил? Сантана велел убить Маркана в тюрьме.
Эрика:
Ты хоть дал по морде этому Сантане? Ты обозвал его сволочью? Ты сказал ему, что он грязный, вонючий подонок?!
Сантана, несколькими минутами раньше, у себя в комиссариате:
Этот сукин сын предал нас, твой Маркан – предатель. Ты даже не понимаешь, кто ты теперь такой. Ты подлинный народный лидер нашего района, у тебя впереди карьера. А что я, по-твоему, должен был сделать? Ну, давай говори, не стесняйся.
Эрика:
Майкел, ты сказал Сантане, что он грязный, вонючий подонок? Так значит, это правда, то, что про тебя говорят, ты убийца, киллер, душегуб, чтоб тебя молния разразила, в ресторане, все смеются надо мной, Марлениу, если мы пойдем в полицию и во всем сознаемся, если мы почувствуем раскаяние за нашу вину и наши грехи, то мы спасемся и избежим вечного проклятия, Эрика была в бешенстве, она оттолкнула меня в противоположный угол комнаты, не надо мне ничего объяснять, я только хочу знать, как именно вы убили моего друга Маркана. Потому что это вы его убили.
Я:
Маркан спал, его сосед по камере взобрался на подоконник и оттуда прыгнул ему на живот.
Мы пошли на похороны. Тело Маркана лежало в дешевом гробу, на кухне на плите стояла скороварка с фасолью, друзей было мало, родные, соседи, все обнимали меня и плакали, просили помощи и требовали мести.
Мы возвращались домой, в машине Эрика положила ноги на торпеду, все эти убийства, начала она, но не закончила фразу.
Легли. Спать нам обоим не хотелось. В ту ночь я понял, что Эрика собирается уйти от меня. Я заставил ее пообещать, что она меня не бросит. А еще я заставил ее пообещать, что она никогда больше не будет разговаривать с Марлениу.
Эрика взяла альманах, лежавший на ночном столике, и полистала без всякого интереса. Русские поэты. Бури, молнии и громы яростно несутся на нас, прочитал я и закрыл глаза. Это был знак. Причем дурной.
28
Клуб Отдыха района
Санту-Амару имеет честь пригласить Вас на праздник «Гражданин года», где Вашему Превосходительству будут возданы соответствующие почести от лица жителей нашего района.
Я позвонил доктору Карвалью и рассказал ему об этом, отлично, ответил он, я очень рад, созвонимся попозже, у меня пациент в кресле.
Поздравляю, сказал Гонзага.
Поздравляю, сказал консьерж, работающий у нас в доме.
Поздравляю, сказала моя секретарша Фатима.
Это очень кстати, сказал Сантана, я разговаривал на днях с нашим общим другом, журналистом с радио, и он сказал, что нам надо выдвинуть тебя в муниципалитет.
Член муниципалитета, Гражданин года, эти слова кипели у меня в крови, бежали по моим венам, ударяли прямо в сердце, я даже почувствовал боль, боль от счастья, я просто ошалел от радости. Все хорошее, что было в моей жизни, не приносило мне такого удовлетворения, как эти несколько строчек – я выжил, я победил, я снова обрел уверенность в своих силах, мне перестали лезть в голову всякие глупости, и я снова смог работать спокойно.
Все под контролем. Одно только меня беспокоило. Эрика.
Я принял душ и брился, когда Эрика вошла в ванную. Держалась она очень странно, не поздоровалась, не поцеловала меня, обычно она расхаживала с чашкой очень горячего кофе, дай-ка я сама тебя побрею, говорила она, потом она брала газету и садилась на скамеечку около раковины, читая вслух наши гороскопы, но в этот раз все было по-другому, она залезла под душ, привет, сказал я, но она не ответила. Белые брюки, белая рубашка, белые туфли, я оделся и пошел показаться Эрике. Тебе нравятся мои белые туфли? Ответа не последовало.
Я выпил кофе и вышел на улицу. Погода стояла великолепная. Я вывел машину из гаража, крутанулся по кварталу и остановился на углу в нескольких метрах от нашего дома. Включил радио. Уже продано пять миллионов дисков в Соединенных Штатах, говорил диктор, давайте послушаем трек номер три из этого альбома, я переключился на другую станцию, диета, следите за своим питанием.
Эрика не заставила себя долго ждать. Коротенький топик, пупок наружу, голубая юбка – прикид что надо. Она села в такси, я поехал за ней. Такси остановилось около цветочного ларька, и Эрика купила маргаритки. Следующая остановка – фруктовый ларек, яблоки, груши, хурма, я очень люблю хурму. Затем, как я и предполагал, такси подвезло Эрику к больнице, где лежал Марлениу.
Цветы и хурма, Эрика шла по коридору, глядя на номера палат, я догнал ее, схватил за руку, отпусти меня, она вырывалась, хурма упала на пол. Я затолкал ее в машину, Эрика плакала, совсем не обязательно было ломать ему руку, сказала она. Послушай, Эрика, я хочу объяснить тебе, кто такой Марлениу. Марлениу – сумасшедший, он один из тех «пророков», о которых говорят по телевизору в связи с коллективными самоубийствами, я читал о них, эти люди набирают все больший вес, они издеваются над своими последователями, я даже слышал, как один из них заставил какую-то бедную женщину совершить половой акт с обезьяной, эти люди ненормальные, вот, посмотри, я сохранил для тебя газетную вырезку, Венгрия, Армения, Вьетнам, они уже повсюду, и хотят они одного – заработать денег, неужели ты этого не понимаешь? Эрика продолжала плакать. Мне страшно, сказала она, я не чувствую себя в безопасности, я просыпаюсь по утрам, и в голову мне лезут мысли о каком-то ужасном несчастье, я жду катастрофы, землетрясения, я гляжу на небо, оно такое же голубое, и мне жаль того времени, когда я смотрела на голубое небо вместе со своим отцом, я была чиста тогда, а теперь я сама себе отвратительна, жизнь – это грязь и мерзость, и мы копошимся во всем этом, сказала она.
Я отвез Эрику домой и запер ее в нашей спальне, ты просидишь здесь взаперти весь день и поразмыслишь о своем поведении, ты обманула меня, ты обещала, что никогда больше не будешь разговаривать с Марлениу. Эрика подлетела ко мне, словно ее ударили. Я буду сидеть взаперти? Да ни за что! Ты что думаешь, что я такая же, как все эти болваны, которые пляшут под твою дудку?! Я оттолкнул ее, она упала, из носа у нее пошла кровь. Счастливо, сказал я, вышел и запер дверь. Эрике придется кое-что понять.
«Поборники законопорядка застрелили пять человек в Сан-Паулу», сообщалось в газетной заметке. Я сидел в офисе одного из наших клиентов и читал газету, которую он передал мне. «Один человек спасся, притворившись мертвым, сейчас он находится в больнице, состояние его вне опасности», сообщалось далее. Твою мать, сказал я, как этому ублюдку удалось выжить?
