Елена Яворская - Жестяной самолетик (сборник)
И снова о вещей Кассандре
Грек был прекрасен, как грех.Молвил: «Ну, здравствуйте, Кася!Вас мне… того… для утех…»Вау! Я просто в экстазе!Всем ты хорош и пригож,Стройный, глаза голубые…Правда, не муж… Ну так что ж,Горестна доля рабыни!«Вечером… гости… тусняк…»Ах ты, мерзавец порочный!Царская дочь, как-никак!«Вы им… того… напророчьте…»А! Ну тогда — не вопрос,Даже приятно немножко…«Я вам одёжку принес —Пеплос, сандалии, брошку…»Гости у нас — просто класс,Все, как на диво, — герои!Грек возвещает: «СейчасКася нам… это… устроит…»Счастливы гости: «Стриптиз?!»Все захихикали разом.Дурень! Зевесу молись,Чтоб возвратил тебе разум!Вот и накликал беду,Глупый, тщеславный мальчишка!Это ж — самцы! Не пойдуНи за какие коврижки!Этим — пророчить? Ни-ни!Девичья честь — не потеха!..Я поразмыслила — иСпряталась в спальне у грека.
Геракл идет побеждать Немейского льва
Не сторонник я «Гринписа»,Но зверей люблю с пеленок.Мне велел замучить кисуКоронованный подонок.А всему виною мода —Дескать, новое решенье:Покошмарней вешать мордыНа стенах для украшенья.Я ж лукавить не умею,Мне за истину обидно.Говорю я Эврисфею:«Слушай, как тебе не стыдно?Во дворце — спроси любого —Разным разностям нет счета.Пусть гуляет бедный лёва,Жить пушистому охота!Ну а в лес — да хоть и нынче —За цветами, за грибами…»Эврисфейка лоб набычилИ послал меня по маме.Коли царь бранится скверно,Спорить с ним — себе дороже.Эх, придется мне, наверно,Лёву взять и изничтожить!Позади леса и кручи,Весь оброс, разбиты ноги…Помоги мне, Зевс могучий!Пособите братцу, боги!Глядь — камней скатилась груда,Ну а следом из распадкаВылезает чуда-юда…То есть, киса… Но — с лошадку.Рык такой — прощайте, уши!Я со страху хрясь дубиной.Кто кому пойдет на ужин,Ты помысли, животина?Изготовился я биться,Да вгляделся: что ж я дею!Это ведь не лев, а львица!Ах, увы мне, лиходею!..…Как друг другу на прощаньеМы душевно лапы жали!..Да гори огнем заданье!Главное — чтоб уважали!
10Знаете, бывают такие утра, когда просыпаешься с любовью к человечеству в целом? Ну да, вне зависимости от того, как напакостили тебе накануне отдельные представители этого человечества. Логически это состояние труднообъяснимо. Наверное, какие-то там биоритмы хитро совпали с образцом, в незапамятные времена придуманным для человека природой. В бетонных джунглях соответствие образцу стало смешным атавизмом, но сегодня — вот именно сегодня и сейчас — у меня не возникло ни малейшего желания прятать радостно виляющий хвост даже от случайных прохожих.
— …топором ее, топор-ром! — первые слова, услышанные мною по выходе на улицу.
Человек, настолько испорченный гуманитарным образованием, как я, должен был бы предположить, что молодящаяся бабуля в капри и футболке со стразами агрессивно агитирует соседок за русскую классику. Но беда в том, что мое гуманитарное давным-давно перекрылось жизненным опытом, приобретенным, главным образом, в недрах оптово-розничных контор с жутковатыми названиями. И по соседству с аналогичными конторами.
А чем занимаются интеллигентные тетеньки с в/о и без ч/ю, когда им нечего делать? О-о-о!
Никогда не забуду, как однажды, за минут пять до начала рабочего дня, ко мне вбежала ну очень интеллигентная дама приятной наружности — зам или зав в соседней организации. Пребывала моя визави в состоянии, как бы написали в старинном романе, крайней ажитации. И прямо с порога выпалила:
— Ты знаешь, Надьку в бетон закатали!
Пять минут до начала рабочего дня, коим предшествовали сорок минут в набитой до отказа маршрутке. Мои мыслительные способности незначительно превышают те, кои может продемонстрировать герань на подоконнике, — а она уже год с лишним думает только об одном: зачахнуть ей окончательно или продолжать безнадежно тянуться к свету. Окно кабинета выходит на теневую сторону; даже летом у меня такой подвальный холод, что можно картошку хранить. А Любка и подавно не испортится.
Судорожно припоминаю всех знакомых Надек. Не находится ни одной. То есть — абсолютно.
Несмело уточняю:
— Какую Надьку?
— Как это какую?! — не на шутку возмущается собеседница. — Ту Надьку, которую в бетон закатали!
Понимаю: надо как-то иначе поставить вопрос. Но как?
— Ну ты чего, не вникаешь? — догадливо предполагает радетельница о судьбе Надьки.
Сокрушенно качаю головой, чувствуя себя полной… геранью.
— Ты что, вчерашнюю серию не смотрела, что ли?! — негодует собеседница. — Там Надьку — в бетон! Представляешь?! Она ж теперь точно не выживет! А без нее дальше смотреть неинтересно.
Далее следует получасовой ликбез, главное место в котором отведено пересказу содержания предыдущих серий. Я слушаю о том, как донельзя интеллигентные научные работники, музыканты и прочие созидатели духовной культуры в свободное от созидания время противостоят отмороженным на всю голову русским мафиози. И меня охватывает тоска, сопоставимая разве что с воскресным предчувствием понедельника.
За это время на свое рабочее место успевает прошествовать мой директор. Дверь не закрывает. Он мужик простой. И нескрываемо любит сериалы. Ему тоже интересно послушать. А минуте на тридцать пятой возникает директор той конторы, где работает моя собеседница, носящий несколько длинноватое и тяжеловесное (но как нельзя лучше отражающее его внутреннюю сущность) прозвище Кот За Порог, Мыши В Пляс. Ну а ежели кот на порог…
Моей собеседнице резко взгрустнулось — и она мышкой юркнула к себе, копаться в счетах, сметах и прочей рутине. Но с той поры время от времени возникала с информсообщениями о том, что происходит на полях борьбы за умы и души российских телезрителей. Просвещала меня, горемычную, значит.
Так что, услыхав про топор, я подумала не о скучной старушке-процентщице, а о какой-нибудь современной Сонечке Мармеладовой. И ждала привычного: «Ыыы, без нее дальше смотреть совсем скучно!»
Но услыхала совсем иное:
— У, алкашня проклятая! Поубивала бы! Всю ночь бухали, а у меня гипертония. И ведь по-человечески говорить с ними без толку! Пришлось вот так вот…
Топором?! Да-а, есть женщины в русских селеньях…
— …а что мне еще оставалось делать? Не будет скамейки, может, перестанут ходить квасить!
Можете считать меня жестокой, но именно на этой патетической ноте мне резко поплохело, именно после этой фразы. Алкашей у нас много. А скамейка возле подъезда — одна. Была. Я уж молчу про женскую логику. Я давно уже про нее скорбно молчу… Хотя в данном случае как раз таки есть, что сказать. Достаточно пронаблюдать, как с тех самых пор ежевечерне вереница бабушек и тетушек с персональными креслицами, стульчиками и скамеечками тянется из подъезда во двор. А алкаши… чего алкашам-то? Они и на травке расположиться не брезгуют. Ибо постигли одну из величайших мудростей: важен не внешний антураж, а внутренний настрой. Хуже всего, наверное, мне. Всегда жалею нужные и полезные вещи, пострадавшие от руки человеческой, направляемой минутным импульсом. Поэтому выбор — стукнуть оппонента по физиономии или стукнуть тарелкой об пол — для меня очевиден. Наверное, я тоже дитя бетонных джунглей.
Кстати, об эти самых джунглях. В то же утро, когда упокоилась несчастная скамейка, меня ждало еще одно яркое впечатление: на нашей улице открылся без особого шума и пышности детский центр, названный… правильно, «Джунгли». А у меня и слоган традиционно наготове: «Мы сделаем из ваших детей настоящих Маугли!»
Одна беда: говоря о законе джунглей, мы путаем его с законом курятника. А истинный закон джунглей, если мне не изменяет память, имел совсем иной смысл. Хороший. Человечный.
И никаких гвоздей… ой, то есть — топоров…
Хотя стоп! Они же некоторым реально для дела бывают нужны. Кашу там сварить или…
Но это уже совсем другая история.
Когда-то, в школьные годы, меня завораживало слово «менталитет», представлявшееся чуть ли не ключом от дверцы, за которой скрывается истина. Я набивала голову всякой полупонятной мне заумью в надежде, что со временем пойму все эти гипотезы и теории до последней запятой. Со временем… Да, со временем поняла… что все куда проще.
